Лучшая мама для шамана

Каждое слово, после ухода Йо, как наждаком по свежим ранам.

Они снились ей каждую ночь, каждую чертову ночь она просыпалась от кошмаров, и подруга отпаивала ее успокоительным. Манта не могла рассказать, что ей снится, потому что Пэм не поняла бы.

А снились ей духи, жадные, кровавые духи, что пришли за Ханой. И каждый раз Йо и малыш растворялись в темноте, а Манта слышала детский плач.

– Он хотел защитить тебя, - говорила Пэм, убирая со лба отросшие прядки.

Манта рассказала ей про нападение, не упомянула лишь, что это был дух. Солгала про обычную банду. И Пэм поверила, пыталась убедить, что Йо не сволочь, что на самом деле так нужно, что ей однажды станет легче.

Легче не становилось.

Наверное, она бы не выдержала, сорвалась бы от сводящей с ума тяжести в груди, если бы не произошло ЭТО.

Йо и Хана вернулись. Манта, ошарашенная, сидела на диване, на том самом месте,а друг стоял напротив с неизменной сумкой, мялся, переступал с ноги на ногу. За его спиной виновато висел Амидамару. Зато Хана радовался, пищал, выворачивался из рук папочки, тянулся к Оямаде.

– Ма! Ка!

Пэм быстро все поняла. Пересекла комнату, забрала Хану у настороженно поглядывающего на нее Йо, передала ребенка Манте - та по привычке обвила его руками. А затем с размаху врезала парню по лицу. Йо дернулся и не устоял на ногах. Пэм фыркнула, потирая костяшки пальцев.

– У меня три брата! Это тебе за то, что оставил Манту. Пусть даже из хороших побуждений, - она посмотрела на подругу.
– Тебя можно с ним оставить?

Оямада кивнула, все еще находясь в прострации.

Пэм быстро собрала вещи, потрепала чубчик Ханы, поцеловала Манту в щеку, мстительно пнула по ноге все еще сидящего на полу Асакуру и вышла, гордо вскинув голову.

А Манта начала смеяться, безудержно смеяться, чувствуя, как рассасывается комок. В горле и в груди. По щекам текли слезы, изо рта рвался смех.

Твердые, жилистые руки легли на плечи.

– Спи, моя Манта.

И снова темнота.

Оямада боялась открыть глаза. Впервые с того самого момента на кладбище, когда ее поймал Фауст, она боялась открыть глаза. Что, если произошедшее окажется только сном? Что ей делать в таком случае? Что, если это всего лишь галлюцинация изможденного разума?

Она не выдержит обмана.

– Ты уже не спишь, - знакомый голос прозвучал близко.

Девушка распахнула глаза, подскочила. Рядом на кровати лежал Йо Асакура. В одежде, с неровно стриженными длинными волосами, спадавшими на подушку.

И все снова встало на свои места. Манта прищурилась….

– Идиот!
– ударила друга по плечу.
– Придурок! Самоуверенный имбецил! Сволочь, ты хоть понимаешь, что я пережила?! Когда вы оставили меня….

Йо вытерпел только первые два удара, затем перехватил тонкие запястья, дернул девушку на себя, крепко притиснул к собственному телу, прижимая руки вплотную к туловищу.

– Прости, - он обнял ее до боли, до брызнувших из глаз слез, - прости, Манта. Я не знал, что мне делать, не представлял…. Я не готов потерять тебя, только не тебя, не сейчас. Тот день на кладбище стоит перед глазами, Фауст копался в твоем теле, а я ничем не мог помочь, даже подобраться не мог. И сейчас снова тебя ранили по моей вине. Не защитил… не уберег… - Йо дышал тяжело, прерывисто, выдавливал слова, как яд из раны. Манта сжалась, не двигалась, боясь прервать поток откровений.
– Нет другого способа оградить тебя от опасности, кроме как держаться подальше. Но и этого я уже не могу…. Дома, в Японии, тяжело, темно. Без тебя. Прости, прости, Манта. Позволь нам вернуться. Позволь остаться. Я буду защищать, никому больше не позволю причинить тебе боль. Никому…..

Йо скрыл лицо в плече девушки, ему тяжело давалось признание. И он замер, когда Манта освободила руки, перестал дышать…. Но девушка всего лишь обняла его, крепко прижала к себе.

