Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Я смотрел, как разворачивается на мониторе моя первая битва в космосе — да что там, вообще моя первая битва. Лазерные лучи исчертили темный квадрат, а когда свет на мостике приглушили, мы все погрузились в виртуальное пространство. Не думаю, что мне было страшно, это было слишком захватывающе, и если бы вдруг посреди «Жукова» материализовался корабль пришельцев, волноваться все равно было бы не о чем — нас разнесло бы в кварки за какую–то наносекунду. Поэтому я получал почти эстетическое наслаждение от вида окутанной облаками планеты, поднимающегося за нею красного шара и фона, испещренного твердыми кристаллами звезд.

Единственное, чего я не видел, — инопланетного корабля, из–за которого и началась вся заваруха. Потом на мониторе появился голубой круг, выделяющий его. Столбцы цифр, которые наверняка что–то значили для сотрудников Космической Службы, выстроились по краям изображения. Чей–то голос удивленно сказал: «Скорость нулевая?» — и я понял, что, наверное, неопознанный объект перестал двигаться.

Голос Янеско доложил, что пусковые шахты открыты. Похоже, он ждал от Мари современного эквивалента «Можете стрелять, когда будете готовы, Гридли», но она лишь сказала: «Запускайте ГПЧ», то есть генератор пучков частиц.

— Есть.

— Автоматическое управление всеми системами.

— Есть.

Это означало, что корабль будет отвечать на любое враждебное действие, не дожидаясь команды. В то же время я услышал, как заработали главный двигатель и даже генератор темной энергии. Пытаясь перенести на космос знания о военных действиях на твердой земле, я понял, что Мари собирается спрятаться за Парадизо, и если чужой корабль последует за нами, то мы нанесем удар, едва он окажется в поле зрения. Ну, типа как при боевых действиях в горах обороняют противоположный склон, а едва показывается противник — шмякают по нему. Вот что я думал, когда большое голографически четкое изображение Хесуса Моралеса появилось между лазерными лучами, загораживая планету и солнце — да все, собственно, кроме звезд у него над головой.

— Полковник, — сказал он, несколько приглушенно, но вполне отчетливо, — мы на борту инопланетного корабля. Эти ребята из Зоопарка пришли и спасли нас. Всех нас, включая колонистов. Вы записываете?

Вопреки тому, что любит говорить моя жена Анна, я не вульгарен — ну, почти. Но я совершенно уверен, что на мостике «Жукова» в тот самый момент много кто обмочился.

Наступила потрясенная тишина, и тут я услышал свой собственный голос — и да, я был лейтенант и потому низшая форма жизни из числа присутствующих, но какого черта, Моралес — мой друг, а не их — короче, я громко сказал в микрофон навигатора:

— Хесус, мы записываем.

— Позвольте, — ледяным голосом сказала Мари, и я тут же отловил беглый язык, сжав его зубами. — Что они предлагают сделать с вами? — требовательно спросила она.

— Послать нас на «Жуков» шаттлом. Думаю, это рассматривается как дипломатический жест, теперь, когда война окончена и мы уходим из этого сектора космоса. Они думают о мирной торговле и всем таком — в будущем.

— Вы там все?

— Семнадцать человек из взвода «Бет». Остальные погибли. Шестеро ранены.

— Мы вас примем. А что колонисты?

— Колонисты проголосовали за то, чтобы присоединиться к Зоопарку — стать родственным видом — и не возвращаться на Терру. Похоже, они верят в симбиоз и видят в нем одну из сторон любви. И еще они не доверяют другим людям.

— Странно, с чего бы вдруг, — сказал я.

То есть я, конечно, ничего не сказал, потому что прикусил язык.

В любом случае, сарказм был бы некстати, тем более с моей стороны. Я был слишком взволнован тем, что Моралес жив, и мне на самом–то деле было глубоко плевать, какой там выбор сделали сектанты.

Но Мари была недовольна.

— Нам приказано вернуть этих людей в регион, находящийся под контролем человечества.

— Инопланетяне не подчиняются нашим приказам, — заметил Моралес.

— Ну да. Мне разрешат говорить с их пророком?

— Он был глубокий старик. Он умер во время вылета из пострадавшего района. Впервые у них нет никого с сильными экстрасенсорными способностями, чтобы он мог их вести — и они, возможно, принимают плохие или как минимум непродуманные решения.

— Вот в чем дело. Передайте мое согласие Зо… их командованию. Мы не будем стрелять по шаттлу, и Ганнетт примет раненых.

Потом она отдала еще три приказа. Во–первых, нам с Ганнеттом — принять шаттл и забрать наших людей. Во–вторых, Янеско — поддерживать режим автоматического управления, но отдать главному компьютеру команду не стрелять по шаттлу. В-третьих, она велела всем остальным оставаться на боевых постах.

Янеско сердился на нее. С Полярного Круга доносился его хриплый голос:

— Командир, это обман. Даже идиот Шлехт понял бы, что это обман.

— Конечно, это обман, — отрезала она. — Но что за обман? Шаттл взорвется, едва состыковавшись с «Жуковым»? Наши люди заражены смертельной болезнью или паразитами? Или это в первую очередь дипломатический ход, как считает лейтенант Моралес?

Когда я покидал мостик, там проходило импровизированное совещание комсостава. Я оказался под командованием Ганнетта, и он заставил меня надеть эластопластовый костюм, такой же, как у него, едва мы дошли до шлюза. На случай, если на борт занесут какую–нибудь смертельную заразу, мы встретили наших ребят в этой оснастке, дыша через электростатические фильтры, а в ушах у нас гудели небольшие вентиляторы. Еще он привел шесть медботов, похожих на огромных крабов, они бегали на ножках с сочленениями и махали длиннющими руками. Пока мы ждали, они принесли и поставили носилки, которые я собирался взять в нашу, впоследствии отмененную, вылазку на Парадизо.

Инопланетный шаттл приближался. Процедура стыковки проходила интересно. Я не мог понять, как они зафиксируются, поскольку шлюз «Жукова» в силу своей конфигурации не мог их принять. Но проблема оказалась для наших бывших врагов никакой не проблемой. Мы смотрели в окошко внутренней двери шлюза, как они выпустили гибкую трубу — док назвал ее пуповиной, — которая расширялась, как тромбон. Мы открыли внешние двери шлюза, труба вошла туда и плотно состыковалась с переборками.

Потом мы открыли внутренние двери, они открыли свои на дальнем конце трубы, воздух ворвался в пуповину — с нашей стороны давление было выше, — и несколько минут спустя показался Хесус Моралес собственной персоной, шатаясь на ветру худой, изможденный, но вполне живой. Медботы проверили его, прежде чем подпустили меня, но после мы крепко обнялись, и он помог вывести раненых и уложить серьезно пострадавших бойцов на носилки. Минуты спустя все были завернуты, словно подарки к празднику, и облиты какой–то антисептической дрянью.

Ганнетт велел мне закрыть внутренние двери шлюза. Едва я собрался это сделать, как краем глаза заметил обитателей Зоопарка. Что–то с головой примерно как у морского конька — довольно жесткое, голубоватое, с кроткими выпученными глазами и дыхательным аппаратом на конце длинной морды — смотрело на меня, а что–то еще, многорукое, копошилось позади него.

Я потянулся, чтобы нажать кнопку, закрывающую дверь, когда что–то проскочило у меня под рукой и сигануло в пуповину. Кос выглянул уже оттуда, посмотрел на меня большими темными глазами, поднял маленькую ручку, помахал и крикнул: