Ложная девятка. Том четвертый

Краковский тоже хотел поучаствовать но Емец, тренер Днепра вместе с врачами ему запретил.

С мужиками из Днепра торпедовские сборники, я в том числе общались очень хорошо, так что ничего удивительного в том что они были с нами никто не видел.

Больше всех этому обрадовалась кстати моя сестрица, которая почтила нас своим вниманием спустя минут тридцать после начала банкета. На лице Протасова я тоже увидел радость, так что тут не надо быть экстрасенсом чтобы всё понять.

Ну а пока на одном конце страны довольные футболисты водку пьянствовали на другом шла обычная человеческая жизнь. Которая как известно очень сложная штука…

* * *

1 июля 1985 года, г. Юрга, Кемеровская область СССР, ул. Московская д. 44. Квартира капитана Советской Армии Андрея Ивановича Сергеева, троюродного брата чемпиона Европы по футболу Ярослава Сергеева.

Рука Тани скользнула по его плечу и Андрей притянул жену ближе. В соседней комнате наконец-то уснул годовалый Димка, который весь вечер капризничал и не давал родителям побыть наедине.

— Знаешь, — прошептала Таня, прижимаясь к нему, — я весь день этого ждала. Думаю Димочке нужен братик. Или сестрёнка.

Андрей улыбнулся в темноте. Самые обычные, простые слова, но от них что-то дрогнуло внутри. Три года женаты, а он до сих пор не мог привыкнуть, что эта женщина его, что рядом с ним она становится такой нежной, такой открытой. Такой любимой и желанной.

Телефон зазвонил ровно в тот момент, когда его пальцы коснулись тонкой бретельки её ночной рубашки.

— Не бери, — выдохнула Таня, но Андрей уже потянулся к аппарату. В два часа ночи звонят не просто так.

— Капитан Сергеев, — произнёс он в трубку отчётливо, будто и не спал вовсе.

— Товарищ капитан, дежурный по части лейтенант Смирнов. Срочный сбор по тревоге. Машина уже выехала.

— Понял.

Таня включила лампу, и в её неярком свете глаза жены показались особенно беззащитными.

— Опять учения?

— Сбор по тревоге. — Андрей уже натягивал полевые галифе. — Не смотри так, наверняка очередная проверка боеготовности. Вернусь завтра. Ну, послезавтра.

Таня молча достала из шкафа свежую майку

— А может туда? В Афган? — спросила она после минуты молчания

— Не говори глупостей, — выдавил Андрей, поправляя галифе полевой формы— Это же Юрга, глубокий тыл. Какой Афган? Все, кто нужен, уже там.

Она не ответила, лишь протянула ему офицерские часы. Сергеев взял их, застегнул на своей руке а потом надел китель, убедился что документы на месте. Жена уже проверяла тревожный чемоданчик. Всё молча, на автомате. Жена офицера как никак.

Часы показывали 2:12, когда он закрыл за собой дверь. Дима так и не проснулся, хоть что-то хорошее.

Во дворе уже урчал двигателем уазик. Водитель, молодой сержант, выскочил и распахнул дверь:

— Товарищ капитан, приказано доставить в расположение немедленно.

Сергеев забросил вещи на заднее сиденье, сел в машину. Уазик рванул с места. В зеркале заднего вида Андрей увидел, как в их окнах на пятом этаже мелькнул силуэт жены. Он поднял руку в прощальном жесте, хотя понимал, что она уже не увидит.

* * *

В расположении 386-го танкового полка даже в столь поздний час царила непривычная активность. Сергеев сразу понял: что-то серьёзное. Дежурный офицер встретил его у КПП:

— Товарищ капитан, всех офицеров собирают в ленинской комнате. Срочно.

В просторной комнате политпросвещения уже собрались почти все офицеры полка, от командиров взводов до комбатов. Сергеев кивнул знакомым, присел рядом с командиром первой роты, капитаном Свиридовым.

— Что происходит? — вполголоса спросил он.

— Никто толком не знает, — так же тихо ответил Свиридов. — Ночью приказ сверху, всех подняли.

Ровно в 2:30 в комнату вошёл командир полка, полковник Еремеев, вместе с начальником штаба и замполитом. По лицам старших офицеров Сергеев понял: новости действительно серьёзные.

— Товарищи офицеры, — начал Еремеев, не тратя времени на формальности, — я собрал вас, чтобы лично сообщить о полученном приказе и его значении. Наш полк и дивизия в полном составе перебрасывается в Афганистан для усиления 40-й армии. Срок готовности к выдвижению — шесть часов.

По комнате прокатился гул. Еремеев поднял руку, призывая к тишине.

— Но это не обычное усиление контингента, — продолжил он, и в комнате стало совершенно тихо. — Нашей задачей будет участие в операции «Возмездие».

Полковник кивнул замполиту, и тот включил проектор. На экране появились кадры — горы, лагерь, обнесённый колючей проволокой.

— 26 апреля этого года в лагере Бадабер на территории Пакистана произошло восстание советских военнопленных. — Голос Еремеева стал глуше. — Наши солдаты и офицеры, захваченные моджахедами в Афганистане, содержались там в нечеловеческих условиях. Они подняли восстание, захватили склад оружия и более суток вели неравный бой.

На экране сменялись кадры разведсъёмки — полуразрушенные строения, следы артобстрела.

— Пакистанские власти применили против них артиллерию и системы залпового огня. Никто из восставших не выжил.

Еремеев сделал паузу. В комнате стояла звенящая тишина.

— Бадабер находится в пяти километрах от Пешавара. Это уже не просто перевалочная база, это тренировочный лагерь под прямым руководством пакистанских военных и инструкторов из других стран. Думаю что вы понимаете о ком идёт речь.

Начальник штаба развернул на столе карту.

— Руководством страны принято решение о проведении операции «Возмездие». Наша задача — создать необходимую группировку сил в приграничных районах Афганистана, обеспечить возможность нанесения ракетных и авиационных ударов по базам подготовки боевиков на территории Пакистана.

Еремеев снова взял слово:

— Мы не ищем открытого столкновения с регулярной пакистанской армией, но должны быть готовы к такому развитию событий. В случае вооруженного ответа со стороны Пакистана у нас есть санкция на пересечение границы и подавление огневых точек. Командованием определены красные линии, переход которых противником будет означать начало полномасштабных боевых действий. И эти линии очень тонкие. В этот раз мы готовы поддаваться на провокации.

Еремеев замолчал, а потом продолжил куда более эмоциональным тоном: