Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

— Цирк, — безо всякого выражения повторил я.

— Это не было шоу уродов.

— Да я вовсе не о том подумал.

— Нет–нет, как раз о том. Но это не так, у меня был собственный номер. Я читал мысли. У меня редкий уровень экстрасенсорного восприятия.

Я спросил, не значит ли это, что он слышит все, о чем думают вокруг. Он сказал, что, разумеется, нет.

— Эта система нестабильна, как любая сенсорная система. Делаешь бессознательные умозаключения, фильтруешь то, что не представляется важным. И потом, отвлекаешься, устаешь и путаешься. Но все же у меня хорошо получается Генерал увидел мой номер в Нью–Вегасе и нанял меня сидеть в соседней комнате, пока он играет в «девятку», и говорить ему, что видят у себя в руках другие игроки, в микрофон размером с перчинку, который он установил у себя во внутреннем ухе. Он выиграл кучу денег, расплатился со мной и нанял меня на постоянной основе делать то же самое на заседаниях штаба Службы безопасности. Ну я и наслушался всякого! Вы бы обалдели, если бы узнали, сколько времени высший комсостав тратит на заговоры друг против друга. Я был просто потрясен.

— Но почему? — спросил Моралес. — Все знают, что они за птицы.

— Не забывай, Хесус, родители защищали его от внешнего мира, — вставил я.

— О да. Надо полагать, в таких условиях кто угодно сохранит наивность. Так что ты делаешь тут, на «Жукове», для нашего большого начальника?

— То же самое. Он пристрастился к подслушиванию чужих мыслей. Несколько дней назад я предупредил его, чтобы не ссорился с тобой, — сказал он и кивнул мне. — Я сказал ему, что ты готов его убить. Он не трус — но и, между прочим, не дурак. Ты такой же здоровый, да еще и на сорок лет моложе, и он решил отступить. И, разумеется, — добавил он как ни в чем не бывало, — я рассказал ему про Зайца.

— Которого мы не нашли.

— Это просто выводит его из себя. На борту есть кто–то, кому вовсе не надо быть здесь, и они враждебно настроены по отношению к нему.

— Они — значит, безбилетник не один?

— Нет, просто — он или она, я не знаю. А все эта сверхпрочная сталь, — пожаловался он. — Перегородки. Даже обычный металл здорово мешает, заглушает частоты, которые я мог бы уловить. Конечно, при условии, что они вообще электромагнитные — эксперты придерживаются разных мнений по этому поводу. Но сверхплотный металл еще хуже. Ну, — сказал он, приканчивая третью и последнюю кружку пива и соскальзывая с барной стойки, — увидимся позже, парни. Смешно, конечно, но мне нужен… сон красоты.

Когда он ушел, мы с Моралесом просто сидели, глядя друг на друга и думая: «Боже, во что я вляпался?»

— Карлик–телепат, — сказал он, начиная перечислять странности нашего корабля. — Чокнутый генерал. Враждебный и, по всей вероятности, невидимый Заяц. Семьдесят военнослужащих, включая головорезов, дрочеров, кретинов, гениев, сержантов и шлюх. Вооружение, достаточное, чтобы разнести пару–тройку цивилизаций. Я ничего не пропустил?

— Нас, — сказал я.

— О да. И мы тоже.

Так вот, Хесус, когда двое мужиков живут в таком тесном соседстве, как мы с твоим папой, они начинают вести себя как женатая пара. Это называется «привязанность». Ты начинаешь догадываться, что скажет сосед по комнате, когда он еще и рта не раскрыл. Ты ненавидишь, как он храпит и похрюкивает во сне, но когда его нет на месте, ты не можешь спать именно потому, что он не храпит и не похрюкивает. Вы спорите по каким–то несусветным мелочам. Моралес выводил меня из себя, размышляя о природе псевдогравитации — она электростатическая или нет? Я же уподобился Шерлоку Холмсу, которому было плевать, Солнце вращается вокруг Земли или наоборот, потому что это не имеет отношения к его работе. Я сказал Хесусу, что ему не хватит квалификации, чтобы обсуждать технические проблемы или даже понять, когда кто–то ему их растолкует. Он сказал, что мне повезло, ибо я начисто лишен любознательности.

— Некоторые из наиболее успешных созданий природы лишены ее, — отметил он. — Вспомни, например, таракана.

