Ловец мудрости

– Не надо, Белла. – Моя угрюмая фраза была встречена молчанием, которое усилило напряжение, уже складывающееся между нами.

– Ты сердишься на меня? – вдруг спросила Белла. Мой рот открылся от шока. Недолго думая, я подскочил с кровати и повернулся лицом к лицу к своей невесте, воздух засвистел от моей скорости.

– Что?

– Ты сердишься на меня? – Это было на самом деле? Или я только что пережил совершенно иной вечер с девушкой, сидящей на кровати? Недоверчиво я изучал ее лицо. Неподдельные морщинки появились на ее лбу, как раз над парой озабоченных глаз.

– Тебя? С какой стати Я должен сердиться на тебя? – Мои глаза закрылись от ярости. Гнев не был вызван Беллой, но я все еще не мог смотреть на нее. Она была невинна. Слишком невинна, возможно. Слишком доверчива. Слишком готова закрыть глаза на мои недостатки. Лицезрение ее, сквозь призму меня, заставляло казаться моего собственного чудовища еще ужасней.

Я скорее слышал, чем видел, как она встала с кровати, покрывало зашелестело, когда она поднялась. Я почувствовал ее дыхание на своем лице, когда она подошла ко мне.

– Разве тебе не противно со мной? – Мои глаза распахнулись вновь от страха в ее голосе, который был едва ли громче шепота. – Из-за того, что я просила тебя сделать в классе?

– Ах… Это.

– Да… Это.
– Вдруг ее тревоги приобрели смысл; но, конечно же, я не сердился на нее.

– Почему мне должно быть противно? – спросил я, расслабившись возле ее теплого тела. – Это был не первый раз, когда ты просила подобное.

Она закусила губу. – Нет, но я… я как бы воспользовалась тобой, не так ли?

Опять она поняла все неправильно. Перевернула с ног на голову.

– Белла, - выдохнул я, качая головой в отчаянии, - я планировал убить тебя. Думаю, это была более серьезная проблема.

– Нет, - настаивала она, потупив взор. – Это был не ты. Ты не был моим Эдвардом тогда. Тогда это была магия; она перевернула и исказила реальность для тебя, но у меня был полный контроль над собой, а еще я пыталась заставить тебя…

Я быстро приложил палец к ее губам, чтобы заставить ее замолчать. Я не дослушал, что она собиралась сказать, воспоминания были еще слишком свежи. Они гремели в моей голове, как сталкивающиеся с оглушительным звоном тарелки, заглушая любые другие связные мысли. Запах Беллы был притягательней для меня, чем когда либо. Конечно, так и было. Я совершил сегодня такие вещи, на что никогда не осмелился бы раньше.

Я не мог представить, что ангел сидит у меня на плече, вместо этого я вообразил джентльмена-Эдварда, одетого во фрак и цилиндр, с тростью. С другой стороны я вообразил неопрятного студента-Эдварда, с растрепанными волосами, с расстегнутой верхней пуговицей на незаправленной рубашке, и в галстуке, свободно висящем на его шее. Возможно… с трезубцем в руке.

– Как ты мог! – кричал джентльмен. – Ты не имел права трогать Беллу подобным образом! Она леди. Держи свои руки при себе!

– О, неужели! – воскликнул студент, стукнув джентльмена трезубцем по голове. – Эдвард не сделал ничего плохого. Почему это вообще должно иметь значение, когда он и Белла планируют жить вместе в любом случае?

– Это вопрос времени!

– Бла! Это вопрос неизбежности! Белле понравилось. – Студент обвинительно показал на джентльмена. – Она никогда не издавала таких стонов с тобой!

– Ах, ты… - Джентльмен замахнулся тростью, а озорной студент выставил вперед трезубец.

