Лучник

И лишь затем, обернувшись, приглашающе кивнул поднимающемуся следом целителю.

— Здесь довольно холодно, но зато никто нас не потревожит. На эту башню нет хода никому, кроме членов семьи.

Целитель вошёл, огляделся.

— Хорошее, место. В нём много любви. Любовь — лучшее лекарство от душевной боли.

Он сел на край скамьи, ожидая пока собеседник сделает то же самое. Гайр бережно сложил шаль и положил её на скамью. Сел рядом, напряжённо выпрямившись и выжидательно глядя на целителя. Торопить не стал — но в глазах так и плескалось, почти перехлёстывая через край, тревожное нетерпение.

— Её пытали. Сначала только физически. Морили голодом, есть давали только тогда, когда без еды вероятность смерти была критической. Били. Много. Сильно. Есть очень серьёзные переломы. Прижигали. Ожоги очень глубокие. Боюсь, что насиловали тоже. Ребёнка, которого она от этого понесла, потеряла почти сразу. Могу сказать, что к счастью. Она даже не успела понять, что ребёнок был. Когда брали кровь для обновления ритуалов, тоже не слишком церемонились. Задача была только одна: она должна дышать, сердце биться, остальное не имело значения.

Целитель умолк на мгновение, переводя дыхание. Самая трудная часть рассказа была впереди.

Гайр смотрел на него с ужасом, не в силах вымолвить ни слова. Лишь на лице застыло, словно расколотая маска, выражения отчаяние пополам с нежеланием верить в услышанное. А целитель продолжал:

— Но, как я уже сказал, ваша жена сильная женщина. Она верила в то, что её мужчины придут, спасут её, остановят этот кошмар. И однажды они действительно пришли. Почти спасли её. И в тот момент, когда почти пришло облегчение, иллюзия рассеялась. С того дня все пытки и мучения, что выпадали на её долю, совершали люди с дорогими ей лицами. Мужа, отца, брата. Образы из её сознания мутные, полные боли, но ошибиться с тем, кого она видела, было невозможно. Круговорот из надежды и разрушения иллюзий повторялся снова, снова и снова. Пока три рассвета назад она не впала в окончательное беспамятство.

Гайр пошатнулся и без сил прислонился спиной к каменному зубцу.

— Ненавижу-у-у… — с мукой прохрипел он, запрокидывая голову. В глазах, бездонными влажными озёрами мрака, плескалась такая невыносимая боль, что казалось — сейчас он сам упадёт, перестанет дышать, не выдержав страшной правды. — Ненавижу…

И вдруг, отчаянным, плачущим воплем:

— Будьте вы прокляты!

Не в силах сдерживаться, он зажмурился, прижал ладонь к лицу, пряча бессильные слёзы.

Потом новая страшная мысль пришла в ослеплённое горем сознание, и Гайр резко вскинул голову. В ужасе повернулся к целителю:

— Боги… Она ведь не верит, что её спасли… Она думает, что это — продолжение кошмара…

— Осторожнее с проклятьями, они обычно имеют свойство возвращаться, — сочувственно покачал головой целитель. — Хоть я и понимаю, ваши чувства. Что касается сделанной догадки, боюсь, она совершенно верна. И это основная причина нежелания жить. Очень сильного, поэтому… С исцелением есть некоторые сложности. Поле, в которое я её погрузил, умереть не даст, однако и облегчения не приносит. Это что-то вроде сна, от которого все процессы временно замерли на месте.

Он снова умолк и поймал взгляд собеседника.

— Прежде, чем мы будем искать выход из сложившейся ситуации, я хочу, чтобы вы твёрдо поняли несколько вещей. Первое: Как бы вы не винили себя, вины вашей в произошедшем нет, — он поднял руку, пресекая возражения. — Дослушайте. Можно много раз говорить себе «я должен был», в разных вариантах, но дела обстоят следующим образом. Тот, кто всё это затеял — безумец. Если вообще человек, в чём я не слишком уверен. По какой-то причине он выбрал мишенью вас и вашу семью. Устроил настоящую охоту. Выслеживал, планировал, изучал будущую дичь. Если бы вам хоть на мгновение пришло в голову, что такое вообще возможно, вы могли бы подготовиться. Но даже допустить такое может только безумец. Поэтому в том, что вы попали в расставленную хищником ловушку, вашей вины нет. Я говорю это сейчас вовсе не потому, что стремлюсь утешить вас. Я хочу, чтобы вы не навешивали на себя ложной вины. И сосредоточились на решении проблем, а не на мыслях о том, как вы могли их не допустить. Не могли. Не в этих обстоятельствах.