Вот так, бодрствуя и пребывая во сне, работая и ссорясь, мы с Хесусом привязались друг к другу, тем более что работу мы выполняли по большей части одинаковую и почти все время были вместе. Мы обсуждали свои проблемы, амбиции, надежды и мечты и вступили в союз против враждебно настроенных внешних элементов, в первую очередь генерала. Вскоре после прибытия на «Жуков» мы начали прикидывать, как бы его убить.

Это была не совсем месть, хотя и отомстить, конечно, хотелось. Нам нравилась полковник Делатур, пилот; мы уважали ее. Она казалась решительной и разумной — и всяко меньше мешала осуществлению нашей миссии, чем Шлехт. Проблема была в том, чтобы избавиться от нашего семизвездного психа так, чтобы это выглядело несчастным случаем. После беседы с Косом мы решили по мере возможности пропускать обеды комсостава, беспокоясь, как бы карлик не уловил наши мысли. Однако, как заметил Моралес, к этому времени Шлехт уже так всех достал, что даже его личный экстрасенс не сразу бы понял, кто именно желает ему смерти.

И вот однажды ночью, когда мы лежали в койках — Моралес занимал верхнюю, а я нижнюю — и шепотом плели заговор против командира, из сучьего мячика донесся не его громоподобный голос, но интеллигентный акцент полковника Делатур.

— Лейтенант Кон? Лейтенант Моралес? Могу я попросить вас подойти на мостик, если не трудно? Дело весьма срочное.

Моралес свесился с койки и уставился на меня. Я вытаращился на него. Поскольку самым вежливым, что нам ранее приходилось слышать из этого прибора, было «БРОСАЙ ДРОЧИТЬ, ХВАТАЙ ПОРТКИ!», мы поняли, что случилось что–то важное.

На мостике собрался весь комсостав, за исключением Шлехта, протирая заспанные глаза. Одеты были как попало — мундиры поверх пижам и все такое. Нижняя палуба дрожала — работая генератор темной энергии, а значит, мы готовились войти в ту подобную пустому пузырю вселенную, о которой все были наслышаны, в то место, куда отправляются хорошие корабли, когда превышают скорость света.

Сначала я решил, что стряслась какая–то экзотическая техническая накладка. Но полковник Делатур приготовила для нас куда более радостное и волнительное известие. Холодным звучным голосом она приветствовала нас:

— Добрый вечер, джентльмены. Генерал Шлехт убит.

Мы с Моралесом смотрели друг на друга, «озаренные страшной догадкой», как сказал поэт. Каждый думал: «Гребаный ты придурок, сделал — и мне не сказал?»

Мы все еще стояли, разинув рты, когда Делатур добавила:

— Не думаю, что эта утрата вызовет бурное сожаление, но к тому, что на борту присутствует убийца, необходимо отнестись серьезно. Лейтенант Кон, нам нужен действующий офицер Сил Безопасности — не возьмете ли на себя эту обязанность? Лейтенант Моралес примет командование вашим взводом, как и своим собственным. Лейтенант Кон, ваше первое задание — расследовать смерть генерала Шлехта.

Обрати внимание, она не стала ждать моего согласия с новым назначением и обязанностями. Когда дело касается чего–то принципиально важного для военных, например пренебрежения пожеланиями подчиненных, коль скоро им отдан приказ, Космическая Служба и Служба Безопасности действуют примерно одинаково.

Что касается меня, то я глубоко вздохнул и отчаянно попытался вспомнить, что я узнал на двух–трех лекциях по криминалистике, которые прослушал, и сказал — надеюсь, достаточно спокойно и уверенно:

— Покажите мне тело.

Она провела всех в изогнутый коридор, заканчивающийся дверью в кают-компанию. «Состав преступления» лежал лицом вниз, полностью одетый, в нескольких метрах от дверей своего бывшего кабинета. Кос, как верный пес из сентиментальных историй, сгорбился над телом, беспомощный и потерянный.

Я постучал его по плечу, и он молча отодвинулся. Видимых повреждений на теле нашего бывшего командира не было, разве что из носа и рта натекла приличная лужа крови. Она местами свернулась, значит, труп был не совсем свежий. Я потянул его за руку — она еще гнулась, но, судя по частично открывшемуся лицу, окоченение уже началось. Определить хронологию событий было трудно — разные тела ведут себя по–разному, а внутри корабля было прохладно — температура поддерживалась на уровне десяти градусов.