Лучник

Несколько мгновений странник молчал, потом чуть шевельнул пальцами, и из бревна, на котором они сидели, быстро побежали вверх прочные побеги, сплетаясь за спинами то ли в спинку, то ли в беседку. Эльф откинулся в этом странном сооружении и заложил руки под голову.

— В чём отличие между двумя луками, которые ты сегодня держал в руках?

Юноша опустил голову, переводя на него недоумённый взгляд. Ответ явно был не тем, чего он ожидал. Да и ответ ли это был вообще? На очередное чудо Ниари только покосился, почти с равнодушием, и отвернулся: не до того, видать, было.

— В чём… отличие?.. — непонимающе повторил он. — При чём здесь…

Он оборвал себя на полуслове, и почти со злостью дёрнул себя за свисающую прядь, с отчётливым усилием пытаясь привести мысли в порядок.

— Да во всём! Мастер, это два совершенно разных лука! У них всё разное, кроме… Кроме назначения, и формы ещё, пожалуй. Да ещё твой цел и готов к использованию, а свой я по собственной дурости испортил. Ещё? Мой пластинчатый — твой, как я вижу, цельный. Мой из тиса и дуба, твой из…

Он запнулся, пытаясь вспомнить подходящую хотя бы примерно породу деревьев.

— Не то, мальчик, всё не то, — Эран выпрямился и поймал взгляд парня. — Слушай меня очень внимательно, запомни и обдумай то, что я скажу. Только учти: повторять не стану.

Он сделал паузу, чтобы убедиться, что его слушают.

— Лук твоего отца и деда — лук воинов. Он предназначен для Воина. И будь этот путь твоим, он служил бы тебе точно так же. Говоришь, ты гончая? Пусть так. Но почему ты тогда сокрушаешься, что у тебя не выходит быть лошадью и седло тебе не в пору?

Ниари открыл рот для ответа. Мгновением позже осмыслил сказанное — да так и застыл в глуповатой позе, изумлённо глядя на Эрана. На лице его, словно отражения в неспокойной осенней воде, стремительно сменялись эмоции: непонимание, недоумение, недоверие, почти испуг…

И, наконец, робкая, неуверенная ещё надежда.

— Для воина? — слабым голосом выдохнул он, словно не решаясь поверить в появившийся шанс на помилование. — Но ведь я…

Он умолк, запоздало осознав до конца смысл того, что ему только что сказали. Изо всех сил зажмурился — и кажется, с трудом сдержался, чтобы по-детски помотать головой.

— Он слушался меня — до ритуала… — почти без голоса прошептал он. — Значит, когда я не смог подтвердить свой Путь…

— Он ушёл с твоей дороги, чтобы не мешать тебе найти тот путь, что тебе предназначен. А ты потащил его с собой, балластом. И что ему оставалось делать? Только прийти в негодность, чтобы ты не цеплялся за чужую судьбу. Не чини лук, пока не найдёшь себя. Целый у тебя есть. Придёт время — и тетива, и рука для лука найдётся. Не станешь упрямиться — и своя рука пустой не окажется. А будешь жить чужим умом вместо своего, так и проблемы чужие на себя заберёшь. Уяснил?

Эран строго посмотрел на мальчишку, а потом широко улыбнулся, протянул руку и легонько щёлкнул парня по носу.

Ниари смотрел на него широко распахнутыми глазами. Как… в самом деле, как мальчишка на доброго сказочника, пообещавшего леденец и взаправдашнего коня в подарок. От щелчка он почти по-детски сморщился, даже не подумав уклониться. Как сделал бы любой воин — да что там, пожалуй, любой взрослый, а тем более человек, который целый год получал от других отнюдь не объятья. Тряхнул головой, ошалело моргая… и вдруг освобождённо рассмеялся. Искренним, облегчённым смехом, без следа той опасной надтреснутости, что дребезжала в его голосе совсем недавно.

— Уяснил, мастер! — послушно откликнулся он. И, наконец, откинулся на чудесную зелёную опору, которой до сих пор, казалось, и не замечал. По губам его медленно, неуверенно расползалась кривоватая, но определённо радостная улыбка.

— А раз уяснил, то садись есть.

Несколько мгновений он задумчиво молчал, потом нарисовал пальцами в воздухе несколько тотчас засветившихся символов. Потом сделал жест, словно раскрывает дверь и протянул в «проём» руку. Та по локоть исчезла, а когда появилась снова, то на ладони Эрана было два довольно крупных не знакомых мальчишке плода. Закрыв «дверь» и стерев символы, Эран положил «добычу» прямо в огонь.

— Через четверть свечи можно вытаскивать. Но запомни, ты этого не видел. — Эран чуть улыбнулся и подмигнул.

— Что это?.. — заворожено спросил Ниари вместо ответа, с изумлением переводя взгляд с плодов на то место, где только что светился этот странный портал, и обратно на плоды.

— Пример того, что между тем, чем что-то кажется и тем, чем оно на самом деле является, порой существует огромная разница. Очень яркий пример.

Он усмехнулся. Юноша непонимающе взглянул на него.

— Ты имеешь в виду, что то, что я видел… Это похоже на портал. Но не он?

Улыбнулся вдруг.

— И конечно, я не видел ничего!

Запрокинув голову, эльф рассмеялся.

— Недалеко отсюда есть улей с диким мёдом и несколько кустов зиморника. Пойду, наберу в дорогу, что б потом не спешить. А что я имел в виду, скоро поймёшь, — кивок на костёр.

— Я могу помочь, — не слишком уверенно предложил Ниари.

— Напомогаешься ещё, — махнул рукой Эран, прежде чем скрыться в кустах. — Продыху не будет.

Ниари проследил за ним взглядом. Потом вздохнул, вновь осторожно откинулся на живую опору. Покосился себе за спину и, воровато оглянувшись, сел боком, поджав под себя одну ногу. А затем осторожно, словно готовясь в любой момент отдёрнуть руку, пощупал тонкие веточки.

— Вот вам и сказки… — зачарованно прошептал он, невольно повторяя свои же собственные слова свечной давности.

И блаженно, словно ребёнок, дождавшийся обещанной на ночь сказки, улыбнулся.

***

Четверть свечи спустя юношу ждало ещё одно потрясение. Странные фрукты, нагревшись, начали источать настолько изумительный аромат жарящегося мяса, что Ниари сперва чуть не свалился со своего «насеста», решив, что сошёл с ума или, что более вероятно, рядом обосновался ещё какой-то путник, которого он, к собственному стыду, проморгал. А потом он просто сидел, с нетерпением сверля взглядом медленно темнеющие и покрывающиеся мелкими трещинками плоды, и изо всех сил сглатывал так и бегущие слюни.

Мясо в последний раз он ел две луны назад. Точнее, как мясо? Плохо прожаренный, заметно залежавшийся кусок ливера, проданный в придорожном трактире за медную монету — должно быть, из природной скаредности, помешавшей выкинуть начавшую попахивать еду. А уже через полторы свечи на сеновале у коновязи, где ему разрешила провести ночь пожалевшая путника жена трактирщика, вспыхнул пожар. Кто-то из слуг, должно быть, по невнимательности обронил уголёк из лампы, а быть может, просто некто решил свести счёты с жадным трактирщиком так не вовремя.