– Оставайтесь. Я тоже не могу без вас.

И шаман облегченно вздохнул.

Они вели себя так, словно ничего не произошло, однако короткая разлука в каждом оставила свой след. По углам дома змеились охранные символы, висели незаметные с виду, вписывающиеся в интерьер защитные амулеты. Их заклинали женщины семьи Асакура, мать Йо и бабушка, жена Йомея. Йо не отпускал от себя Манту, теперь они с Ханой встречали девушку у университета, провожали в библиотеки. Помирились с Пэм, хотя та и сверкала глазами на Асакуру. Но кажущаяся беззаботной улыбка Йо была способна растопить даже вековые льды, что уж говорить о сердце обычной девушки. Та простила, хотя и пообещала, что в следующий раз дело одним ударом не ограничится.

А к Манте вернулись кошмары. Ей снилось, что возвращение Йо - всего лишь сон. И она проснется с болью в груди, в сердце. Каждый раз, когда на глаза показывался Йо, она щипала себя за руку, из-за чего вынуждена была носить широкий напульсник.

Кончилось все тем, что однажды ночью Йо пришел к ней в спальню, обнял, давая ощутить свое тело, тепло, дыхание, пульс. Да так и остался ночевать в комнате. Сексуальное напряжение, которое испытывала Манта ранее, сошло на нет, ей нужен был факт присутствия Йо в жизни, неоспоримые доказательства.

Она все еще боялась.

И не верила, что не слабая.

Незаметно пролетели месяцы, Хана научился не только сидеть, но и вставать, ходить потихоньку. Правда, еще не говорил, но уже активно орудовал ложкой. То есть кормили его по-прежнему отец или Манта, но ложкой он пытался работать.

Наступил год, знаменательная дата для каждого маленького шамана. Снова выброс энергии.

– Йо, тебе не кажется, что это уже слишком?
– Манта сидела на собственной кровати в обнимку с подросшим Ханой. Малыш сосредоточенно жевал сухарик, смотря, как отец чертит защитный круг на полу.

– Нет, этого еще мало, но у нас пока что не хватает ресурсов. Дедушка обещал прислать необходимые талисманы, - Йо сдул со лба широкую прядь, придирчиво оглядел работу. И, перешагнув через рисунок, приблизился к Манте, сжал ее плечи руками, наклонившись почти вплотную. Глаза в глаза.
– Я допустил много ошибок, и это я виноват в том, что ты сейчас такая….
– он мотнул головой, словно выбрасывая слова. Манта нахмурилась. Какая она?
– Но самую главную не повторю: я никому не позволю тебя обидеть. Даже если все духи Нью-Йорка сойдут с ума.

Шаман решительно отошел, напитал круг энергией. Вокруг кровати воздвигся золотистый барьер. Манта вздохнула. Все же иногда Йо перебарщивает.

Но почему-то от его слов в груди разгоралось теплое нечто, растекалось лавой по венам.

А на щеках, впервые за последние несколько месяцев, выступил румянец смущения.

========== С 1 года до 2 лет ==========

Несмотря на аппетитное, сочное название - Большое яблоко - лето в Нью-Йорке совсем-совсем невкусное. Оно пахнет бензином и автомобильным маслом, ароматами восточной кухни, доносящимися из многочисленных лавочек, буквально вырастающих из-под земли, как грибы после дождя. У нью-йоркского лета привкус металла и запах плавящегося на солнце асфальта, звук скрипящих по дороге шин.

В общем, летом в Нью-Йорке могут выжить только самые стойкие. Но и они, спасаясь от жары и духоты, находят временный приют на одном из пляжей города.

– Хочешь уехать?
– удивился Йо, поднимая глаза на Манту, стоящую у плиты.

– Да, - кивнула девушка.
– У моей тетушки дом в соседнем штате, Нью-Джерси, возле пляжа Оушен Гроув. Мы можем провести лето там. Маленький, тихий городок, доброжелательные люди, замечательный пляж, кафе, ресторанчики, лодки, “бананы” - есть развлечения на любой вкус и цвет. Я частенько гостила у тетушки летом, еще до ее замужества и до знакомства с тобой, - Манта перевернула блинчик.
– Там намного лучше, чем сейчас в Нью-Йорке.