Ложь и прощение
Шрифт:
— Вернее, подумала, когда увидела Дженни, но не теперь.
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь шарканьем обуви стражи внутри здания и бряканьем их доспехов.
— Когда зажжете погребальный костер? — сказала и сглотнула вязкую слюну, комом преградившую горло.
Он повел плечом.
— Завтра. Вам с Джо туда лучше не соваться.
Я в удивлении вскинула брови.
— Вряд ли присутствие охотников — то, что вам нужно.
Понятно и без дальнейших объяснений: если кто-то из них почувствует энергию Джо на мне или, не дай Первый, увидит его самого, пиши пропало. Попробуй объяснить,
— Ну… я пойду. Я нужен Карли, — тихо пробормотал Мэтти и, дождавшись моего кивка, удалился.
Я простояла у здания еще какое-то время после того, как за ним закрылись двери. Меня разрывали эмоции: желание найти Джо; запереться в комнате и проплакать оставшиеся до ночи часы; вернуться в лавку, чтобы продолжить работу.
Друг мог находиться где угодно, а рев в четырех стенах Дженни бы точно не одобрила. Мои слезы её не вернут.
Дженни… бедная — бедная Дженни. У неё столько было впереди, целая жизнь. И что теперь? Неужели каждый из нас в опасности?
Мне кольнуло бок, рука сама потянулась к ребрам, чтобы унять боль. К сожалению, душевные муки не исцеляются так просто, как физические. Уж это мне известно очень хорошо.
***
Как до лавки добрела — только нечисти и известно. Виски стреляло, я не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Знакомые улочки перестали быть таковыми, я их попросту не различала.
Остановилась, когда взгляд зацепился за вывеску лавки: деревянная небольшая табличка с аккуратно вырезанными на ней символами. Мы с матушкой до сих пор её не заменили, хотя могли себе позволить. Табличка напоминала нам об отце, о том, кем он был, пока не покинул нас, о том, кем были мы. Он вырезал её, когда мне было года четыре. Везти деревяшку через границу сейчас казалось глупостью, но не тогда.
Вот только у входа я оказалась не одна. Чуть поодаль, переминаясь с ноги на ноги, стоял мужчина в годах. Его седые волосы, ниспадая на плечи, переливались в свете солнца. Человек был высок, крепко сложен, в его профиле выделялся длинный нос с заметной горбинкой, что ничуть его не портил.
Он стукнул тростью по кладке раз, потом вновь. И этот звук отозвался внутри меня чем-то давно забытым, но знакомым. Очень-очень знакомым. Как звон колокольчика на пороге отчего дома или матушкина колыбельная.
— Простите? — тихонько окликнула его я, цепляясь взглядом то за стриженную седую бороду с редкими тёмными волосками, то за профиль в целом.
Он обернулся и уперся в меня внимательным чуть мутноватым взглядом. В глазах мелькнуло узнавание, а уголки губ дернулись в стороны.
— София, девочка, да ты выросла! — гаркнул он басом и двинулся ко мне.
Я попятилась, памятуя о злополучной встрече с бывшим и его компанией в «Белых птицах». Пальцами нащупала ключ в кармане, прекрасно понимая, что, если мужчина захочет мне навредить, открыть дверь я попросту не успею.
Он остановился, прокашлялся и вновь ударил тростью по кладке.
— Не признала, — грустно констатировал он. — Не мудрено. Тебе тогда совсем мало годков было. Я — Винсент, друг твоего почившего отца.
И… я его вспомнила! Постарел, поседел,
но не растерял стати. Они с батюшкой, сколько помню, часто пересекались по работе, вилей Кроу захаживал к нам в гости на матушкины пироги.— Не признала, — стыдливо согласилась я.
Неловко получилось. Встретила друга семьи спустя столько лет и такой прием оказала. Испугалась! Трусиха!
Оно понятно в свете нынешних событий, но стыдно все равно.
— Что же, я изменился. Старый стал. Вот знакомца и не разглядела. Не виню.
Застучали подошвы по доскам. Мы прошли внутрь, я обернулась. Вилей снял шляпу и положил её на прилавок.
— Как вы здесь очутились?
Верно, глупый вопрос. Нынче в Солона неспокойно из-за побега принцессы.
— Так дракон разбушевался. Я собрал вещи да прямиком сюда. Путь неблизкий, сама понимаешь, и дело бросать не хотелось. Но жизнь дороже.
Я кивнула, бросилась в подсобку чайник ставить. Гость же! Надо хоть чаем напоить. Еды нет, но на полках остались вчерашние печенья. Огнекристаллы[16] нагрелись быстро. Говорят, их создали на основе драконьей магии, но сказки это. Может, когда-то так и было, однако не сейчас, когда сама магия претерпела огромные изменения.
— А Фрейя где? — донесся до меня крик вилея.
— Матушка в отъезде, — ответила я, водружая на поднос чашки с горячим напитком. — Недуг разошелся в глубинке. Она не могла отказать, вы же знаете.
Поставила угощения на прилавок перед мужчиной. На него из вазочки печально взирали три оставшихся печенья. Большего предложить я не могла.
— Простите, не ждала визита.
— Ничего, тебе не за что извиняться.
— Вы надолго к нам? Было бы замечательно дождаться возвращения матушки. Она обрадуется.
Чтобы сесть как раньше за стол, окунуться в те счастливые мгновенья. Пусть это и обман, пусть всего лишь воспоминания, но мне так сильно этого захотелось! Аж слезы навернулись на глаза, которые я сдерживала еще с выхода из похоронки.
Ну вот!
— София? — позвал меня вилей.
Я отвернулась, скрывая мокрые ресницы, да вот только он уже все увидел.
— Что-то случилось? Тебе нужна помощь? Ты же знаешь, я не откажу.
Из носа потекли сопли, а душу словно подцепили и дернули. Слезы полились по щекам, из горла донесся всхлип.
— Ну-ну, девочка, тише. Все будет хорошо. Что там такое приключилось? Юнец какой обидел? Или за Фрейю переживаешь?
Я зарыдала еще пуще. Будь проклята эмоциональность! Как же хорошо живется Мэтти: сдержанный, что бы не произошло.
Рыдала и рыдала, пока глаза не высохли. Затем икнула раз, два и три.
Сты-ыдно!
— Возьми, — мужчина протянул мне кружку и по-отечески улыбнулся.
Я шмыгнула носом и неловко улыбнулась в ответ. Чай приняла, теплый фарфор мигом согрел замерзшие пальцы.
— Вилей Кроу… ой! Или вы женились?
Он усмехнулся в бороду и мотнул головой.
— Если бы, дорогая. Не нашел я даму своего сердца. Но речь ведь не обо мне. Рассказывай.
И я рассказала. И про Джо, памятуя о лояльности Солона, и про убийства странные в столице, и про матушку, и про случай в лесу, и про смерть Дженни. Всё-всё рассказала. И так легко на сердце стало, как стог сена с плеч сбросила.