Ложь, которую мы произносим
Шрифт:
Над головой пронеслась чайка. Нам едва не пришлось пригнуться. За полями поблескивало море. Дикие голубые цветы украшали живые изгороди. Мы словно прошли сквозь дверь и попали в другую страну.
– Я голодный, – сказал Фредди, резко возвращая меня в настоящее.
– Ты съел бутерброд в поезде.
– Это было несколько часов назад. Джаспер тоже проголодался.
Я хотела еще раз спросить его о том, что произошло прошлой ночью. Но, возможно, сын был прав. Так я могла бы честно сказать полиции, когда нас найдут, что ничего не знала.
А еще мне предстояло убедить себя, что мой Фредди
Городок был пустынным. Переулки – узкими и извилистыми. Изгороди – такими высокими, что казалось, будто находишься в туннеле. «Лендровер», выезжавший из-за поворота, засигналил и едва разминулся с нами.
– Здесь мертво, – сказал Фредди.
Я поморщилась:
– Не произноси это слово.
– Я знаю, мам. Не повторяй.
Вот вам и мое предыдущее решение ничего не обсуждать.
Однако был один способ все выяснить. Я уже думала о нем, но продолжала откладывать, как откладываешь прочтение письма, про которое точно знаешь, что оно тебя расстроит.
– Что ты делаешь, мам?
– Проверяю лондонские новости на своем телефоне.
– Не надо…
Слишком поздно.
Я охнула.
– Что? – тихо спросил Фредди.
– Ну, – сказала я, размахивая перед ним экраном, – который из них это был? Три поножовщины и один молодой человек, который задушил нового парня своей бывшей.
– Перестань, мам, – ответил Фредди. – Я бы никогда такого не сделал. Ты что, совсем меня не знаешь?
Хороший вопрос. Знаю ли я? Знаю ли? Узнаю ли я когда-нибудь своего ребенка по-настоящему?
– Если выясню, что ты мне солгал, то… – Я замолчала.
– Что ты сделаешь? – спросил Фредди.
– Не знаю. – Слезы покатились по моим щекам. Я снова посмотрела на телефон.
– Ты ведь не собираешься звонить папе? – Теперь Фредди выглядел испуганным.
– Нет, – сказала я. Затем размахнулась и швырнула телефон через изгородь.
У сына отвисла челюсть.
– Ты с ума сошла?
Я протянула руку.
– Отдай свой мобильник.
Фредди крепко в него вцепился.
– Ни за что.
Я выхватила у него телефон и бросила следом за своим.
– Зачем ты это сделала? – завопил Фредди. – Ты спятила, мам.
– Нет, не спятила, – возразила я. – А пытаюсь спасти наши жизни. Телефоны может отследить полиция. Мне стоило подумать об этом раньше.
Мы все шли и шли. Не разговаривали, словно по какому-то негласному уговору. Что тут было сказать? Только что-нибудь чудовищное.
– Что за шум? – спросил Фредди в ту же секунду, как я тоже услышала. Напоминало жужжание. Над головой завис желтый вертолет. Джаспер гавкнул. Схватив сына, я потащила их обоих к живой изгороди. Мои зубы стучали. Тело тряслось. Вертолет медленно полетел прочь.
– Прости, мам, – тихо произнес Фредди.
Я посмотрела на землю, туда же, куда смотрел он. Там была лужа. Он обмочился. Будто малыш.
– Нас преследуют? – жалобно спросил он.
Прежний гнев пропал. Голос у сына был таким несчастным, что я почти ощутила благодарность.
– Нет. Никто не знает, что мы здесь. Я просто запаниковала, вот и все.
Но это могло оказаться неправдой. Что, если
нас заметили? Это же довольно легко. Кто-то со станции. Тот собачник, мимо которого мы проходили. Водитель грузовика. Пассажир поезда мог увидеть наши фото, которые, наверное, уже распространяли.– Я должен был сдаться, – тихо сказал Фредди. – Теперь и тебя втянул в неприятности.
– Это был и мой выбор тоже, – напомнила я. Я не собиралась опекать его, отрицая все заявления подряд. Ответственность лежала на нас обоих. Даже сдайся мы сами, против Фредди все равно выдвинули бы обвинение.
– Расскажи о той девушке, которая умерла из-за твоих таблеток, – попросил сын.
Мои мысли вернулись ко дню знакомства с Эмили. Моей невероятно теплой, милой подругой. Она постучала в дверь комнаты вскоре после того, как я переехала в студенческое общежитие.
– Просто подумала, не хочешь ли ты кусочек шоколадного торта, – произнесла она. – Его мне мама испекла. А я не могу столько съесть в одиночку.
Эмили поделилась им даже со студентами в коридоре. Забота обо всем вокруг – вот ее отличительная черта. Я часто замечала, что привлекательные люди вовсе не так красивы внутри, но Эмили была прекрасна со всех сторон. Она напоминала старинную куклу – светлые кудряшки, яркие фарфорово-голубые глаза. Так не похоже на мою мрачную внешность.
И, как фарфор, ее оказалось легко разбить.
– Не хочу об этом говорить, – ответила я. – Все, что могу сказать: вреда я ей не желала.
Фредди кивнул:
– Я понимаю, мам.
– Как? Ответь мне. – Я не сумела удержаться от этого вопроса.
Его губы сжались.
– Уже говорил, будет лучше, если я не стану отвечать.
Мы снова двинулись в путь. Наши шаги становились все медленнее.
– А что сделал папа? – спросил сын. – Вчера вечером ты упомянула какого-то Чэпмена.
– Тебе придется самому спросить отца.
– Это вряд ли. Он говорил о ком-то по имени Зак. – Фредди пристально посмотрел на меня. – Это правда просто друг?
– Да. Клянусь.
– Хорошо.
Поднялся сильный ветер. Здесь, вдали от большого города, было холоднее, чем в Лондоне. Где-то тут мы ожидали найти лавку, чтобы купить немного еды.
– Погляди, – натянуто произнес Фредди.
Путь нам преграждал большой красный трактор. Крышка двигателя была открыта. Какой-то мужчина засунул внутрь голову, а у его ног стоял ящик с инструментами. Затем мужчина заметил нас. Прятаться было слишком поздно.
– Добрый день, – произнес незнакомец, его акцент я приняла за корнуолльский.
– Добрый день, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал нормально. Фредди промолчал.
– Ветреный денек вы выбрали для прогулки.
– На самом деле мы немного заблудились, – сказал Фредди.
Я стрельнула в него взглядом из разряда «о чем ты говоришь?».
– В отпуске, да?
– Вообще-то ищем жилье. Только сегодня приехали, а позже встречаемся с моим отцом.
Меня потрясло то, с какой легкостью ложь слетела с уст моего сына, пусть даже первая часть фразы была, возможно, правдой. Тем не менее сказать про «папу» было умно. Это может сбить фермера со следа, если в новостях он услышит что-нибудь о женщине и подростке в бегах.