Ложь, которую мы произносим

Прошло четыре месяца с тех пор, как я видела его в последний раз. И все-таки думаю о нем каждый день. Стив мог уйти от меня, как только я рассказала ему о том, что натворили мы с Фредди. Но не ушел. И попросил своего брата защищать меня. Держал за руку во время судебного процесса.

«Он пишет, что хочет сказать тебе что-то важное».

Когда я захожу в зал для посетителей, под одним из маленьких столиков с металлическим каркасом вижу ковбойские сапоги. Глаза у Стива все такие же добрые, хотя и немного усталые. Еще он, кажется, немного похудел, судя по торчащим скулам. Возможно ли, что беспокоился обо мне? Интересно, как я выгляжу в его глазах? Челку нужно подстричь. Тюремная униформа из темно-синих мешковатых штанов и топа меня совсем не украшает. И я знаю, что от меня слегка пахнет. Душевые некоторое время не работают, а дезодорант все никак не доставят. Но по крайней мере в этой тюрьме меньше насилия, чем в той, где я сидела в молодости.

– Спасибо, что приняла меня, – говорит Стив.

Атмосфера между нами ужасно напряженная. Формальная.

Но чего я ожидала?

– С Джаспером все в порядке? – выпаливаю я.

– Абсолютно нормально.

Мое сердце наполняется облегчением.

– Он, конечно, скучает по тебе, но бесконечно подбадривает Глэдис. Я беру его с собой, когда еду повидаться с ней. Она тоже шлет тебе привет.

– Правда?

– Да, правда.

– Фредди написал, ты хочешь сказать что-то важное.

Стив переминается с ноги на ногу. Я вижу: что-то не так.

– Пожалуйста, просто скажи.

– Я прибирался в коттедже в твое отсутствие, – говорит он. – Глэдис попросила меня об этом. Она не хочет сдавать его другим жильцам, пока ты здесь, на случай, если ты захочешь вернуться.

– Как я могу вернуться туда, где все будут обсуждать меня?

– Ты удивишься, как быстро люди забывают. Глэдис говорит, что ждет не дождется твоего возвращения.

– Она меня прощает?

– Я об этом не спрашивал. Но она все время говорит о тебе, беспокоится о том, как у тебя дела.

– Пожалуйста, передай ей мою любовь и скажи, что со мной все в порядке.

– Она хотела приехать, но сейчас вообще не очень мобильна.

Звучит не слишком хорошо.

– Я напишу ей.

– Она будет рада.

Снова наступает тишина. Я слишком напугана, чтобы ее нарушить. Тогда заговаривает Стив:

– Дело в том, что… когда я прибирал в твоей прежней комнате, то кое-что нашел.

Мое сердце начинает биться чаще. Неужели наркотики, которые мог спрятать Фредди? Пожалуйста, только не это. Конечно, я сама бы нашла их, когда убиралась. Кроме того, сын всегда клялся, что чист.

Стив протягивает мой старый блокнот для рисунков, который я не смогла оставить, когда уезжала из Лондона. В нем полно моих набросков.

– Это потрясающе, Сара. Не знал, что ты рисуешь с натуры.

Чувствую, как краска приливает к щекам, когда смотрю на автопортрет, набросанный с отражения в зеркале.

– Это было частью моей прежней жизни. Сейчас кажется глупым, но тогда я пыталась решить, должны ли мы с Фредди бросить Тома или нет. Когда рисуешь кого-то обнаженным, он раскрывается. Это помогает добраться до сути человека. Я просто пыталась добраться до своей. Но когда мы приехали в Корнуолл, оказалось, что меня больше не интересует рисование с натуры.

– Почему?

Я изо всех сил пытаюсь объяснить:

– Мне не нравился тот человек, которым я стала. Я снова нарушила закон. Гончарное дело оказалось приятной переменой.

Он кивает:

– Я понимаю. У меня жизнь тоже изменилась.

– У тебя?

– Я был адвокатом.

В его голосе звучит беспокойство. Всякий раз, когда я спрашивала Стива о его прошлом, он говорил что-то неопределенное о скучной работе в офисе и о том, что оставил «карьерный рост» своему брату.

– Знаю, мы договорились, что не будем обсуждать детали, но я бы хотела, чтобы ты поделился со мной.

Он смотрит на меня с такой любовью, стыдом и сожалением, что мне хочется плакать.

– Я чувствую то же самое из-за того, что ты не делишься со мной, хоть мы и договорились об этом. Но правда в том, что мне было стыдно уходить. Дерек добился успеха, и я, конечно, горжусь им, но сожалею, что сам все испортил.

– Все испортил? – повторяю я.

Стив пристально смотрит на меня:

– Поэтому и хотел тебя увидеть. Чтобы поделиться своей тайной, как ты поделилась своей.

– Продолжай.

Он вздыхает:

– Я представлял интересы женщины, которую обвиняли в плохом обращении со своим малышом. Соседка утверждала, что постоянно слышала крики и вопли. Дело в том, что не имелось никаких веских доказательств. Эта соседка была известной сплетницей. Люди, жившие с другой стороны, говорили, что ничего не слышали. Потом… – Его речь обрывается.

– Продолжай, – говорю я.

– Потом ребенок «упал» в горячую ванну и получил ожоги третьей степени. Мать сказала, что всегда заранее охлаждала воду, но в тот раз «забыла». Она была такой расстроенной. Я ей поверил. И присяжные тоже. Ее оправдали и разрешили оставить ребенка.

Я предвкушаю ужасную развязку.

– Год спустя, – медленно произносит он, – она снова оказалась в суде. На этот раз за непредумышленное убийство.

– Что случилось? – шепчу я.

– Она без всякой видимой причины ударила сына кастрюлей по голове. Сказала, что всего лишь сорвалась, но в тот момент она была под кайфом.

– Это ужасно. – Я смотрю на измученное лицо Стива. – Но это была не твоя вина.

– Нет. Моя. Я был совершенно уверен, что она невиновна. Не взялся бы за ее дело, если бы думал иначе. Не сомневался, что на нее просто наговаривают.

– Но ты не был присяжным. И не ты решал, подходящий она родитель или нет. И даже если бы ты не взялся за ее дело, это сделал бы другой адвокат.

– Знаю. То же самое сказал Дерек. Но я больше не мог справляться с такой ответственностью. Не мог смириться с тем, что умер ребенок. А еще это заставило меня усомниться в своей способности судить о характерах других людей.

Я замолкаю.

– После этого я сдался и стал перебиваться случайными заработками. Начал много пить. Жена меня бросила. Я был явно не тем мужчиной, за которого она меня принимала. Если бы Дерек не помог мне вернуться в Корнуолл, взять себя в руки и бросить пить, даже не знаю, что бы я делал.

Так вот что он имел в виду, когда сказал, что разрыв брака был «его ошибкой».

– Мне очень жаль.

– Об этом знают только ты и он, – говорит Стив, – если не считать остальной городок. – Он криво усмехается. – Но они достаточно добры, чтобы не поднимать эту тему. И если не возражаешь, я бы предпочел, чтобы ты поступала так же, когда вернешься.

– Если вернусь, – поправляю я.

– Пожалуйста. Не отказывайся от меня. Но самое главное, не отказывайся от себя. Мы будем ждать тебя, Джаспер и я. Как и твоя прекрасная маленькая внучка. Ты нужна Мэтти, Сара. Всем нам нужна.