Ловушка для «Осьминога»

Теперь дамы заговорили все разом, мешая работать, и угомонились несколько лишь тогда, когда Сима Гукова, самая старшая и самая опытная из косметичек, прикрикнула на них. Никто из нетитулованных представительниц этого «света» возмутиться таким обращением с ними не решился.

В приемной салона тем временем оставили в покое наряды Аллы Пугачевой и принялись выяснять истинные причины, по которым популярный артист театра и кино Икс развелся с балериной Игрек и женился на бывшей жене писателя Зет, отбившего в свою очередь подругу у знаменитого иллюзиониста Альфа.

– А что же он не загипнотизировал ее? – спросила недоуменно жена медицинского начальника. – Приказал бы: люби меня, люби меня – и делу конец!

– Им под страхом тюрьмы запрещают использовать гипноз в личных целях, – авторитетно заявила Татьяна Михайловна Форц, единственная работающая среди сегодняшних клиенток. Татьяна Михайловна заведовала плодоовощной базой, осуществляя в семье своей принципы официального матриархата, так как муж ее был рядовым инженером. – А то бывали случаи: приходит такой гипнотизер в магазин и говорит: «Я – инкассатор! Сложите выручку вот в эту сумку…» И представьте: никакого оружия у него нет, а завмаг складывает безо всяких яких. Так же и в сберкассе… А если он подойдет ко мне на улице и скажет: люби меня?! Я и стану тут, значит, его любить, прямо на улице? Нет, таких людей надо контролировать, возле них охрану следует держать!

– Они и так на учете, эти иллюзионисты, – авторитетно заявила Мария Степановна, муж которой был крупным функционером по части сбыта продукции предприятий Худфонда. – Ведь их можно и для шпионажа использовать… А что? Очень даже просто. Ведь он куда хочешь может проникнуть. Мне рассказывали, что даже к Гитлеру такого подсылали. Усыпи его, говорят, и пусть воевать перестанет.

– И что же? – разом повернулись к ней остальные дамы, и даже кассирша Капа подняла глаза от кроссворда в журнале «Огонек».

Мария Степановна вздохнула.

– Плохо он языки знал, – сказала она. – Не твердо… Уже до самого кабинета Гитлера дошел, всех по дороге усыпил. И тут его итальянский фашист увидел, итальянцы тогда с Гитлером дружили. «Куда идешь?» – говорит. По-итальянски, конечно. А наш иллюзионист ему в ответ: «Шляфен! Шляфен!» Спи, дескать, голубчик. А тот по-немецки не знает и потому не спит. А как по-итальянски «спать» иллюзионисту неизвестно. Он и растерялся…

Тут охрана налетела. Всех он усыпить не мог. Он, гипнотизер, только на троих мог сразу работать. Вот они его и схватили…

То что произошло дальше, дамы узнать не успели. Зазвенел телефон на конторке рядом с кассой. Кассир­ша Капа цепко ухватила телефонную трубку.

– Салон красоты, – объявила она басом. – Марину? Ждите…

Она нажала кнопку на специальном табло, которое придумал и соорудил их шеф, Казимир Вячеславович, бывший инженер-электрик на заводе «Энергосила», а ныне заведующий салоном, и на столе Марины Резник зажглась зеленая лампочка: вызов к телефону.

Марина даже не стала извиняться перед клиенткой – про зеленую лампочку завсегдатаям было известно. Она быстренько закончила накладывание маски Анне Афанасьевне и направилась к телефону.

– У аппарата, – привычно сказала она. В свое время Марина услыхала, что так отвечает одна из ее посетительниц и это выражение показалось ей просто шикарным.

– Это Марина Резник? – спросил на другом конце линии мужской голос, в котором слышался явно нерусский акцент.

– Совершенно точно, – ответила Марина. – Согласно паспортным данным…

Ей показалось, что голос этот она уже слышала. «Кто-то из прибалтов, – подумала Марина. – Рудик Хинт из Таллинна? Или Алекс Ленберг из Риги?»

– Кто со мной говорит? – спросила Марина.

– Вы меня не знаете, – ответил голос. – Пока… Но я привез вам маленькую весть от Бориса. Надо встретиться.

– Да-да! – заторопилась Марина. – Конечно… Но где?

II

Академик Колотухин принял Николая Колмакова в точно назначенное ему время. До этого майор обратился в бюро пропусков НИИэлектроприбор, где ему, согласно всем правилам, выписали по предъявленному паспорту соответствующий пропуск, заказанный лично Василием Дмитриевичем.

Чтобы не обнаруживать причастности к определенному ведомству в некоторых ситуациях, вроде вот этой, только что возникшей, у Николая Колмакова, как и остальных его коллег, наряду со служебным удостоверением был и обычный паспорт.

На проходной института пропуск тщательно проверил строгого обличья вооруженный пистолетом вахтер, внимательно сличил фотографию на паспорте с наружностью одетого в гражданское платье майора и как бы нехотя нажал педаль, которая освобождала турникет, закрывающий проход вовнутрь.

На этаже, где размещался кабинет, академика Колотухина, у Николая Ивановича снова проверили документы. Посмотрела пропуск и паспорт Колмакова и секретарь директора, миловидная женщина лет сорока. По данным майора, ее звали Нина Григорьевна, фамилия ее была Минаева, и она давно уже работала с Василием Дмитриевичем

– К вам товарищ Колмаков, – сказала секретарь, повернувшись к пульту с тумблерами и разноцветными лампочками.

– Я жду его, Нина Григорьевна, приглашайте, – ответил голос Колотухина.

Он встретил майора на полдороге от письменного стола до входа в просторный кабинет, где все было обычным: стол хозяина, стол для совещаний, низенький столик с четырьмя креслами и торшером для приватных бесед, шкафы с книгами, средне-русские пейзажи хорошего современного письма и старомодный фикус в углу. Это доброе дерево сатирики несправедливо превратили в символ мещанства, и те, кто боялись прослыть мещанами, начисто повывели их из кабинетов и квартир.

Заметив взгляд гостя на фикус, академик Колотухин улыбнулся.

– Удивляетесь? – спросил он, пожимая Колмакову руку. – Могучее дерево… Мне оно нравилось с детства. Отец тоже любил фикус, говорил мне, что помнит его ребенком в гостиной деда. А я к деду отношусь с великим почтением. Пионер русского радио, с Александром Степановичем Поповым работал вместе, помогал ему, кстати, в организации дальней радиосвязи в 1901 году. Тогда предел приема-передачи был полтораста километров…

– Увлечение эфиром у вас наследственное, – сказал Николай Иванович в тон хозяину.