Лучшая зарубежная научная фантастика: После Апокалипсиса

Мы встречаем принцессу Албании, чья красота может сравниться лишь с ее же храбростью. Мы одерживаем победу над токийскими зомби. Мы проводим десять лет в облике пантер в глубоком, бессловесном лесу. Наш мир чист и неистов, как зима, прозрачен и безупречен, как стекло. Мы планета, летящая сквозь тьму.

* * *

Пока мы возвращаемся по опустевшему морскому дну, густой янтарный океан просачивается сквозь песок, снова заполняя залив. Нева в костюме Кассиан становится чем-то другим. Ее кожа делается серебристой, суставы превращаются в шарообразные металлические сочленения. Ее глаза – жидкостные экраны: их синий свет ложится отблесками на машинное лицо. Ее руки длинные, изогнутые и проворные, словно мягкие ножи, и я понимаю, что ее тело предназначено для битвы и труда – ее худое и высокое роботическое тело не жестоко само по себе, оно просто существует, как предмет, как инструмент для воплощения некоей сути.

Я тоже делаю свое тело металлическим. Ощущения странные. Я так старательно изучал органическую форму существования. Мы блестим. Наши пальцы-лезвия встречаются, и из ладоней змеями выдвигаются провода, чтобы сплестись и соединить нас в частной, двусторонней внешней связи, похожей на кровь, циркулирующую между двумя сердцами.

Нева плачет машинными слезами, которые кишат наноботами. Я показываю ей тело ребенка, наделенного всеми чертами, которые она должна защищать в силу своих программ/эволюции. Я творю себе большие глаза, розовато-золотистую кожу и лохматые волосы, маленькое и пухлое тело. Я протягиваю к ней руки, и металлическая Нева поднимает меня, заключает в серебряные объятия. Моей кожи касаются железные губы. Моя мягкая, пухлая ручонка трогает ее горло, где сверкает темно-синий камень.

Я приникаю лицом к ее холодной шее, и мы вдвоем продолжаем долгий путь, покидая бушующее море медового цвета.

Джей Лэйк Долгий путь домой

Весьма плодовитый автор Джей Лэйк, кажется, за последние несколько лет опубликовал свои короткие произведения повсюду, включая «Asimov’s», «Interzone», «Jim Baen’s Universe», «Tor.com», «Clarkesworld», «Strange Horizons», «Aeon», «Postscripts», «Electric Velocipede» и многие другие издания. Его рассказов за несколько лет хватило на пять сборников: «С приветом с озера Ву» («Greetings from Lake Wu»), «Растет камыш среди реки» [65] («Green Grow the Rushes-Oh»), «Американские печали» («American Sorrows»), «Псы в лунном свете» («Dogs in the Moonlight») и «Под покровом небес» («The Sky That Wraps»). Кроме того, он автор романов «Ракетостроение» («Rocket Science»), «Суд цветов» («Trial of Flowers»), «Исток» («Mainspring»), «Побег» («Escapement»), «Зеленая» («Green»), «Безумие цветов» («Madness of Flowers»), «Шестеренка» («Pinion») и трех повестей: «Гибель звездолета» («Death of a Starship»), «Убийцы младенцев» («The Baby Killers») и «Удельный вес горя» («The Specific Gravity of Grief»). Совместно с Деброй Лейн он редактирует престижную серию антологий «Полифония» («Polyphony»), вышло уже шесть томов. Также Лэйк – редактор антологии «Звездный цеппелин. Приключенческие рассказы» («All-Star Zeppelin Adventure Stories») совместно с Дэвидом Моулзом, антологии «TEL: Истории» («TEL: Stories») и «Другие Земли» («Other Earths») с Ником Геверсом и «Пряный вихрь историй» («Spicy Slipstream Stories») с Ником Маматасом. Недавно вышел его роман «Выносливость» («Endurance»), сиквел романа «Зеленая» («Green»); автор работает над новым сериалом «Солнечное веретено» («Sunspin»). В 2004 году Джей стал лауреатом премии имени Джона Кэмпбелла в номинации «Лучший новый автор». Живет в Портленде, штат Орегон.

65

Сборник назван в честь стихотворения Роберта Бернса. – Прим. ред.

Представленный рассказ – эффектная и отчасти шокирующая история о бессмертном человеке, который вышел на поверхность после исследования подземной пещеры и обнаружил, что на планете колонистов в живых остался только он. Несколько сотен лет он в одиночестве пытается понять, что произошло.

27 апреля 2977 года кэ (пересмотренный терранский стандарт, релятивистски согласованный)

Эсхил Сфорца, он же Эск для немногочисленных друзей, устроил себе лагерь в системе глубоких пещер, которые исследовал здесь, в горах Прекрасная Погода на планете Редгост. Технически он занимался поиском и анализом минералов, но так и не лишился трепета, который испытываешь, отправляясь туда, куда не ступала и вряд ли ступит нога человека. Исследование планет тоже довольно интересно, но этим любой дурак с комплектом хорошей аппаратуры может заниматься с орбиты. А вот забраться далеко в стигийские глубины воды и камня… на такое не всякий способен.

Вызов. Все дело в вызове: сможешь или нет? И, конечно, в последующем вознаграждении.

Еще в Институте Говарда, во время четырехлетнего психологического ориентирования перед процедурами, Эска предупреждали, что для «говардов» скука – обычное дело. Примерно пятнадцать процентов его коллег уже после первого столетия жизни в новом теле оказывались склонны к психозу. В то время опыт наблюдения за ними насчитывал всего сто шестьдесят лет.

