Ложь, которую мы произносим

– А Джаспер? – спросил Фредди.

– Он тоже поедет, конечно, – ответила я.

Фредди неподвижно стоял рядом с кроватью. Я начала потеть. Времени оставалось совсем мало.

– Мам, тебя посадят в тюрьму, если ты мне поможешь.

Я пожала плечами:

– Если посадят, я с этим разберусь.

– Ты правда тоже кого-то убила? – тихо спросил он.

Тоже. Меня затошнило.

– Все не так просто. Позже расскажу. А теперь давай!

Каким-то образом – сама не знаю как – я вытащила его и Джаспера из дома. Из-за дождя мы держали головы опущенными, лишь время от времени поглядывали, чтобы убедиться, что за нами не следят. Я ожидала, что улицы окажутся пусты, но нам повстречался собачник. Я его не узнала. К тому же он тайком говорил по телефону и выглядел так, словно ему не больше нашего хотелось быть замеченным.

Мимо проехал грузовик, его колеса зашуршали по мокрой мостовой, замедляя ход. Разглядел ли нас водитель? Услышав утром новости, сообщит ли он в полицию, что видел женщину, мальчика и собаку, шедших по улицам северного Лондона?

Когда мы добрались до железнодорожной станции, она оказалась закрыта.

– Пойдем до следующей, – сказала я. – Пока доберемся, уже откроется, да и людей там больше. Надеюсь, на нас никто не обратит внимания.

Фредди странно посмотрел на меня:

– Не думал, что ты такая, мам.

– Какая?

– Лживая.

Я вздрогнула. Так называла меня тетя, когда я была подростком. Слово по-прежнему причиняло боль. Но я не собственную шею пыталась спасти. Какая мать не поступила бы так же ради своего сына?

«Хорошая, – произнес ворчливый голос в моей голове. – Не убийца».

– Что именно произошло? – спросила я по дороге.

Дождь прекратился, но мы уже насквозь промокли. Я чувствовала, как вода стекает по воротнику моей куртки – последнего, что, уходя, схватила у двери. Джаспер шел в нашем темпе, а не останавливался, как обычно, чтобы принюхаться. Как будто пес понимал, что дело серьезное.

– Не могу сказать.

Я сделала глубокий вдох. Из многолетнего опыта знала, что нельзя давить на Фредди. И все же сейчас был иной случай.

– Когда ты вернулся домой, то сказал нам, что кого-то убил, – осторожно произнесла я.

Мне хотелось, чтобы он все отрицал. Но наступила тишина.

– Это правда? – Теперь мне стало по-настоящему страшно.

– Дело не только в этом. Тебе не понять.

– А ты проверь. – Я сознавала, что в моем голосе звучало нетерпение. – Это не шутки, Фредди.

– Думаешь, я не понимаю? – спросил он язвительно, почти зло. – Но не могу сказать, а то, если нас поймают, у тебя окажется еще больше неприятностей.

Том обвинил бы Фредди в манипуляциях. Таким способом он избегал правды. Притворялся, что защищает меня, а не себя.

– Мне все равно. Я просто должна знать. Что случилось? Как это произошло? В противном случае я не смогу тебе помочь.

– Не сможешь мне помочь? – повторил он голосом маленького мальчика. – Но я же твой сын. Ты не такая, как папа. Ты будешь рядом со мной.

Он слишком хорошо меня знал.

Фредди схватил меня за руку. Его пальцы впились в мою кожу.

– Я могу только сказать, что не хотел этого.

У меня появился проблеск надежды.

– Значит, это был несчастный случай?

– Вроде того. Я не думал, что кто-то умрет.

– Ты точно знаешь, что кто-то погиб? Вдруг ты… ты просто ранил кого-то по ошибке?

– Видела бы ты его.

Значит, это был мужчина.

– Никто не смог бы такое пережить. – Он разрыдался. – Я не хочу в тюрьму, мам.

Мой мозг работал на пределе.

– Возможно, тебе и не придется. Если только ты скажешь мне правду. Мы найдем хорошего адвоката…

– Никто мне не поверит, мама. Никто и никогда.

– Я верю.

– Потому что ты – моя мать. Это не считается.

Он был прав. Не считается. Во всяком случае, в суде.

Впереди замаячила станция. Открыта. Я разглядела огни. Это было безумие. Я не могла отдать своего сына. Но побег не сойдет нам с рук. Если попытаемся скрыться, последствия будут еще хуже.

– Возможно, нам все-таки следует обратиться в полицию, – сказала я, колеблясь.

– Пожалуйста, мам. – Голос Фредди звучал испуганно. Как у ребенка, а не у подростка, который постоянно притворяется, что он старше своих лет. – Не дай им добраться до меня.

Вот он, тот момент, когда я должна принять решение, которое или спасет нас, или сломит. Какой-то бедняга уже умер. Мы ничего не могли сделать, чтобы вернуть его к жизни. Но что за урок я давала своему сыну?

– Пожалуйста, – повторил он.

Мне привиделось лицо мамы, каким я его видела в последний раз. Я не могла оставить Фредди на произвол судьбы, как пришлось сделать ей после смерти. Вспомнила свою тетю с неодобрительным выражением лица. «Ты не лучше своей матери». Я мысленно вернулась в тюрьму. В тот день, когда поднялась тревога.

По громкой связи сообщили, что нас запрут в камерах, пока «ситуация не будет урегулирована».

– Я ждала, когда это случится, – сказала моя сокамерница.

– Что?

– Та сука из соседней камеры. Она всегда достает новеньких.

– Она ударила кого-то ножом?

– Изнасиловала.

– Но как? Она ведь женщина.

– Но кулаки-то у нее есть?

– Я не понимаю.

Сокамерница фыркнула, ее почти беззубый рот оскалился.

– Где ты провела всю свою жизнь?

Я захотела, чтобы меня стошнило на месте.

– Тебе повезло, что столкнулась со мной, а не с ней.

– Она уже делала это? – слабым голосом спросила я.

– Много раз. Но персонал позволял ей выходить сухой из воды.

– Почему?

– Мы думаем, что это их заводит.

От этой мысли мне снова стало дурно, хотя разум уже вернулся в реальность.

Как я могла позволить Фредди пройти через все это?

Надвинув шапку на глаза, я подошла к кассе.

– Два билета до Труро, пожалуйста.

Нам предстояло ехать через Паддингтон, но безопаснее было купить билеты здесь. Нас могли разыскивать на центральной станции. Том наверняка уже обнаружил, что мы сбежали. Он бы позвонил в полицию. Дал им фотографии, чтобы нас могли опознать. Полиция будет отсматривать записи с камер в поездах.