Лоуни

— Но для этого должна быть причина, Клемент.

— Ага, полно причин.

— Например?

— Не могу сказать.

— Клемент?

— Извините, преподобный отец. Мне нужно возвращаться к матери.

Клемент, бросив взгляд на отца Бернарда, посмотрел себе под ноги, как будто почувствовал, что потерпел неудачу. Потом направился к сторону дорожки, остановился, озираясь вокруг, и через ворота побрел в поля.

Глава 13

После ухода Клемента все только и говорили, что о его странном поведении.

— Он всегда был немного со странностями, — сказала миссис Белдербосс.

— Не удивительно, если живешь здесь, — добавил мистер Белдербосс. — Мать у него на шее, и так изо дня в день. Станешь тут странным.

— Я уверена, что он не считает свою мать бременем, Рег, — возразила мужу миссис Белдербосс.

— Я и не говорю, что считает. Я имею в виду, что он так много времени занимается ею и ее делами, что другая, настоящая жизнь отходит на задний план. — Мистер Белдербосс еле заметно усмехнулся.

Все вроде бы согласились с ним, наверно, именно это общее согласие и побудило отца Бернарда пренебречь предостережением Клемента с той легкостью, к которой он, очевидно, и стремился.

Может быть, Клемент был просто параноиком, но выглядел он таким серьезным, неподдельно обеспокоенным.

Мать и миссис Белдербосс ушли на кухню готовить рыбу, а остальные сидели в ожидании. Мисс Банс и ее жених уселись рядышком на диване. Девушка вернулась к своей Библии, а Дэвид читал потрепанный роман Диккенса. Страницы в книге были как папиросная бумага. Мистер Белдербосс похрапывал в кресле, отец Бернард ушел к себе в комнату помолиться, а Родитель сидел за столом, рассматривая рождественский вертеп, обнаруженный им в комнатке за кабинетом.

Новая лавина дождя, пришедшая со стороны моря, накрыла наш домишко, выстукивая на окнах барабанную дробь. Мать вышла из кухни с коробкой спичек.

— Ну-ка, — сказала она мне, — займись полезным делом и зажги свечи.

Родитель закашлялся, и это отвлекло внимание Матери — кашель усилился, и каждый раз, когда Родитель вдыхал или выдыхал, в его груди слышались хрипы.

— Ты бы держался подальше от этой комнаты, — посоветовала Мать. — От твоих хождений туда у тебя в груди ничего не улучшается.

— Я прекрасно себя чувствую, — отозвался Родитель.

Мать взглянула на фигурки на столе:

— Надеюсь, ты их помыл. Туберкулез очень заразен.

— Конечно, помыл, — ответил Родитель, пристраивая пастуха поближе к ягненку.

— Я действительно считаю, что ты должен оставить их в покое.

— Почему?

— Не знаю… Это нехорошо — рыться в чужих вещах.

Родитель, не обращая на жену внимания, пошарил в кульке из оберточной бумаги, где были сложены фигурки.

— Любопытно, — заметил он, — среди них нет Иисуса.

* * *

Принесли еду и поставили в центре стола среди чайных свечек. Мать принесла их с работы. На посуде было изображение белокурого Иисуса со струйками крови на лбу, стекающей от тернового венца вниз к огромному пылающему сердцу. Мы неторопливо ели, дождь барабанил в окно, его капли скатывались по стеклу вниз. Мисс Банс ела только овощи. Сладкого не подносили, только питьевую воду.

После обеда Хэнни разрешили выйти из-за стола и пойти поиграть наверх, в спальню. Остальные снова приступили к молитве, вознося благодарность Богу за пищу.

— Я хочу прогуляться через поле к лесу и обратно, — объявила мисс Банс, вытирая рот салфеткой. — Кто-нибудь хочет присоединиться ко мне?

Мать вгляделась в сумерки, царящие за окном. Дождь перестал, но ветер продолжал неистовствовать.

— Я отказываюсь, — сказала она, — там сейчас зверский холод.

— Я знаю, — усмехнулась мисс Банс. — Это будет своего рода покаяние.

Мать снова посмотрела в окно. Ветер проникал в дом через щель в оконной раме и свистел, как чайник на огне. Она обернулась назад и взглянула на стол, уставленный грязной посудой.

— Вы идите, — сказала она. — А я посвящаю Богу мытье посуды.

— Вы точно уверены, что не хотите пойти? — уточнила мисс Банс.

— Не то чтобы я не хочу, Джоан, — ответила Мать, — просто сейчас есть более срочное дело — надо помыть посуду. Идите на прогулку, а я буду драить тарелки и кастрюли. Уверена, что Бог в состоянии принять сразу два приношения.

Возникла пауза — все смотрели на стол.

— Я пойду с тобой, — сказал Дэвид.

— Спасибо, — улыбнулась мисс Банс.

— Возьмите с собой Монро, — попросил отец Бернард. — Бедняга уже много часов не выходил на улицу.

— Конечно же возьмем, преподобный отец, — сказала мисс Банс, глядя на Дэвида.

Жених ободряюще улыбнулся ей.

* * *

Хэнни оставался в спальне, он снова принялся натравливать игрушечных солдатиков на крысиные чучела. Пока побеждали солдатики. Одна из крыс валялась на боку, окруженная танками. Брат расплылся в улыбке, когда я вошел, и в миллионный раз показал мне свои часы.

— Да, Хэнни, — сказал я. — Я знаю. Хорошо, что они снова у тебя.

Брат должен был бы уже устать, однако он выглядел возбужденным и взволнованным. Я подумал, что это из-за часов или потому, что он увлекся своей игрой, но Хэнни взял меня за руку и подвел к своему ранцу, который висел за дверью. Отстегнув клапан, он вытащил энциклопедию, которую они смотрели вместе с Элс.

Он закрыл глаза и приложил пальцы к губам.

— Что ты хочешь сказать, Хэнни?

Он снова коснулся губ.

— Ты имеешь в виду девочку в том доме? Я знаю, она подарила тебе эту книжку, так?

Брат сел на кровать и открыл книжку ближе к концу. Внутри был коричневый конверт, один из тех, на которых восседал овечий череп. Хэнни, должно быть, положил его в ранец, пока я разговаривал с Лорой. Он открыл конверт, чтобы я мог посмотреть. Там лежали деньги — много денег.

— Отдай мне, Хэнни, — попросил я.

Видя, что я протянул к конверту руку, брат слегка качнул головой, нахмурился и спрятал книгу на груди.