Теперь, оставив за спиной восемь столетий, Эск так и не уступил смертельной скуке. Надо признать, он обнаружил, что большинство людей отвратительно скучны и банальны. Стоит им только набрать достаточно жизненного опыта, чтобы высказать в разговоре нечто интересное, как они начинают помирать от старости. Люди приходят и уходят, зато всегда отыщется какая-нибудь притягательная дыра в земле, помеченная его именем.

Он открыл фонтаны из серы глубоко под хрупкой корой Мелисанды-3- сигма. Он первый прошел по узким и колеблющимся ледяным мостикам в глубоких каньонах Кви Джу, которые на каждом шагу звенели, как колокол. Обнаружил червей, обитающих в лавовых трубках на Фёрфёре, едва избежав гибели и потеряв в ходе знаменитого бегства оборудование стоимостью два миллиона шиллингов.

Быть первым. Эти волшебные слова не умирали в нем никогда.

Здесь, в глубинах Редгоста, он исследовал сеть трещин и туннелей, стены которых покрывала странная комбинация из редкоземельных элементов и сплавов с полупроводниковыми свойствами. В нанявшем его Отделе планетарной разведки бушевали яростные споры о том, естественны эти образования или нет. После больше чем тысячелетия межзвездной экспансии человечество, собрав в каталоги более шестнадцати тысяч исследованных планет, из которых более двух тысяч постоянно обитаемые, еще не установило в точности, существует ли – или существовала ли когда-либо – разумная жизнь на этом краю галактики.

Эск признавал важность этого вопроса, однако не предполагал наткнуться на инопланетян в глубинах под корой этой планеты. Если честно – и под корой любой планеты. И он все еще не был разочарован.

Эти туннели… Многие были гладкими, как лавовые трубки, и по большей части пересекались друг с другом. Некоторые шли отдельно, имели неровные входные отверстия и обычно заканчивались тупиками. Но все были выстланы сеткой из металлических нитей, и она переливалась в луче фонарика множеством искорок, подобно огонькам далекой сказочной страны, которую можно увидеть только во сне. Термочувствительное зрение Эска показывало, что сетка эта чуть теплее окружающего камня и напоминает карту нейронных связей в мозге.

Эск не пропустил ни это сходство, ни тот очевидный факт, что, какой бы природный или искусственный процесс ни создал это покрытие в туннелях, случилось это после образования самих туннелей. По его текущей рабочей теории, гладкие туннели стали результатом деятельности какого-то дано исчезнувшего петрофага – пожирателя камней, а проходы с неровными стенами сформировались в ходе обычных геологических процессов. Теперь загадкой оставалось сетчатое покрытие.

Эск сидел на пересечении трех гладких туннелей и наслаждался быстро разогретым рыбным рагу. На Редгосте имелась обильная гидросфера, которую колонисты заселили множеством видов земных рыб. И пахло рагу просто волшебно: насыщенный аромат лососины, пряные нотки тархуна и шалфея, легкая острота капусты.

Если бы Эск закрыл глаза, сел совершенно неподвижно и сосредоточился, он смог бы услышать еле различимое эхо воздуха, движущегося в туннелях. Колебания атмосферного давления и небольшие перепады давления литосферы превращали это место в огромный и медленно рокочущий орган.

Из задумчивости Эска вывела серия толчков, которые он скорее ощутил, чем услышал. С изогнутого потолка упала пыль – впервые за все время, что он провел в туннелях.

Он запросил информацию от телеметра. Если ты «говард», одно из твоих преимуществ – то, что всё оборудование ты можешь носить в голове. Как буквально, так и фигурально. Данные потекли в оптические обрабатывающие центры настраиваемыми когнитивными потоками, которые можно было рубить на порции любого желаемого размера. Это было как мысленный фейерверк, только фрактального свойства. Слоны до самого конца, как сказал один из его ранних наставников. Шутку тогда пришлось объяснить: слоны, сделанные из слонов поменьше, сделанных из слонов еще меньше, и так почти до бесконечности.

В данном случае фрактальные слоны Эска сообщили, что подповерхностные датчики зарегистрировали вибрации слабого землетрясения, подтвердив в мелких технических подробностях то, что он уже ощутил. А вот с поверхностными датчиками связь отсутствовала.

И это было странно.

Эск также отметил серию нейтринных потоков. Солнечные вспышки на местной звезде? В прогнозах они не значились.

Все еще работающий кластер датчиков, ближайший ко входу в пещеру, начал регистрировать еще и медленное возрастание уровня наружной радиации. Все, что находилось выше, было мертво, как и оборудование на поверхности. Если хоппер и оборудование в базовом лагере около входа вышли из строя, как и наружные датчики, то возвращение домой пешком окажется долгим.

Неужели кто-то сбросил ядерную бомбу? Для Эска такое было почти немыслимым. С точки зрения политики это… жутко. Споры внутри государства не решаются силой оружия. Во всяком случае, редко. И определенно не столь жестоко.

Тактически это было еще более странным. Редгост мог соблазнить разве что жилым пространством и пахотными землями. Воевать ради одного этого?

Встревоженный, Эск лег отдохнуть до конца ночи, отмеренной по внутренним часам. Уровень радиации возле входа быстро нарастал и не собирался спадать до прежних нормальных значений. Выше, чем ему хотелось бы, но хотя бы не придется выходить в радиоактивный ад.