Ложь

гостях. Ты по-прежнему плохо себя чувствуешь?..

– Нет, папа, мне лучше.

Теодоро де Кастело Бранко подходит к сыну поближе, с глубоким интересом наблюдая за его

бледным и расстроенным лицом. Он находится в просторных и скромных комнатах внутри типичного

особняка, образующих уютный уголок, предоставляющий удобство и независимость его единственно-

му сыну: спальня, небольшой кабинет, пристроенная ванная, веранда и скрытая дверца, выходящая в

парк.

Именно там и укрывался Джонни, спрятавшись ото всех… кажется, что улыбки ранят его, са-

мые простые слова и учтивые фразы, звучащие вокруг Вероники, приносят ему душевные страдания; ее присутствие, которое он едва может выносить, и даже сердечная заинтересованность его отца, по-

хоже, лишь усиливают его беспокойство и тоску.

– Позаботься о моих друзьях и извинись за меня, если сможешь…

О них уже заботятся женщины, не считая того, что те кто остался – свои люди. Твой непрошен-

ный инженер Сан Тельмо только что ушел.

– Сан Тельмо…

– Да, после того, что вел себя с Вероникой как грубиян.

– Что?..

– Я уже сказал ей, что не вижу необходимости в том, чтобы вы относились к нему, как к заду-

шевному другу. Если этот человек тебе симпатичен, если ты согласен с его профессиональными идея-

ми, очень возвышенно и очень хорошо, что ты имеешь с ним дело, но встречайтесь с ним в казино, или в театре, или в клубе инженеров… да где пожелаешь.

– Что сделал Деметрио?..

– Ты этого не видел?..

– Нет.

– Ты же находился в зале, когда начался поединок…

– Я сразу же ушел. Жара была невыносимой.

– Вероника слишком добра с этим типом не нашего круга.

– Боюсь, что это входит в привычки Вероники.

– Что?..

– Водить дружбу с людьми не нашего сорта.

– Откуда ты это знаешь?

– Я…

– Я бы не допустил этого, да и она не была бы способна на подобное, и не столько из-за гордо-

сти в крови, сколько из-за воспитания и из принципа. Подумай, это ведь ты привел в дом этого вы-

скочку, о котором на самом деле никто не имеет ни малейшего представления.

– А Рикардо Сильвейра не был выскочкой?..

– Рикардо Сильвейра?..

52

– Да, твой адвокат, или секретарь, или кем он там был… кто как говорит, который жил почти два

года в этом доме.

– Он был совсем другим…

– Да неужели, ну надо же!..

– Рикардо был превосходным парнем: по своему воспитанию, по своей обходительности, по

своим моральным качествам. Простой служащий стал, будто член семьи, за свои собственные заслуги.

– За свои собственные заслуги, или, может быть, потому, что твоя любимая племянница посове-

товала тебе это!..

– Кто?..

– Вероника, ну да, Вероника!..

– Джонни, но ты же говоришь, как безумец… Что с тобой происходит?..

– Ничего!..

– Нет, это невозможно. Ты был абсолютно здоровым, а сейчас, кажется, ты сошел с ума от гнева.

Твое недомогание в оружейном зале не было физическим, что-то тебя до крайности разозлило, заста-

вило тебя потерять опору, и почти лишило рассудка… как мне представляется, причиной этого послу-

жил тот самый Деметрио…

– Не впутывай в это Деметрио. Он не имеет с этим абсолютно ничего общего! Возможно, он

грубиян, дикарь, но, это же очевидно, что он – честный человек. А вот тот, другой, – напротив!..

– О ком другом ты говоришь?.. Я не думаю, что весь этот гнев был рассчитан на одного челове-

ка, с которым ты даже не был знаком, и который никогда не смог бы сделать тебе ничего плохого.

– Он доставил мне наихудшее из всех бед!

– Джонни!.. Что ты говоришь?..

– Ничего. Я не должен, не хочу, не могу сказать.

– Наоборот, я считаю необходимым, чтобы ты немедленно рассказал.

– Ты знаешь, где может находиться Рикардо Сильвейра?..

– Откуда мне это знать?.. Он уехал почти год тому назад. Я так никогда и не узнал, ни зачем, ни

куда он уехал… Его уход из этого дома был необычным и странным… Но что следует из всего этого?..

С каждой секундой ты заинтриговываешь и запутываешь меня все больше. Что с тобой случилось, что

тебе рассказали?..

– Ты считаешь возможным, что кто-то сообщил мне о месте пребывания Сильвейра?..

– Я так не думаю. Но для чего тебе необходимо знать его местонахождение?.. Ты говоришь об

этом сумасбродстве так, словно рассказываешь о чем-то жизненно важном. Ты не хочешь рассказать

мне все… и говорить ясно?..

– Сказать… сказать!.. Я ничем не смогу быть полезным, если мы не можем ничего больше, кро-

ме как говорить …

– Что ты хочешь сказать?..

– Ничего, отец. Забудь этот бессмысленный, глупый, бестолковый разговор… Возвращайся к

своим гостям, позаботься о них, и забудь про меня.

– Джонни, я – не ребенок, которого можно обмануть. С тобой происходит что-то очень серьез-

ное. Я не сдвинусь с этого места, пока ты мне все не расскажешь.

– Даже если я дал честное слово молчать?.. Даже если поклялся, что об этом никто не узнает, чтобы иметь право услышать это?

– Ты не считаешь меня способным хранить секрет?..

– В таком случае я оказался бы неспособным сохранить его.

– Ну, хорошо, будь, что будет, пообещал ты, или поклялся, мне все равно. Тебе рассказали что-

то такое, что тебя мучает, что от злости свело тебя с ума, что-то, связанное, вероятно, с Вероникой.

Если ты отказываешься разговаривать, я спрошу у всех!..

– Нет, папа, только не это, ты не можешь устроить скандал, она ничего не должна знать…

– Что?..

– Ничего… ничего!.. Лучше, чтобы ты меня оставил, папа!..

– Ты отлично знаешь, что я не должен оставлять тебя. Ты можешь рассказать мне сейчас, что

53

произошло, я даю тебе честное слово молчать, и уверяю тебя, что, если ты этого не сделаешь, я за-