Ловушка. Форс-мажор
Шрифт:
– А что? Это идея. Вот только… Вдруг расшибемся?
– Не забывай, поблизости будут вертеться «карзоевские». Прикроют, если что. Просто боюсь, что у тех ума не хватит сообразить по поводу скрытой фотосессии.
– Ну, если так… Тогда я прямо сейчас Полинке и позвоню. Пока не поздно.
– Только предупреди, чтоб Санычу – ни звука!
– Само собой. Слушай, а ты сам с нами не поедешь?
– А я с утра хочу попробовать пересечься с Есауловым. В прошлый раз они к адресу не подорвались, а в результате что получилось? Глухову, похоже, эти парни убили. Должна же, в конце концов, у людей совесть
– Уже посмотрел. Петровская набережная, 4. Следующий дом за полпредством.
– Красивое место. Ну, будешь звонить или сначала накатим по маленькой?
– Давай сначала накатим.
– За успех нашего безнадежного дела?
– Брось, не такое и безнадежное. А в субботу, когда к нам еще и Ладонин присоединится, мы им всем покажем – чьи в лесу шишки.
– Ну-ну. А придет весна – поделится: кто и где нагадил…
И они посидели. А потом посидели еще. А потом еще. А потом как-то незаметно оказалось, что наступил день пятницы. Тяжелый день. Тяжелой Пятницы.
Глава девятая
Сначала намечались торжества, потом аресты, потом решили совместить.
– Понял тебя, Первого недоумка я знаю. А вторая фамилия?… Да что ты?… Надо же, какое внимание!.. А вот хрен ему, перетопчется… Брось, я не самоуверен… Спасибо, дружище… Всё, конец связи.
Исчерпывающие сведения о том, кто именно приедет проверять, а также когда и какую задачу проверяющим поставили «интриганы», Есаулов получил от своего человека лишь сорок минут назад. Времени оставалось в обрез, поэтому Максим сразу подорвался в родной отдел. Не завтракамши.
Дежурную вахту сегодня нёс Махно. В тот момент, когда Есаулов заглянул в оперскую, Сережа что-то записывал в книгу происшествий. Трубка, зажатая плечом и скулой, периодически выскальзывала, и Махно потихонечку начинал сердиться:
– Так вы бы спросили, с какого перепугу он поперся в Колпино в два ночи!.. Щас!.. Он тебе мозги компостирует, а мы ишачь… Какой урон?… Утопия… Откуда синпозиум?… Что-что на Амине?… Чего на Алине?… Сихотэ на Алине?… Пусть проспится… гуру потерпевшее!
Увидев шефа, Махно стал ворчливо жаловаться:
– Слышь, Макс, утро только начинается, а все вокруг уже просто очумели! Синпозиум у них на Сихатэ! Нажрались в обнимку с чакрами верхнего мира, а адрес: «тут помню, тут не помню»! Теперь вылезают из разных щелей, осчастливленные, в одном исподнем, а мне полоумие их выслушивать.
– Попытайтесь выудить хоть что-нибудь, – вяло отозвался Есаулов.
– Водитель плохо знает французский, девушку зовут Гальма, и у нее ярко-зеленый бюстгальтер, твою мать!!! – высунув заспанную голову после «суток», озверело доложил Вайсман. – Я уже ночью скорбел с одним мракобесом! Сатурн, твою мать, у него в фазе… Дайте человеку поспать! А Гальма окажется, как пить дать, Галей!
– Да, тут без погребальной сутры не сдюжишь, – согласился с привычной ситуацией Есаулов.
– Хотел на блок сигарет раскрутить – хренушки! – добавил утробным голосом из-под казенного одеяла Вайсман. На одеяле стояло клеймо «Дом
отдыха МВД им. Джузеппе Garibaldi. Инв. № 1807. 1982 год».– Да ну его… Макс, что с проверяющими? Выяснил? – перешел на пониженную интонацию Махно.
– А мы не ссым с Трезором на границе. Трезор не ссыт, и я не ссу!.. Спектаклю играем сегодня. Посему к десяти всех живых и увечных – ко мне, на генеральный прогон, – скомандовал Есаулов и, разминая спину, удалился в свой кабинет.
Но уже через несколько минут распахнул дверь и зычно бухнул в коридор:
– Олег! Зайди!
– Может, пришла пора научить тебя пользоваться местным телефоном? – поинтересовался Торопов, входя.
– Сапог в бою надежней. Слушай, Олег, щас сюда народ подтянется. Так вот: проведешь с ними последний инструктаж по встрече высоких гостей. Только прошу тебя: толково-конструктивный. Без этих ваших смехуечков. А я отскочу на часик, надо с человеком пообщаться.
– Очумел? А если ЭТИ раньше времени заявятся? Я за всю кодлу отплевываться не собираюсь.
– Не заявятся. У них в десять планерка у Пиотровского.
– Что, тоже инструктаж?
– Ну типа. Потом ланч, туда-сюда… Так что раньше часа едва ли. «Циркуль» с наскальной живописью закончил?
– Еще вчера.
– Отлично. Всё, я ушел. А ты тут доведи людям доходчиво. Но особо не накручивай, а то могут перегореть… Если нормально отыграем сегодня – с меня персональная бутылка, персонально-хорошего коньяку!
– А можно на ту же сумму несколько бутылок нормальной водки? – деловито осведомился Торопов.
Кафе «Барракуда» на Захарьевской было выбрано Есауловым для встречи с Козыревым по двум банальным причинам: не так далеко от «конторы» и, во-вторых, здесь неплохо варили кофе.
– …Цивилизация начинается там, где капучино не из пакетика, – философски произнес Есаулов, зажигая очередную сигарету. – Сие поэзия. А проза, в сухом остатке, такова: информация, которую ты мне поведал, прямо скажу – потрясает и удручает одновременно. А учитывая, что по основным позициям она бьется с нашими данными, удручает гораздо больше. Даже не представляю, каким образом ты умудрился это поднять и раскопать? Без помощников всяко не обошлось?
– Я своих источников не сдаю, – дежурно парировал Козырев.
– А я чужих источников и не принимаю. Скверно другое: именно сегодня у меня практически весь личный состав задействован на премьере мюзикла «Не пойман – не кайф».
– Участвуете в самодеятельности?
– Вроде того.
– Тоже неплохо. Всё веселее, чем Ребусов и Некрасовых ловить, – съязвил Паша.
– Эт-точно. Веселуха полная. Но, сказать по совести, Павел, нам сейчас не до угрызений. Во сколько, говоришь, прилетает Ребус?
– В половину… О, в принципе, уже должны были сесть. Сейчас позвоню своим людям в Пулково, уточню.
– Я смотрю, крутые ребята служат в нашей наружке! «Свои люди» даже на стратегических объектах. Почту, телеграф небось и подавно захватили?
– Это как бы юмор?
– Как бы ирония.
– Извините, Максим… Привет! Ну как там у вас? Встретили?… Почему? Хорошо смотрели?… А что кар… в смысле депутатские?… Понял. Тогда потихонечку выдвигайтесь обратно в город, а я минут через двадцать перезвоню.