Ловушка для «Осьминога»

– Может быть, и найдет, – ответил Джон Бриггс.

– Когда?

– Подожди немного, – вздохнул Сократ. – Так просто не делается. И у нас есть собственные бюрократы, им ведь надо тщательно все подготовить. Это займет два-три дня. Но зачем нам сидеть и ждать у моря погоды, если можно развеяться в столице. Пель­меней хочешь?

Давыдов удивленно вытаращился на него:

– Ты с чего это вдруг? Каких пельменей?

– Обыкновенных. С маслом, сметаной или уксусом… Это ведь твоя слабость, приятель. Что, разве не так?

– Верно, – слабо улыбнулся Олег. – Когда приходил из мореходки в увольнение или возвращался из рейса, мама всегда…

Он нахмурился, и Джон Бриггс быстро проговорил тоном, не терпящим возражения:

– Вставай и едем. На Коннектикут-авеню есть ресторанчик, там прежде всегда подавали пельмени. Поехали!

– Так то было прежде, – недоверчиво протянул Давыдов, тем не менее поднимаясь.

– Не беспокойся… Пока ты хандрил, я позвонил туда и заказал для нас ужин. Иди переоденься!

«Он прав, – подумал Олег, проходя в ванную комнату и пробуя рукой щеку: не оброс ли щетиной. – Надо побольше двигаться, осматриваться, наблюдать и запоминать, запоминать…»

V

Этот ресторанчик на одной из вашингтонских улиц в северо-западной части города сошел бы скорее за столовую средней руки. В таких Олегу доводилось бывать в переулках Невского проспекта, славящегося тем, что там всегда найдется, где перекусить, в отличие от московского центра.

Забегаловок, кафе, баров в Вашингтоне хватало, нашлось и такое место, где хозяин, Гарри Голдфингер, – из покинувших родную Шепетовку во время оно – потчевал пельменями, которые в меню значились как «фуд фор сибирмен» – пища сибиряков.

– Не боятся этого блюда ваши гости? – спросил Голдфингера Аллен Дуглас, он же Олег Давыдов, бывший штурман теплохода «Вишера».

Сгорбленный, сильно потраченный временем Гарри понял вопрос как надо и заулыбался:

– Как раз наоборот, мистер… Они едят пельмени и начинают говорить, что если в Сибири потребляют такой кайф, то этот русский штат не так уж и страшен, как о нем пишут наши газеты.

Неведомым чутьем он угадал в Аллене Дугласе русского и, когда Джон Бриггс расплачивался по счету, склонился к уху Олега и прошептал, вдохнув, на полузабытом уже языке:

– Ведь я этим «фудом» тоже борюсь-таки за мир… Эх! Глянуть бы перед смертью на родную Шепетовку… Как там перестройка в ней происходит…

Аргонавт только пожал плечами, а Джон Бриггс усмехнулся, но промолчал.

Они вышли на Коннектикут-авеню и свернули влево, пошли в сторону Белого дома, до которого было не менее двух миль.

– Хочешь взглянуть на вигвам Белого Отца? – спросил Сократ у Олега.

– Раз уж мы на берегах Потомака, грех не потоптаться в Лафайет-сквере. Пойдем пешком?

– Далековато будет… Возьмем такси… Все расходы по твоему содержанию здесь оплачивает фирма.

– И пельмени Голдфингера?

– Их тоже. Сейчас я…

Джон Бриггс не договорил. Из-за угла выдвинулся здоровенный мулат. Он скорчил жуткую гримасу, которая должна была обозначать улыбку, и заговорил, обращаясь к Олегу Давыдову:

– Брат! Дай на чашечку кофе…

Давыдов несколько растерялся и сунул руку в карман. Но Джон Бриггс опередил его, протянул мулату долларовую бумажку.

– Купи себе и гамбургер, брат, – тем же возвышенным тоном, будто они находились в молитвенном доме квакеров, предложил Сократ и, и не дослушав сдержанных благодарственных слов «брата», метнулся к краю тротуара, где остановилось, высаживая пассажира, такси.

– Нищенство в городе запрещено, – объяснил он Олегу, когда они уселись в оранжевый «форд» и направились в сторону Джорджтаунского университета. – Поэтому парень просил на чашку кофе…

– А если бы он просил на кусок хлеба?

– Полиция арестовала бы его, а судья вкатил бы ему два месяца тюрьмы, – ответил Джон, Бриггс. – Джентльмен может одолжиться у другого джентльмена чашкой кофе… А кусок хлеба просит нищий.

– Ну и ханжи вы, братцы! – воскликнул Давыдов. – По мне шведы куда сердечнее.

– Скорее всего, одна совсем конкретная жительница Ухгуилласуна, – улыбнулся Джон Бриггс. – Ладно-ладно… Не сдвигай брови, Аллен. Я пошутил… Ага! Вот и альма-матер… Здесь я учился когда-то, в этом университете.

– Если хочешь, остановимся и зайдем, – предложил Олег.

– Зачем? Проедем мимо – и достаточно. Поезжайте через Джорджтаун, – сказал он водителю такси. – К Белому дому, потом объедем здание конгресса.

– Если можно, остановитесь у памятника генералу Гранту, – попросил Олег. На безмолвный вопрос удивленного Бриггса бывший штурман ответил: – Хо­чу посмотреть: на самом ли деле он сидит верхом на лошади, повернувшись задом к конгрессу…

VI

Когда генерал Третьяков вылетел из Таллинна в Ленинград, начальник управления не знал еще, какие серьезные материалы приготовили ему подчиненные.

В Пулкове начальника управления встретил Митрошенко. После обмена приветствиями он молча проводил генерала к машине и, пока они ехали в город, хранил таинственное молчание.

Когда начались первые ленинградские кварталы, Третьяков повернулся к Митрошенко – по старой традиции генерал сидел рядом с водителем – и, усмехнувшись, спросил:

– Выиграли в лотерею, товарищ полковник?

Начальник отдела встрепенулся:

– Почему вы так решили, Лев Михайлович?

– Вид у тебя, Анатолий Станиславович, уж больно того… Таинственный и самодовольный одновременно. Случилось что?

– Кое-какие сдвиги наметились… Существенные, товарищ генерал.

– Что-то я тебя не пойму… «Существенные» или просто «кое-какие»?

Митрошенко смущенно хмыкнул. Он знал, что начальник управления терпеть не может завышения результатов их трудно измеримой работы. Но с другой стороны…

– Новый поворот событий, – сказал полковник. – Майор Колмаков ждет в управлении с докладом. Он непосредственный их участник и свидетель, ему и поручили рассказать. Из первых уст.

– Это вы правильно решили, – согласился Третьяков. – Колмаков – перспективный работник. Кстати, почему он до сих пор в майорах ходит?

– Срок не вышел, товарищ генерал. Год остался…

– Но должность ведь позволяет! Составляйте досрочное представление, я с удовольствием подпишу.

– Хочу его к себе в заместители просить, Лев Михайлович, – подвинул шефа дальше Митрошенко – человек он был дальновидный, быстро ухватывающий ситуацию. – Борис Львович готовится на отдых…