Гайр не издал ни звука, словно окаменел. И целитель продолжил:

— И второе, что не менее важно. Несмотря на то, что ваша жена при встрече с вами почти наверняка испытает ужас и даже, возможно, ненависть, это вовсе не означает, что эти чувства направлены на вас. Она не поверит лишь в то, что вы настоящий. Но, доверие к мужу, отцу и брату подлинным, если хотите, она не утратила и по этот миг. Как и искреннюю любовь.

Гайр молчал, глядя на целителя с немым отчаянием. Наверное, ответить сейчас просто не смог бы: сорвался бы на крик, или на рыдания, или просто потерял сознания… Только губы дёргались в страдальческом оскале, словно его мучала боль, да кадык на шее судорожно дёргался, выдавая усилия, которые приходилось Гайру прилагать, чтобы сохранить хотя бы какие-то ошмётки спокойствия.

— Пёс со мной, — хрипло проговорил он наконец. — И с моим чувством вины, ложным или нет. Как я могу помочь Карилли? Вы не говорили бы этого всего, если бы не было шанса. Я должен убедить её, что я, Таилир, тесть — настоящие, а не подделки?

— Должны, — кивнул целитель в ответ. — Её отец сейчас слишком слаб, а брат слишком юн. Поэтому сделать это сможете только вы. Как — не знаю. Это только ваша с ней жизнь и только вы знаете то, что может её убедить. Если она не поверит, не захочет жить, идти дальше, я ни чем не смогу помочь. Но, если вы сможете… мне понадобится примерно луна, и от всех её ран не останется даже следа. Это я могу обещать.

Гайр тяжело прикрыл глаза.

— Я понял, — через силу проговорил он. Тяжело, болезненно сглотнул. — У меня… только одна попытка? Или?..

— Не знаю, — целитель пожал плечами. — Я постараюсь дать вам как можно больше времени, но… Я не всесильное божество.

Маг улыбнулся едва заметно.

— И ещё кое-что, Гайр. Знаю, вам сейчас не до этого, но всё же. Проход, по которому вы прошли к этой… к месту, где её держали. Поставьте там другую охрану. Магов. И не только чтобы кто-то не пришёл. Взрыв разрушил часть тоннеля, но… эти доказательства смертельны для виновных. Чтобы убрать их, они пойдут на всё. Буквально.

— Спасибо, — глухо откликнулся Гайр, отвечая на всё сразу. Прижался затылком к прохладной стене, тяжело хватая приоткрытым ртом прохладный ночной ветер. Помолчал, обдумывая что-то.

Потом, буквально заставляя себя вынырнуть из оцепенения, через силу поднял руку и вытянул из-за пазухи амулет связи. Стиснул, активируя на общую связь.

— Нориль, Лассир, Орре, Камин, Льос — заступаете на боевое дежурство в подземелье, возьмите всю информацию у Нарита. И будьте готовы к нападению. Синяя звезда, готовьтесь к дежурству, смените Жёлтую через две свечи. Полная боевая готовность по Башне, магам — проверить защитные амулеты! Ждём штурма.

На лестнице раздался звук шагов. Гайр прислушался, молча погасил амулет. Потом резко встал, рывком распахнул дверь на площадку и, кивнув, молча забрал у мальчика в одежде слуги поднос, на котором исходил паром кувшин с грогом.

— Спасибо, Лей. Иди вниз.

Он поставил поднос прямо на парапет и наполнил одну из кружек почти до краёв. Двигался он резко, рвано, словно с трудом сдерживая бушующую внутри, готовую вырваться бурю. Повернулся к целителю, без слов протягивая ему напиток.