Ловец мудрости

Темнота наваливалась на меня. Я не мог этого понять. Почему она была такой черной? Где я оказался? Во всем ощущалась тяжесть - тяжесть и клаустрофобия. Я не мог двигаться, я не мог видеть, и я не мог чувствовать. Была ли это смерть? Впал ли я в забвение? Я пытался плотнее закрыть закрытые глаза, но я не мог почувствовать свои веки, чтобы сделать это? в первую очередь.

А потом я услышал знакомый голос, зовущий меня в темноте.

– Эдвард, - тихо произнес он, - дорогой, ты слышишь?

Внезапно мой взор прояснился, золотистый свет осветил комнату вокруг меня, когда я увидел пару прекрасных глаз, зеленых, как воды лагуны. Они смотрели на меня выжидающе.

– Прошу прощения?

– Что ты думаешь? – спросила меня мама шепотом, ее голос окрасила интрига.

– О чем? – спросил я, неспешно сканируя бальный зал слева направо, замечая пары, изящно кружащиеся в центре. Зал был заполнен десятками элегантных молодых дебютанток и светскими дамами, которые надеялись найти получившего хорошее образование, богатого холостяка, чтобы расположить его к себе.

– О мисс Эддингтон. Неужели ты уже забыл ее?

– Эддингтон… как Джулия Эддингтон?

– Да, - улыбнулась мама с облегчением, - это она, вон там.

Она кивнула в сторону группы девушек, каждая из которых была одета в белое платье из кружева и шелка – обычная атласная лента украшала их талию. Среди них я заметил девушку, которую моя мама имела в виду. В общем, у нее было очень красивое лицо; оно, конечно, потеряло свою детскую округлость с того момента, когда я в последний раз смотрел на него, скулы выделялись под по-детски голубыми глазами.

Эддингтоны были нашими соседями на протяжении последних восьми лет. Я никогда не обращал много внимания на их дочь в детстве. Причиной этому не были два года разницы в возрасте, но был ее голос. Он раздражал меня сверх меры, но не из-за тона – положа руку на сердце, у него был хороший тембр, - а потому что она использовала его, чтобы поговорить о наиболее умных вещах. Я вспомнил, как встретил ее в один прекрасный день, когда поехал в парк с мамой. Она тоже была там со своей, и в то время как взрослые участвовали в своем разговоре, она лепетала по поводу своей няни – «помощницы», как она предпочитала ссылаться на нее, – говоря о женщине, как будто та была идиоткой.

Естественно, я никогда не подогревал интерес к Джулии Эддингтон, так что я не расстроился, когда она пошла в школу, чтобы усовершенствовать свои манеры и подготовить себя к семейной жизни.

Она мило улыбнулась с другого конца комнаты, нежно помахав рукой, завидев меня и моих родителей.

– Разве она не прекрасно выглядит, Эдвард? – улыбнулась мама.

– Она выглядит хорошо, - кивнул я, надеясь, что не буду вынужден говорить с девушкой. Мне было стыдно – она, вероятно, превратилась в очаровательную барышню, но мое нутро говорило мне противоположное.

– О, смотри, она идет к нам.

Просто замечательно.

Я знал, что мама хотела, не более чем, найти для меня причину, которая заставила бы меня остаться в Чикаго, кого-то или что-то, чтобы затмило мои мысли о войне в Европе, обещания славы, ожидаемые за пределами поверхностного буржуазного общества. Возможность того, что этим кем-то может оказаться мисс Эддингтон, только служила поводом разжечь энтузиазм моей матери.

– Мистер и миссис Мейсен, - произнесла она, используя повод поприветствовать моих родителей, чтобы оказаться рядом со мной, - как приятно вас видеть.

– Приятно и вас видеть, Джулия, - улыбнулся мой отец. – Как школа?

– Поучительна.

Это отчасти подразумевается названием.

– Я нахожу себя жаждущей получить культурный опыт…

Поездки за покупками с матерью.

– Искусство…

Обувь и платья.

– Архитектура…

Недвижимость моего будущего мужа.

– Такого рода вещи.

– Этого и следовало ожидать, - согласилась моя мама.

Я нахмурился – я один только не купился на все это?

– А как ты, Эдвард? – спросила Джулия, взглянув на меня. Она надула свои тонкие губы – некоторые назвали бы это заманчивым. Я задавался вопросом, сколько ей это стоило.

– Разве ты не собираешься пригласить Джулию на танец, Эдвард? – спросил отец, перед тем как увести маму на паркет для вальса.

– Ну же, Эдвард, - улыбнулась она, - ты собираешься пригласить меня или намереваешься игнорировать меня весь вечер?

Ее вопрос заставил почувствовать себя полной противоположностью джентльмена. Я был груб.

И поэтому я протянул руку, в ожидании, что она предложит мне свою, после чего я повел ее в центр комнаты, где мы присоединились к другим вальсирующим парам. Через секунду, когда это только началось, я захотел, чтобы это закончилось. Каждый раз, когда Джулия открывала рот, чтобы сообщить мне, насколько сильно она изменилась с последней нашей встречи, я, кажется, слышал подтекст – истинный смысл ее слов.

Я старался казаться веселым и заинтересованным в следующие минуты, но чем дольше мы танцевали, тем больше я чувствовал, что я что-то упускаю… что-то важное. Мне нужно было вспомнить.

И это произошло, когда я увидел ее.

Она была в тени у стены, медленно обходя по периметру комнату, одетая во все черное. В отличие от других дам, которые все, казалось, уложили свои волосы в элегантном стиле в соответствии с текущей модой, густые, цвета красного дерева волосы таинственной девушки остались прямыми и распущенными, хотя доходили до талии. Откинутые спереди и с боков за спину они придавали ей вид человека, который провел день, находясь в шторме.

Темное платье подчеркивало контуры ее тела, пока не достигало ее талии, откуда переходило в свободную юбку, которая достигала пола. Тонкий материал походил на какой-то гибрид шелка и атласа: он обладал металлическими свойствами, но двигался как жидкость, пока она шла. У него были длинные рукава, ткань которых веером разлеталась чуть выше запястий, подчеркнутых широкими, присборенными манжетами. И все же, несмотря на это, весь наряд был совершенным без всяких украшений: без завязок или лент; без брошей; без подобного рода дополнений. Оно было простым во всех нужных местах.

Мой взгляд пропутешествовал к ее лицу, но мне было отказано в удовольствии увидеть его полностью, так как девушка спрятала его за венецианской маской. Открытой частью остались только ее кроваво-красные губы, верхняя губа чуть полнее нижней.

Я никогда не видел более красивого или привлекательного видения за всю свою жизнь. Каждый раз, когда танец требовал изменения направления, моя голова поворачивалась, чтобы следовать за ней, в страхе, что она исчезнет, если я не посмотрю в ее сторону.