Loving Longest 2

— Сыночек… Финрод… я никогда бы не сделал тебе ничего дурного. Я тебя искренне люблю… любил… Помоги мне!

Финарфин хотел бежать, но ноги и руки не слушались его; он с трудом попытался подползти поближе к лестнице, ведущей наверх из двора башни.

— Лучше попроси помощи у своего младшего сына, — сказал Тургон. — Это же он твой любимец. Как, кстати, его зовут? Не подскажешь?

— Тургон, я же люблю тебя! — закричал Финарфин. Его тонкие губы были измазаны лучистой кровью Майрона и блестели. — Оставь мне жизнь! Помоги! Я тебя так люблю! Я любил тебя всегда. Разве тебе меня совсем не жалко?..

— Я, к счастью, твоей любви до сих пор на себе не ощутил, — ответил Тургон. — Может, попробуешь попросить Маэглина? Маэглин, а тебе его жалко?

— Извините… — Маэдрос только теперь заметил, что Маэглин всё ещё торчит у лестницы. — Извините, дядя Финарфин, это я люблю дядю Тургона, а вы тут не при чём.

Маэглин встал, размахнулся и своим чёрным мечом снёс Финарфину верхнюю часть черепа. Голубые глаза Финарфина в ужасе обратились на него из залитых кровью глазниц.

— А насиловать вообще нехорошо, — нравоучительно сказал Маэглин.

И ещё одним ударом отрубил ему голову.

Даже Майрон застыл на месте. Из его руки лилась алая, искристая, с серебристым отливом кровь.

Маэглин оглядел родственников.

— Хоть бы кто спасибо сказал, — буркнул он себе под нос, убирая меч.

— Спасибо, Ломион, — сказал Майтимо с нервным смешком. — Я бы никогда не смог.

Он подумал, что, наверное, никто из них не смог бы: они все, даже Келебримбор, знали Финарфина, привыкли уважать и любить его; только для Маэглина он был просто именем на ветви семейного древа.

— Вот же тварь поганая, — Саурон поднял к глазам руку, посмотрел на откушенный палец. Там ещё оставалась половина сустава.

Тургон подошел к нему, взял его руку, удерживая в этом положении. Саурон недоуменно посмотрел на него.

— Ну теперь, наконец, ты видишь? — спросил Тургон.

— Вижу что?

— Идиот конченый, — с улыбкой сказал ему Тургон, таким тоном, как сам Майрон разговаривал с Маэглином. — Посмотри на осколок Сильмарилла и на свою руку.

Среди крови, обрывков мяса переливалось радужным, фиолетово-голубым светом что-то лучистое: там была кость.

Точно таким же радужным светом искрился и обломок Сильмарилла.

====== Глава 42. Алый песок ======

…an urn full of the most luminous phosphor-light gathered of foam in dark places…

…сосуд, полный самого лучистого фосфорического света, собранного из пены в тёмных местах…

Дж.Р.Р. Толкин

Маэдрос подумал, что даже Мелькор, наверно, вряд ли когда-нибудь видел Саурона таким — растерянным, непонимающим и полностью лишившимся дара речи.

— Так ты хочешь сказать… Тургон, так ты имеешь в виду… И после этого вы говорите, что эльфы не носят на себе части тела своих собратьев?!

— Не носят, — подтвердил с лёгкой улыбкой Тургон. — Это был один из вас. Один из айнур. Наши кости на вид трудно отличить от человеческих; в любом случае — они не светятся.

— Но в Сильмариллах же заключён свет Деревьев… хотя…

Саурон взял в руки осколок и снова внимательно оглядел его со всех сторон.

— Да, конечно, сейчас я вижу, что у оболочки есть своё, отдельное свечение… Хорошо, допустим, это кость, — сказал он. — Как из неё можно было сделать оболочку этой дряни? Вы видели? Вы все знали, как это было сделано?

Он окинул сыновей Феанора таким взглядом, что все они слегка отступили — все, кроме Маэдроса.

— Нет, я не знал, — сказал Майтимо, — и никто из моих братьев — тоже. Оболочку отец создавал в одиночестве. Видимо, это и подсмотрел дядя Финарфин.

Саурон оглянулся на тело младшего сына Финвэ. Лицо Финарфина казалось совсем юным и каким-то сонно-довольным, как будто бы он прилёг после утомительного состязания в беге или скачках.

— Ладно, хоть тело заберу с собой, — сказал он.

— Так мы не договаривались, — возразил Гил-Галад. — Я сам позабочусь о нём.

Гил-Галад наклонился над ним; он осторожно приложил отрубленную часть черепа на место, заботливо укутал Финарфина своим королевским золотым плащом и взял его на руки — с неожиданной для него, стройного и невысокого, силой. Он снова стал не юным королём, а Перворожденным, отцом Финвэ, который нёс на руках своего погибшего внука.

— Бедный мальчик, — тихо сказал Гил-Галад. — Бедное дитя, ты так и не вырос. Ты так и остался ребёнком, для которого важнее всего — отец и старшие братья…

Только теперь Пенлод действительно понял, что именно имел в виду Тургон, когда сказал: «Майрон не любит, когда его обманывают и не простит обмана никому. И вот когда он это поймёт, начнётся свистопляска».

Белое лицо Майрона застыло в каменную маску.

— Тургон, тогда я жду ответа от тебя, — сказал Саурон. — Как это было сделано и как и когда ты об этом узнал?

— Я, — ответил Тургон, — стал догадываться о чём-то подобном, как только увидел Сильмариллы. Потому что я уже видел кости айнур раньше. Но раньше я не был в этом уверен и это мне не казалось важным. До того, как был убит Финвэ и Сильмариллы исчезли, мне казалось, что дядя Феанор знает, что делает. Боюсь, что я ошибся.

— И где же ты мог видеть кости айнур, тем более в Валиноре? — зло и недоверчиво спросил Майрон.

— Тебе приходилось исцелять кого-нибудь, Майрон? — ответил Тургон вопросом на вопрос. — Не с помощью знаний, которые ты приобрёл за свою жизнь, а с помощью своей силы айну? Ты знаешь, как это делается?

— Никогда. Я уже объяснял тебе, Нельяфинвэ, — он кивнул в сторону Маэдроса, — что я могу искусственно поддерживать жизнь в течение определённого времени, чтобы успеть в это время провести допрос или другие действия. Я могу скрыть свой и чужой внешний облик и преобразить тело, причём довольно существенно. Но приставить отрубленную голову, — Саурон выразительно махнул рукой в строну огромного кровавого пятна на белой садовой дорожке, которое осталось от тела Финарфина, — я не смог бы, и, думаю, не смог бы и Мелькор.

— Да, возможности манипуляции с живыми существами для айнур, как мы знаем, несколько ограничены, — сказал Тургон. — Очевидно, что многие айнур могут делать то, что ты с твоим хозяином совершал, создавая драконов, и, видимо, орков — опыты с живым организмом, его преображение, которое происходит в течение месяцев или лет. И при этом, насколько я понимаю, айнур могут исцелять сами себя — это так?

— Да, — неохотно ответил Саурон, — мне пару раз приходилось. Да и сейчас придётся, — сказал он, прижимая к руке откушенный палец.