Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

Старый Кришна кивнул:

— У меня огромный опыт работы с эмпирическим типом мышления, и я отчасти знаком с нигилизмом. Полагаю, я смогу решить ваши проблемы.

Суперинтендант кивнул в ответ, видимо, приветствуя его оптимизм.

— Тогда, полагаю, мы, конечно же, заберем с собой столь ценное приобретение. И мы и в самом деле направляемся на Сфаэру.

Он махнул в сторону корабля эргономичной клавишной панелью.

— Займешь койку в кормовом кубрике. Тамошний повар–автомат воспроизводит большую часть земных аминокислот.

Кормовой кубрик был тесным, койки рассчитаны на Свастиков, радиально симметричную расу, ранее завоеванную Хозяевами. К сожалению, Хозяева принялись разводить их выборочно, это, в свою очередь, привело к сильному сокращению генофонда, и Свастики оказались уязвимыми для заболевания, истребившего их всех, кроме нескольких экземпляров в зоопарках. Теперь люди были обречены скрючиваться на неудобных койках, изначально созданных для существ, напоминающих морских звезд величиной с человека.

В кубрике уже обитали печальные, с глубоко запавшими глазами колонисты из мира, о котором Старый Кришна никогда не слышал, — очень похожего на мир самого Кришны, одного из целого ряда миров, созданных и заброшенных Адаферанской империей. Выращивать земные зерновые культуры в экосистеме, ориентированной на ксантофиллы, оказалось труднее, чем полагали колонисты, а ведь они и не подумали подготовиться к возвращению домой в случае крайней необходимости. Представители работорговцев бесплатно раздавали в колонизируемых мирах маячки «Придите и заберите меня»; эти штуки стоили достаточно дешево и в рабство обращались целыми семьями, причем безо всякого насилия.

Старому Кришне досталась верхняя койка, над встревоженным юношей, боязливо поглядывающим на единственного Мохноногого охранника, перекрывающего выход из кубрика.

— Он совсем не так страшен, как кажется, — сказал Старый Кришна. — Это оперение у него на ногах — на самом деле жабры. И голова у тебя кружится из-за того, что в воздухе приходится поддерживать высокий уровень кислорода, чтобы он мог дышать. Его можно убить просто аэрозольным дезодорантом.

Он не спускал глаз с маленького каменного кубика, прикрепленного каплей невысыхающего клея в изголовье его койки, перед которой он сидел, сцепив руки, раскачиваясь взад и вперед и твердя мантры.

— Почему ты молишься камню?

— Это частица моего бога, — сказал Старый Кришна. — Мой настоящий бог похож на него, только побольше. Я взял этот кусочек, чтобы держать его при себе в далеких странствиях.

Парнишка не понял.

— Твой бог — камень?

— А твой?

— Неосязаемое существо, обитающее на вершине горы Кения, внутри земного солнца и в иных укромных местах.

Кришна усмехнулся.

— Я могу видеть моего бога.

— Но кто решил, что твой бог — камень?

— Я.

— Почему ты это сделал?

— Я живу там, где очень много камней. Это был самый удобный подручный материал для бога.

Долгое неловкое молчание.

— Отец говорит, что Хозяева привыкли к культуре, слишком зависящей от машин, — сказал наконец мальчишка. — Он говорит, что их машины поломались и им пришлось что–то придумывать. Хватать людей и заставлять обрабатывать их поля, работать в их шахтах, рассчитывать их орбитальные траектории. Работать до смерти.

Его передернуло.

— Папа говорит, что самое худшее — это расчетные мастерские.

— Их машины не совсем вышли из строя, — ответил Кришна. — Они создали продвинутое сообщество искусственных интеллектов, отражающих два диаметрально противоположных взгляда на вселенную. Пока они не примирятся друг с другом, автоматические системы в их обществе находятся в режиме ожидания.

— А когда это случится? — спросил парень.

Кришна усмехнулся.

