Ложь

кроме того, маленькие столики, другая мебель

для разных нужд занимает часть зрительного зала.

Все сервировано: чай, ликеры и фрукты на любой вкус. Около дюжины симпатичных парень-

ков в костюмах фехтовальщиков прохаживаются в сторонке от других, обсуждая состоявшиеся

поединки.

– Альберто Гомес был изумителен, правда, папа?..

– Да, сынок… И Хулио Эстрада тоже. Если фехтование продолжится с таким энтузиазмом,

41

нужно будет вновь учредить награды – кубки и медали, которые мы разыгрывали здесь каждый год со

времен моего деда и отца.

– Не думаю, что этот энтузиазм сохранится надолго. Теперешние юноши считают фехтование

довольно старомодным…

– Вот ведь, а мне оно доставляет удовольствие. Это – спорт родовитой знати, благороднейшего

дворянства, и прежде всего среди кабальеро. Одна из тех немногих вещей, которые мне не по душе у

американцев, это то, что они решают вопросы чести кулаками.

– Мне нравится слышать, что ты так говоришь, дитя души моей… Это показывает, сколько в те-

бе остается от нашего старинного рода.

– По мне, так единственное, что мне нравится, это то, как тебе идет костюм. Притом меня ужа-

сает, что они наносят раны друг другу или могут выколоть глаз одной из этих проклятых рапир.

Джонни довольно улыбнулся под гордым материнским взглядом, которым окинула его донья

Сара. Он действительно хорошо смотрится в этом костюме, сидящем на нем, словно с иголочки, и

ощущает маленькое постыдное удовольствие, видя, что Деметрио де Сан Тельмо не выглядит так же

хорошо, в тесном нагруднике, сдавившем его; он угрюм и задумчив, словно наимрачнейшие мысли

измучили его.

Деметрио сидит в сторонке, несколько уединенном, уголке, но именно к нему направляется

Джонни с милой улыбкой гостеприимного хозяина.

– Вы ничего не взяли, Сан Тельмо…

– Мне ничего не хочется, благодарю Вас.

– Не желаете пофехтовать со мной, пока мы поджидаем Веронику?

– А что случилось с Вероникой?.. Почему она еще не здесь?.. Сколько времени ей необходимо, чтобы переодеться?.. Прошло около часа, как мы ее оставили.

– Подумайте о том, о чем мы поспорили…

– И все же.

– Сюда идет Вирхиния… она, вероятно, знает. Пойду, спрошу у нее.

Он быстро пересек зал в направлении небольшой двери, у которой только что показалась

Вирхиния в вечернем платье. Пока гости рассаживались по местам перед очередным поединком, Джонни в нетерпении спросил сдержанным тоном:

– Вероника спустилась с тобой?..

– Нет.

– Где же она?..

– Я оставила ее в ее комнате, она задержится и спустится через какое-то время. Она даже не

начинала переодеваться.

– Вот как?

– Ты же знаешь, какая она. Ей доставляет удовольствие, чтобы ее ждали.

– Нет… я не знал…

– А мне хотелось бы, чтобы она задержалась еще…

– Что?..

– Как только она появится, не будешь видеть, кроме нее.

– Ты думаешь?..

– И у тебя будут на то основания. Я не из тех людей, кто не признает правду. В фехтовальном

костюме она очень привлекательна.

Вирхиния почти по-детски поджала губы, словно собралась заплакать, и оперлась рукой на пле=

чо Джонни, который обеспокоенно и смущенно смотрел на нее.

– Не хочешь присесть ненедолго со мной рядом, пока она не придет?.. Это не слишком большая

жертва для тебя?

– Нет, нисколько. Оставь ты эти подобного рода глупости …

– Понимаю, что тебе надоело, Джонни, но я так страдаю…

– Ты страдаешь?.. Ты?..

– Иногда я думаю, сколько еще я могу выдержать. Подойди…Здесь, внутри слишком жарко.

42

Мне нужно немного воздуха…

Она буквально вцепилась в Джонни, заставляя его выйти за дверь. И теперь оба находятся на

аллее из глициний и жимолости, на дорожке, ведущей от центрального здания дома до просторного

павильона, где располагаются оружейный и гимнастический залы.

Мраморные скамьи окаймляют дорожку, и к одной из них, несколько более уединенной, скры

той среди ветвей кустарников, Вирхиния ведет Джонни для осуществления дьявольского замысла…

– О, Господи, ради Бога, Вирхиния…

– Подойди сюда. Сядь…выслушай меня. Удели мне десять минут и ничего больше, потом ты

будешь находиться рядом с ней весь этот вечер.

– Но, Вирхиния…

– Это всего лишь на минутку. Если бы ты знал все сомнения, это беспокойство, все эти тревоги, что происходят в моей душе…

Похоже, никто и не заметил побег Джонни и Вирхинии из зала, никто, кроме мрачного гостя, прибывшего в столицу из Матто Гроссо. Побуждаемый неизвестной ему силой, Деметрио тоже вышел

на аллею, стараясь передвигаться незаметно. Возможно, он догадывается по манере поведения и лицу

Вирхинии, что может услышать что-то важное… А быть может, им движет страстное желание узнать

что-нибудь о Веронике… Незамеченный Вирхинией и Джонни, Деметрио проскользнул за скамьи. Он

хочет узнать, должен узнать и ему не важно, какие способы и средства он использует. Ему удалось

спрятаться позади клумбы с вьюнками в нужный момент, когда Вирхиния и Джонни усаживаются на

скамейку, и спинкой им служит как раз клумба…

– Вирхиния… даю тебе честное слово, что я не понимаю ни того, что с тобой происходит, ни то-

го, что ты пытаешься мне сказать…

– Джонни… Это так тяжело и так трудно… Мне хотелось бы, чтобы ты об этом догадался…

– Клянусь тебе, что я – не волшебник, у меня нет таких качеств.

– Это я знаю, нет даже качеств предусмотрительного человека.

– Как?..

– Силясь быть хорошим ты оказываешься в дураках.

– Вирхиния!..

– Но это же правда, прискорбная правда… И я видеть тебя не могу таким слепым. Я этого не

выношу, я до смерти страдаю, потому что ты узнаешь всю правду, но я боюсь, что ты мне не пове-

ришь, сочтешь меня скверной клеветницей…

– Ты отлично знаешь, что этого не может быть, Вирхиния. Не соблаговолишь ли ты оставить, наконец, этот драматический тон?.. Ты ребенок, очаровательная малышка, которую я люблю, как се-