Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

— Как можно приручить брандашмыга?

Она пожала плечами:

— Если бы я знала, то была бы аркхемцем, верно?

Сандерсон медленно протянула руку тыльной стороной к Мангусту и дал ей понюхать. К удивлению Иризарри, Мангуст робко обвила усиком запястье Сандерсон.

Полковник наклонила голову, ласково улыбалась и не шевелила рукой.

— Но если попытаться предположить, то я бы сказала, что это можно сделать с помощью умения находить друзей.

АЛЬБЕРТ КОУДРИ ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ [37]

Альберт Коудри оставил государственную службу, чтобы попробовать свои силы в литературе. С тех пор его произведения публикуются в «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» — обычно это ужастики с налетом черного юмора, причем действие многих происходит в Новом Орлеане, полном демонов и черной магии. В 2000 году Коудри внезапно отказался от жанра хоррор ради научной фантастики и написал две лучшие научно–фантастические повести года: «Крукс» («Crux») и ее продолжение «Мош» («Mosh»), которые в 2004 году были объединены в роман «Крукс». Хотя Коудри по большей части продолжает писать фэнтези, иногда он обращается к научной фантастике, причем так успешно, что читателям хочется, чтобы это происходило чаще — как случилось несколько лет назад с «Племенами Белой» («The Tribes of B'ela») или с «Потерянным раем» («Paradiso Lost»), приквелом к «Племенам Белой», который является чистейшей воды старомодной научно–фантастической приключенческой историей, показывающей читателям военный транспортный корабль, направляющийся на непокорную колонизированную планету и несущий груз тайн и предательств, по большей части смертельно опасных…

37

Название повести представляет собой отсылку к классической поэме Дж. Мильтона «Потерянный рай», повествующей о грехопадении первых людей. Также имеется в виду одно из мест действия, планета Парадизо, название которой переводится с итальянского как «Рай».

Коудри с неохотой покинул Новый Орлеан после урагана «Катрина» и проживает в Натчезе, Миссисипи.

Дорогой Хесус, сын Хесуса!

Я тут читал письмо, которое ты оставил на моем планшете. Да, я хорошо знал твоего отца, и да, он умер слишком рано. И я буду счастлив поделиться с тобой воспоминаниями о нем, если ты, конечно, готов их выслушать.

Увидев голограмму, которую ты прислал вместе с текстом, я вспомнил очень многое. Я вижу парня, с которым соперничал в боевых искусствах в Академии, когда мы оба были до смешного молоды. Парня, вместе с которым я отправился в космос, в свое первое путешествие за пределы привычного мира и вселенной.

Ну да, это старческая словоохотливость, и потом, я сейчас один и готов говорить. Моя жена Анна уехала в Китай навестить каких–то древних родственников, нуждающихся в помощи. Меня же оставили здесь, в оазисе Мэнипалмс в Великой Американской пустыне — место вполне пригодное для жизни, но не в августе же! Сорок восемь гребаных градусов на улице, впору скорпионов жарить. Напоминает лето на планете Бела, но наше хоть, слава богу, не тянется полвека подряд. Когда домашний бот подает мне холодный напиток из манго и груш, я вежливо говорю: «Это превосходно, Тихо», потому что он запрограммирован повторять действия, за которые его хвалят, а мне нужна вся жидкость, которую он только сможет предоставить.

Значит, сделаю глоточек, припомню былые приключения, поговорю с планшетом — и ты сможешь прочитать то, что получится, если ты не слишком занят, помогая управлять Луной. Слышал я сплетни, будто однажды ты станешь госсоветником и будешь вершить историю. Ну а ты сохрани это в памяти — как предупреждение, насколько жестока может быть история по отношению к невинным. Вообще–то история эта началась до того, как твой папа и я появились на свет.

Итальянский мистик, называвший себя Инноченте, учредил культ под названием Скала ди Аморе, или Лестница Любви. Инноченте учил, что любовь может подняться от грубого и плотского к возвышенному и универсальному. Это сделало его доктрину предлогом для чего угодно, от оргий до святости, и привлекло немалое количество верующих. Какое–то время культ процветал.

