Love Hurts

Однажды утром, когда я собирала Стайлза в школу, у меня так резко закружилась голова, что я чуть не потеряла сознание.

– Мамочка, что с тобой?
– испуганно спросил он, подхватывая меня под руку.

– Сынок, все хорошо, у меня просто голова закружилась.

– Я позову папу.

– Не надо. Пусть папа поспит, он поздно вчера пришел.

– Мама, что с твоими глазами?
– удивленно спросил Стайлз.

– А что с ними? – спросила я с нотками паники в голосе, быстро от него отворачиваясь.

– Они у тебя голубые, - сказал Стайлз, не веря тому, что увидел.

Попытавшись с собой справиться, я мельком взглянула в зеркало.

Через мгновение, мои глаза снова стали прежними.

– Ну, вот видишь, они карие, а не голубые. Тебе просто показалось. Такое бывает. Это просто игра света и тени, - сказала я, обернувшись. – Беги в школу, а то опоздаешь.

Все стало заходить слишком далеко. После того, как Стайлз ушел, я позвонила Алану Дитону с просьбой меня принять.

Находясь в его кабинете, я стала описывать все свои симптомы от боли в голове и резкого головокружения до непроизвольного изменения цвета моих глаз.

Тщательно все записав и сделав короткое обследование, он с тревогой в голосе спросил:

– Как давно ты полностью оборачивалась?

– Десять лет назад. Еще до того как познакомилась с Джоном и родила Стайлза.

– Как ты себя сдерживала? Как позволяла ему пожирать тебя?

– Я принимала слабый раствор аконита.

– Да, признаки токсического отравления присутствуют. Ты что, все десять лет травила себя этой гадостью? – гневно спросил он.

Видя, как я обреченно кивнула, плечи его поникли, и он произнес осипшим голосом:

– Боже, Клаудия, что же ты натворила?

– Что со мной, Алан?

– Твой зверь находится в стадии предсмертной агонии, он умирает. И самое печальное то, что ты умираешь вместе с ним.

Боюсь медицина и мои знания тут уже бессильны. В твоем мозгу начался необратимый процесс. После всех анализов и сделанных в клинике МРТ, тебе, скорее всего, поставят диагноз «атрофия мозга».

Слушая смертельный для себя приговор, я пыталась сдержать слезы, собрать роящиеся в голове мысли, подавить панику, сжимающую мое горло, лишая легкие драгоценного воздуха.

– Я сделала это, чтобы защитить их. Я хотела быть с ними рядом. Ведь я так люблю их, - шептала я, роняя слезы.

Алан прекрасно знал, о ком говорила эта хрупкая на вид, но смелая женщина. Он просто подошел к ней и обнял.

– Сколько мне осталась? – спросила я, уткнувшись ему в плечо, уже не сдерживая рыдания.

– Я не знаю. Может три-четыре месяца, - сказал Дитон неуверенно. – Я выпишу тебе лекарство. Оно притупит боль.

***

Срок, отпущенный мне Аланом, истекал. Никто не догадывался, как мало нам осталось быть вместе. Стайлз был еще в школе, а Джон только проснулся после ночного дежурства. В этот день я взяла на работе отгул, сославшись на сильную головную боль. Пока Джон приводил себя в порядок, решила ему приготовить что-нибудь вкусное.

Войдя в кухню, еще мокрый после душа он подошел ко мне и поцеловал. Глянув на меня внимательней заметил:

– Дорогая, с тобой все хорошо? Ты какая-то бледная.

Заверив его, что со мной все нормально, я отвернулась к плите, чтобы насыпать ему поесть.

После того как Джон оделся и сел за стол, я поставила пред ним обед. Взглянув на меня, он резко отшатнулся.

– Клаудия, что с твоими руками?! А глаза?! Почему они голубые?!

Быстро от него отвернувшись, я спрятала свои руки с внезапно выросшими на них когтями в карманы брюк.

Джон подскочил ко мне и резко развернул.

На его лице эмоции сменяли одна другую.

– Что это, Клаудия?! Что ты такое?!

Поглядев в зеркало, я ужаснулась. Мои глаза непроизвольно меняли цвет, и я не могла это контролировать.

– Я волк. Оборотень-полукровка, - ответила подавленно, не зная, что еще сказать.

Видя в лице мужа смесь ярости и неверия, я попыталась его успокоить:

– Джон, все нормально, я не причиню никому вреда, ни тебе, ни Стайлзу.

К ярости и неверию мужа добавились страх и боль.

– Я не знаю, что все-таки с тобой происходит, но держись подальше от нашего сына, - сказал он, собираясь уйти.

– Джон, постой!
– сорвалась я на крик от отчаяния.

– Извини, Клаудия. Я не могу. Я должен идти.

И он ушел. А на смену ему вернулась боль раздирающая душу и тело, забирающая последние силы, отбирая сознание и затягивая во тьму.

========== Глава 20 ==========

Кто-то тряс меня, пытаясь привести в чувство. Мое тело было тяжелым словно свинцовым.

– Клаудия, любимая, очнись! Клаудия, у тебя кровь! Очнись же!

Потом я почувствовала, как меня подняли с пола и понесли куда-то.

Я оказалась на диване и с трудом разлепила веки. Надо мной с тревогой в глазах склонился Питер. Десять лет прошло, но я все же его узнала. Этих ярко голубых глаз не возможно забыть.

– Питер?
– сказала я, не веря своим глазам. – Питер ты не должен здесь быть, - с трудом выдавила я, сглатывая кровь, идущую носом.

– Я никуда не уйду, я не брошу тебя!
– горячо ответил он.

– Я не хочу, чтобы ты видел меня такой. Пожалуйста. Со мной все будет хорошо, - через силу продолжала я, коснувшись его лица дрожащей рукой.

– Держись, малышка я вызвал «911», - продолжал Питер, беря меня в свои объятия.

– Иди, Питер, пожалуйста. Я поправлюсь. Вот увидишь, - говорила я, пытаясь ему улыбнуться.

Мы услышали, как вдалеке раздался вой сирены. Питер нехотя положил меня обратно. Еще раз с беспокойством меня оглядев и, нежно поцеловав в лоб, он бросился к выходу.

Медперсонал и Стайлз оказались дома в один момент.

– Что с моей мамой?! Что с ней?! – кричал он, пытаясь оттолкнуть от меня врачей.

– Сынок, все хорошо, - я из последних сил пыталась его успокоить, - найди папу.

“Где же Джон?” – пронеслось у меня в голове, перед тем как я опять отключилась.

Стайлз стал звонить в участок, и через несколько минут меня погрузили на носилки и вместе с ним увезли в клинику.

***

Джон мчал в своем полицейском авто пытаясь переварить все увиденное и услышанное.