Я покачал головой, пытаясь избавиться от изображения в моем сознании дуэли этой парочки в районе моего воротника. Если бы я был честен с самим собой, я бы знал, что не могу подавить доводы своей совести. Глупо даже пытаться. Я не мог сказать себе, что я не хотел Беллу в таком плане, как мои братья хотели своих жен. Я не мог игнорировать воспоминания о том, что я сделал в классе, или сделать вид, что я не наслаждался этим. В то же время, однако, было что-то новое, над чем мне нужно было подумать. Хотя я понятия не имел, наш ли медовый месяц с Беллой приведет к появлению Ренесми, исследования, которые я провел с Джаспером и Эмметом, указывали, что такая вероятность возможна; и поэтому я не мог позволить себе потерять власть над моим контролем до августа.

– Белла, я не виню тебя в том, что произошло, - вздохнул я. – В твоей ситуации – если бы я думал, что у меня остались последние минуты, которые я могу провести с тобой – я, вероятно, попросил бы то же самое. – Я улыбнулся, поднимая руку, чтобы коснуться ее щеки. – Конечно, я не сержусь, или испытываю отвращение. Наоборот, на самом деле.

– Правда?

Я усмехнулся от ее неверия. Она думала, я стремлюсь стать монахом или еще кем? Медленно, но верно, небольшая улыбка находила свой путь на ее лице. Вскоре, однако, воспоминание о моем почти убийстве ее всплыли на поверхность, и моя собственная улыбка дрогнула.

К настоящему времени, Белла знала меня достаточно хорошо, чтобы быть в состоянии прочитать признаки моего настроения. Раздраженный стон сорвался с ее губ. Она схватила меня за шею и встала на цыпочки, пока ее глаза не оказались почти на одном уровне с моими.

– Теперь, слушай сюда. Что. Случилось. Сегодня. Вечером. Было. Не. Твоей. Виной.

Я выгнул бровь, пока она чеканила каждое слово.

– Итак, если тебя раздражает, что ты не смог бороться с последствиями зелья, у меня есть для тебя новости: никто не может. Злись, что это повлияло на тебя… Ну, это высокомерие вампира, если бы я давала название.

– Высокомерие вампира? – повторил я, чувствуя, как мои глаза сужаются в щелки.

Белла кивнула. – Все учителя по Защите, похоже, придерживаются того же мнения о большинстве из вас. Из-за вашей силы и скорости, вы думаете, что вы непобедимы, - она усмехнулась, явно пытаясь не засмеяться, - и поэтому вы испытываете большую обиду, когда понимаете, что это не так, на самом деле.

Я попытался возразить, но Белла перебила меня прежде, чем я смог произнести свой аргумент.

– Ты бы винил кого-нибудь, кто выпил напиток с примесью, за то, что они делали потом?

Будучи упрямым, я придержал язык. Белла, тем временем, выгнула брови, решительно ожидая моего ответа.

– Это другое.

– В чем?

– Просто так и есть, - спорил я.

На свой ответ я заработал удар в грудь. – Нет, это не так, и ты это знаешь! – настаивала она, уперев руки в бедра. – Ты классический статистический пример жертвы рогипнола,* ты винишь только себя, когда ничего из этого не было твоей виной.

– Прекрати повторять себе, что ты должен был быть в состоянии бороться с наркотиками. Если бы это был кто-то другой из твоих родственников – Карлайл, Эммет или Джаспер – они бы тоже легко забыли своих вторых половинок.

Я вздрогнул от этого. Белла заметила. Сочувствие было явно заметно в изгибе ее губ.

Сказать, что я «забыл» ее во время последнего недавнего и наиболее неприятного – ну, в основном неприятного – эпизода нашей жизни, было абсолютно неверно. Я не забыл Беллу. Это стало довольно ясно уже в классе. Я до сих пор испытывал обычное непреодолимое влечение к ней. Любовное зелье не смогло это стереть, скорее оно выступало как некое огромное препятствие, как валун размером с гору, что почти полностью закрывало обзор.