Ловушка для ангела

А эта задрыга — Вера всё морду воротит, мол пьяный и всё такое! Конечно, образованная — училка. Можно подумать, что учителя не пьют. Как же! Кирилл помнил, как на его выпускном вечере на школьном дворе вместе с выпускниками нажрались их трудовик и завхоз!

Да пошли они всё!

Своё исключение Кирилл самозабвенно праздновал два дня. Домой вернулся с изрядно поколоченной мордой. Больше он решил свою жизнь не портить никакими запретами порывов своей непонятой и надломленной души.

Задумался он лишь тогда, когда вдруг случайно обнаружил, что Вера от него ушла. Он тогда сильно испугался! Даже протрезвел. Но она не вернулась и Кирилл пошёл в разнос.

С работы его уволили.

Вернувшись, Труханов обнаружил на столе чистый лист, правда, с угла заляпанный грязными пальцами.

— Что — то не ясно? — Евгений всё ещё пытался достучаться до сознания Кирилла.

Но тот молчал. Задача заставить высказываться его более осмысленно, чем до сих пор, оказалось не выполнимой. Надо чем — то его достать!

— Ну, что же тогда перейдём к допросу, — Труханов посмотрел Кириллу в глаза, цвет которых так и остался для него загадкой. — Как ты думаешь, сколько тебе дадут за убийство?

— За какое убийство? Я в жизни кроме мух и соседской кошки никого не убил, да и то лишь за то, что эта вонючая сволочь повадилась гадить под моей дверью!

Кирилл сейчас не выглядел ни озабоченным, ни испуганным, ни обескураженным. Он был просто удивлён.

Труханову оставалось лишь удивляться его железной выдержке!

Из Протокола допроса Кирилла Позднякова

…Я, старший инспектор уголовного розыска Труханов, допросил Позднякова Кирилла Геннадиевича в качестве подозреваемого в убийстве его жены Поздняковой Веры Александровны.

Вопрос: Что вам известно об исчезновении вашей жены Поздняковой Веры Александровны?

Ответ: Она исчезла два года назад. Собрала свои вещи и исчезла. Наверно надоел я ей, а может, кого лучше нашла?

Вопрос: И вы всё это время не пытались её разыскать? Почему?

Ответ: А зачем? Чтобы она потом опять сбежала?

Вопрос: Вы являетесь подозреваемым по делу об убийстве вашей жены. Что в связи с этим вы можете пояснить следствию?

Ответ: Не понял!

Труханов помолчал, пытаясь осознать: Поздняков действительно дурак, или претворяется? Или он так хорошо спрятал тело жены? Или надеется на то, что я чего — то не знаю и не узнаю? И на чистосердечное признание он похоже вовсе не настроен!

— Следствие располагает неопровержимыми уликами, что вы убили свою жену. Свежие отпечатки её пальцев в вашей квартире доказывают, что она была у вас. Вы убили её ударом кухонного ножа.

Где тело? — Труханов еле сдерживал себя в процессуальных рамках по отношению к этому омерзительному артисту!

Кирилл наконец, осознал в какую историю он влип. Он вдруг весь сосредоточился, собрал в кулак остатки своего мышления, отсчитал события назад, соизмеримо выпитым стаканам, чекушкам и бутылкам.

— Я вспомнил! — вдруг обрадовался он.

Труханов почувствовал, что наступила минута откровений. Возможно, желание жить дальше, наконец, прорезалось в сознании Кирилла. Жить, что бы дышать, видеть солнце или снег, своих друзей. И снова беспробудно пить! Без этого он уже не мог.

— Мы в тот вечер нарезались аж до синих помидоров и подрались. Из — за чего не скажу, не помню. Я замахнулся на Колюху ножом. Он здоровой такой мужик. По — другому я бы с ним не справился! Я ему по уху попал. Да, точно!

Поздняков механически кивнул в подтверждение своих слов.

— Кровища тогда из него хлестала, как из резанного поросёнка! Он испугался, заорал, схватился за ухо. Потом я бросил нож и бил его кулаками, ногами, головой. Я защищался! Но он меня всё же сильно саданул и я упал и больше ничего не помню.

— Прямо по Задорнову: не можешь жену прокормить — пропей! — невольно отметил про себя Труханов, неприязненно поглядывая на давно потерявшего человеческий облик, Позднякова, которому теперь грозил тюремный срок.

— А Веру я не видел уже давно. Это правда.

Кирилл с облегчением глубоко вздохнул и тут же почувствовал резкую боль в сердце и под левой лопаткой. Его лицо посинело. Хватая ртом воздух, он повалился со стула на пол допросной.

Вскрытие показало, что смерть Позднякова Кирилла наступила в следствии обширного сердечного инфаркта.

56

От резкого торможения пассажирка чуть было не ткнулась носом в лобовое стекло машины, а потом откинулась назад. Она вроде бы как очнулась и недоумённо глянула на таксиста. В её глазах не было страха. Лишь смертная тоска.

Зато испугался таксист. Возможно, его отрезвила первая встречная на этой тёмной дороге машина, на большой скорости пронёсшаяся возле самого крыла такси.

— Нет, нельзя! Слишком она дорогая. За такую запросто в асфальт закатают! — здравый смысл урезонил его намерения и он снова нажал на газ.

Такси затряслось на ледяных надолбах.

Ночная дорога снова стала пустынной и темной. Лишь несколько раз за время долгой дороги их ослепляли фары встречных машин, идущих на дальнем свете. Тогда таксист немного сбавлял скорость и чертыхался. На каком свете ехал и он сам и, мешал ли он другим, он не осознавал. Он хотел лишь как можно быстрее избавиться от смущавшей его пассажирки.

Одинокий дорожный указатель показал поворот налево.

Они въехали в посёлок. Дорога в нём была мягко сказать — отвратительная. Дальше таксист ехать не рискнул, чтобы не забуксовать, если улица плохо очищена от снега. Высадив пассажирку возле маленького круглосуточного магазина, он с трудом развернул машину и уехал в надежде успеть этой ночью ещё немного подзаработать.

А Вера пошла пешком по длинной, засыпанной снегом улице её детства, с редкими тусклыми фонарями и тёмными окнами спящих домов. На этой улице она когда — то играла с подружками — самая избалованная и упрямая, мечтая побыстрее вырасти. По ней ходила в школу, потом на танцы. По ней гуляла с Кириллом, который жил и соседнем городе и приезжал к Вере на автобусе. Они тогда ходили редко и Кирилл часто опаздывал на последний. Как следствие ему приходилось добираться домой на всех возможных попутках и даже на «Скорой помощи».

А потом он на такси перевёз Веру с вещами на свою квартиру, которая так и не стала ей родным домом!

Её, в основном бесшабашные, подруги давно выросли. Кто уехал, а кто остался. Теперь они стали строгими мамами.

У Рыбаковой Оксаны одиноко светилось окно в маленькой спальне. Наверно дочка ещё читала. Возможно уже про любовь! А ведь завтра ей в школу.

При воспоминании о школе у Веры заныло сердце. У неё их было две: в одной она училась, а в другой преподавала.

А Казаковы построились. Вон какой большой дом из белого кирпича. Два крыльца, значит, разделили на две половины. Одна Наташина, другая — Надина. Их старшая сестра Галя — красавица, словно с обложки журнала «Кино», вышла замуж за лысого дипломата и давно живёт в Америке. И теперь ходит по другим, шикарным, освещённым неоновой рекламой, улицам.