Ловец

Шенни, до этого сидевшая тише воды, вдруг всхлипнула. Призрак, подплывший к ней, то ли по привычке, то ли в неосознанном желании утешить, провел ладонью по голове.

– Ты стала совсем взрослой, малышка Хло. Скоро выйдешь замуж. Только не за этого ловца, он слишком наглый.

– Папа, я уже вышла. За Грега. И мой муж меня хотел убить. Вернее, убил, но я случайно выжила, – ее губа задрожала, а по щекам потекли беззвучные слезы.

Лицо призрака исказилось так, словно он еще раз испытал все прелести предсмертной агонии. Известие его не убило лишь по той причине, что тяжело умертвить того, кто и так уже три года, как труп. Но Томасу все же понадобилось время, чтобы осознать услышанное, а потом он выдохнул и совершенно неожиданно произнес:

– Знаешь, а может, и не так плох этот ловец. Он хотя бы точно не хочет тебя убить… Опять же законник, хотя и наглец изрядный.

Тут уже закашлялся Тэд, кандидатуру которого обсуждали при нем же. Впрочем, почти тут же ловец бросил еще один взгляд на часы.

– Пора.

– Хорошо, – призрак все еще смотрел на Шенни.

Открылся вход в лабиринт и, переступив черту, Томас тихо произнес, чуть склонившись к Тэду:

– Береги мою девочку…

– А то что? – усмехнулся Тэд.

– А то все. Я буду приходить к тебе каждую ночь.

–Ну-ну… – ловца такое заявление лишь повеселило. – Страж-то через лабиринт в мир грез пропустит?

– Договорюсь. Если целью посещения будет прочтение тебе апокрифов писания деяний Престололикого – то мне еще и сверхурочные за твои сновидения накинут.

– Смотрю, вы хорошо просветились за три года призрачной жизни.

– Моим соседом по плотине был как раз мессир, попавшийся пятьсот лет назад на укрывательстве сошедших с ума ловцов. Он не хотел их убивать, а в результате его подчиненные в безумном угаре вырезали полдеревни.

От такого заявления Тэд чуть не споткнулся.

– Да-да, всякое в жизни бывает. Но то, что касается непогрешимых… Об этом молчат даже среди своих. Вот только и наказание для таких – чуть меньше, чем вечность.

За столь невеселой беседой они и прошли лабиринт. Уже прощаясь, ловец пообщал:

– За вашу дочь поручиться не могу, но тех, кто виновен в вашей смерти… Я приложу все усилия, чтобы их найти, – с этими словами Тэд развернулся и зашагал по дороге мира без теней обратно.

Вслед ему донеслось:

– Лучше бы наоборот…

Но ловец уже не услышал. Мысли в его голове закрутились быстрее турбин в мчащем на полной скорости магомобиле.

Сорок семь имен. Проверить всех? Тяжело, но возможно. А если отбросить тех, кто не мог оплатить услуги наемных убийц? Поскольку мотивы пока не ясны. Явный профит от смерти Томаса есть только у этого Грега.

Как только ловец подумал о муже Шенни, во рту разлилась горечь, словно он хлебнул обмылков из помойного ведра. Грегора – в первую очередь. Да и конкурентов по бизнесу, деловых партнеров, друзей, в конце–концов, отметать тоже не стоит. Тот, кто убил, пусть и не своими руками, Томаса, был близок к нему, очень близок. А еще эта подмена душ. Зачем она вообще? И может ли это быть как–то связано с тем, что участились побеги заключенных на посмертие из ткани барьера?

Вопросы в голове все множились, и когда Тэд вышел из лабиринта в квартиру, то даже не сразу заметил, что за окном светает.

Шенни лежала на его кровати, свернувшись и укрывшись одеялом.

«Я обещал ее проводить до дома…, – напомнил он сам себе, а потом мысленно добавил: – А еще обещал не приставать только этим вечером, который уже прошел». Усмехнувшись, он стянул с себя рубашку и штаны и лег на кровать. Хозяин он этого ложа в конце–концов или нет?

Шенни

Я ждала Тэда. Честно перемыла всю посуду, пусть и с третьей попытки разобравшись, как это вообще на его кухне делается. Даже попробовала прибрать все то, что сама же и разгромила. А потом, когда часы пробили третий час ночи, поняла, что сегодняшний день вымотал меня, выжал и накрутил на барабан, оставив лишь никчемную оболочку. Глаза начали закрываться сами собой, и я едва успела доползти до кровати. Уже не волновало ничего, кроме желания смежить веки и провалиться в колодец сна.

А потом… Видение сошедшего с ума подсознания казалось нереальным и правдивым одновременно. Горячее дыхание у уха, шепот, в котором ничего не разобрать, ладони, что касались моих скул.

Пальцы ног в моем сне оказались смелее губ. Они вовсю терлись о щиколотку, задевая пятки, поглаживая своды стоп того, кто делил со мной ложе. От этих прикосновений у меня по коже бегали мурашки.

И тут ему надоело ждать. Он провел языком по моей груди, отчего захотелось чуть приподняться, упираясь ногами в постель и выгибаясь. Отбросить в сторону простынь, которая казалось сейчас ненужной и лишней.

Голая грудь коснулась груди. Судорожный вздох. Один на двоих. Он посмотрел на меня подобно голодному хищнику. Я не видела его лица. Лишь зеленые глаза, в которых горел голод. Наши тела еще теснее прижались, словно стараясь вобрать друг друга, впитать в себя запах партнера.

Он, сильный, загорелый, пахнущий зимним лесом и мятой. Рядом с ним я чувствовала себя лучом солнца, растворенном в теплом весеннем дожде. Он навалился на меня всем телом, отчего я на миг сжалась, застыла. Мои непроизвольно сведение колени лишь распалили его.