— К счастью, никогда. Они собирались направить свой флот для вторжения в Солнечную систему, когда приключился Раскол. Это было в тысяча девятьсот восьмом. На самом деле первым знаком системного сбоя стало столкновение двух их разведывательных кораблей над Тунгуской в Сибири. С тех пор они выяснили две вещи: во–первых, из людей получаются хорошие рабы, поскольку мы сами совсем недавно ушли от систем с ручным управлением, и, во–вторых, полно людей, желающих продать других людей в рабство Хозяевам.

— А когда Раскол закончится, им больше не нужны будут рабы? — с надеждой спросил парнишка.

— А как ты думаешь, что будет с рабами, которые у них уже есть, когда выяснится, что они им не нужны? — спросил Кришна, и глаза его сверкнули, будто алмазные сверла.

— Я понимаю, — ответил мальчик.

— Я подозреваю, что расчетные мастерские не так страшны, как их малюют. Путь впереди долгий. Давай я научу тебя азам интегрирования и дифференцирования. Поверь мне, жизнь там будет куда лучше, чем в шахте. Возможно даже, — добавил он, окинув взглядом худощавую фигуру юноши, — много лучше той, к которой ты привык.

— Мы были охотниками, собирателями и фрукторианцами, а не фермерами, — сказал мальчик. — Отец говорил, что природа обеспечивает всем. Мы пробыли на Ухуру недолго.

— Ухуру — это ваш мир?

Юноша кивнул.

— Бабушка выкупила у Комиссии по Колонизации исключительные права на него. Она говорила, что нам нужен собственный мир, чтобы держаться подальше от неафриканских болезней и сохранять свои традиции вроде женского обрезания без анестезии.

— Что стало с твоей бабушкой? — спросил Кришна, тщетно оглядывая кубрик в поисках кого–либо, похожего на пожилую леди.

Парнишка смущенно заерзал.

— Семь молодых девушек убили ее. Они повалили ее и заталкивали ей в рот отрезанные козьи срамные губы, пока она не задохнулась.

Кришна указал на восточное семейство на другой стороне кубрика, отделенное от семьи паренька невидимой стеной «Они Просто Нас Не Любят».

— А это что там за люди? Откуда они взялись?

Мальчик уставился в пол.

— Колонизационная Комиссия продала исключительные права на планету и им тоже.

Кришна поморщился.

— Давай начнем, — сказал он, — с вычисления длины экватора. Итак, как ты предлагаешь это сделать?

Корабль готовился к изменению орбиты. Точка пересечения орбит в этой системе была запрятана за крохотным вторым солнцем, недавно захваченным первым, G-типа. Кришна окрестил свирепую карликовую красную звезду Экара; она давала мало света, но даже этого было достаточно, чтобы начисто спутать времена года в его мире, превратив сезон дождей в месяцы непрерывного гневно пылающего заката, когда ни растения, ни животные не понимали, ночь сейчас или день. Кришна не знал, почему точка пересечения располагалась за солнцем. Там, в точках Лагранжа, летали Троянские спутники — скопища звездного вещества; быть может, давно исчезнувшие инженеры межзвездной сети предполагали добывать его.

Кришна сдружился с Алефом, своим учеником, и испросил у капитана разрешения обучать подростка азам переговоров с искусственным интеллектом. Теперь они сидели в наружном посту Пультового Зала корабля, ожидая прямой связи с его конфликтующими логическими системами.

Парнишка уставился в пространство сквозь свинцовое стекло иллюминатора.

— Что это такое — точка пересечения?

— Никто не знает. Есть теории, связанные с гравитацией и последовательностями. Для Земли она располагается в поясе астероидов и была открыта лишь после того, как тусклая звезда, видимая именно в этой точке, начала появляться на фотопластинках астронома–землянина. Эта звезда была белым карликом, в сотне световых лет от Земли, и сияла так, словно находилась на расстоянии астрономической единицы. Этим астрономом была женщина по имени Тийя Ниаджайо, последняя из великих дилетантов. Между прочим, я родился в мире, кружащемся по орбите вокруг Звезды Ниаджайо.