Его символом была молекула ДНК, которая смахивает на лестницу, ну, может, на винтовую — внутри хрустального шара. Если присмотреться, все части этой эмблемы несут в себе глубокий смысл. Сфера обозначает единство, хрусталь — чистоту, молекула — лестницу жизни и, соответственно, любви. Одно время женщины носили их на браслетах с брелоками, а мужчины вешали себе на шею на цепочках. Во всех городах появились храмы с этим изображением, снабженным ночной подсветкой. Подобно Богу, оно было вездесуще — или повсеместно, как там правильно говорится?

Популярность сделала культ поводом для споров и даже насилия. Старые религии не могли не заметить, что у них отбивают верующих, и в разных частях света начались гонения. Правительство, как и случается обычно, решило свалить все на жертв и устроило показательные процессы, причем некоторых последователей культа обвинили в сексуальных извращениях и подстрекательствах к мятежу. Понтий Пилат быстро сориентировался бы в такой ситуации.

И тогда Инноченте объявил, что он с группой избранных покидает Землю, дабы подготовить убежище для всех истинно верующих в глубинах космоса. Как и другие мистики, он претендовал на обладание сверхъестественными способностями — даром пророчества и ясновидением — и утверждал, что провидит для колонии чудесное будущее. Скептики говорили, что он увозит своих последователей туда, где их будет проще контролировать. Кстати, так и бывает с основателями культов — и нередко!

Так вот, в то время Государственный Совет пропагандировал эмиграцию по ряду причин, одна из которых — желание избавить Землю от потенциальных возмутителей спокойствия, например религиозных фанатиков. Короли Англии руководствовались теми же соображениями, когда предложили пуританам убраться к чертям в Америку, да там и остаться. Инноченте и семьсот его учеников — вообще–то, шестьсот семьдесят два, некоторые усомнились и отказались — быстро получили визы и были доставлены в систему, обозначенную в новом каталоге как Н-2223. Их разместили на третьей, или гамма–планете, которую Инноченте с надеждой переименовал в Парадизо, то есть Рай, и там оставили жить или умирать сообразно собственным усилиям и выделенным припасам.

Планета была — ну не то чтобы недвижимостью премиум–класса. Премиум-класс зарезервировали под добычу полезных ископаемых и военные поселения, Парадизо не имела луны, и система была какая–то жалкая — ближе к солнцу располагались два уголька — альфа и бета, а дальше — два газовых шара, дельта и эпсилон. Плюс, как водится, всякая мелочь, некоторое количество интересных комет, которые появлялись там раз в несколько столетий, и остатки несформировавшихся или разрушенных планет, устраивающие время от времени метеоритные ливни удивительной яркости.

По массе планета была примерно как Нептун, хотя по размерам, будучи твердым телом, заметно ему уступала. Высокая гравитация, надо полагать, требовала от местных форм жизни серьезных адаптаций, и карикатуристы вволю поглумились, рисуя колонистов, похожих на кривоногих гномов, безуспешно карабкающихся по Лестнице Любви. Пока верующие обустраивались, Инноченте умер из–за проблем с коронарными сосудами, возможно, вызванных увеличением гравитации, и ему наследовал сын, который тоже претендовал на обладание паранормальными способностями.

Земля потеряла с ними связь, когда примерно в том направлении произошло несколько стычек с неизвестными, но хорошо оснащенными захватчиками. Получивший гордое имя Первой Войны с Пришельцами конфликт продолжался с перерывами — да и состоял по большей части из них — сорок четыре стандартных года. Ты, наверное, помнишь из уроков истории, что нам не сопутствовал успех, хотя удалось разнести один их корабль снарядом, чья скорость превосходила скорость света, ССС. Потом наши немало повозились, роясь в обломках в поисках образцов живых тканей — и в итоге оказалось, что пришельцы принадлежат не к одному виду, видов там было как минимум пять, причем — в отличие от так называемых кузенов с планеты Бела — даже не близкородственных.