Лучшие френды девушки

Винского догнал Комбат и предложил взять у него винтовку. Винский упрямо отказался. Подошёл Док и протянул ему небольшой калебас. Винский принял в ладонь увесистый сосуд-тыковку, вытащил деревянную пробку и припал губами к горлышку - вода была дивно холодная.

– А что? Отец Дон-Моду, и правда, работал в советской "Зарубежгеологии"?
– вдруг спросил Комбат.

– Да, так значится в его досье, - ответил Винский, он благодарно кивнул и отдал Доку калебас.
– Но "Зарубежгеология" успела только создать геологоразведочные карты Гвинеи... И Дон-Моду уверяет, что его отец не указал в них то, что было обнаружено в Северных горах...

– Пойдёмте, - поторопил всех Док.

– А то отстанем...

Они пошли вслед за носильщиками. Скоро их путь запетлял между большими камнями и стал подниматься круче, и они полезли вверх, цепляясь за камни, за землю и за что придётся.

Вечером, несмотря на усталость, они долго сидели у костра. Дон-Моду опять рассказывал:

– Уже настал вечер, господа, а значит пришла пора сказок, когда под звёздами даже самое невероятное становится возможным... А всё, что вы узнаете сейчас, случилось тогда, когда жадный Буки-гиена пошёл на базар продавать украшения своей жены...

Вскоре луна ушла на покой, уступая небо бесчисленным звёздам, и яркий Млечный Путь расчертил небосвод надвое. Окрестную тишину изредка вспарывал всхлипывающий вой гиены: сначала протяжное, на одной ноте "у-у-у", затем внезапное повышение тона и резкое обрывистое "уп", как будто кто-то затыкал гиене рот. Ветра не было, но саванна всё равно, потихоньку остывая, источала полынные, горькие запахи.

****

Шли они быстро, и дальние крики с каждой минутой становились всё слышнее. Потом вместе с криками Винский услышал многоголосый вой и дикий хохот, словно смеялся буйный сумасшедший, зло, надрывно, на многие голоса, смеялся мерзко и явно издевательски, захлёбываясь, прерываясь и заходясь надсадным хохотом снова и снова.

– Это гиены!
– закричал Док и ускорил шаг.
– Они нашли добычу и сзывают к себе всю стаю!

Винский побежал, винтовку он уже давно сорвал с плеча. Скоро он стал разбирать слова и понял, что это кричит Комбат - это был, несомненно, его голос.

– Винский!.. Скорее!
– надсадно кричал Комбат где-то совсем рядом.
– Умоляю! Скорее, мать твою!..

Его крику вторили пронзительные вопли и плач женщин. Дьявольский вой и хохот впереди словно бы даже усилился. Лес стал светлеть, редея. Вскоре Винский выскочил на открытое место и встал, как вкопанный.

На опушке, в кругу давно прогоревших костров лежали связанные туземцы, мужчины и женщины, они кричали, заглушая куриные вопли и блеянье овец, а вокруг них ходили отвратительного вида звери, похожие на массивных пятнистых собак, и хохотали, приседая на задние лапы.

Док и Винский, почти одновременно, выстрелили. Винтовка Дока дала осечку. Винский попал точно в цель - одна гиена взвизгнула и, осев на короткие задние ноги, свалилась на бок. Остальные гиены поджали хвосты и с ворчанием побежали прочь. Док зло выругался.

Винский тоже выругался, тут же проснулся и открыл глаза... По шуму и голосам он понял, что утро уже в разгаре. Он быстро выполз из палатки.

В этот день они вышли на высохшее болото, заросшее слоновой травой.

В туннеле из слоновой травы шла тропа. Кто-то огромный и тяжёлый протоптал её здесь на болоте - земля под ногами была изрыта глубокими ямами. Изредка их путь пересекали другие, узкие тропинки, испещрённые мелкими копытцами. Слоновая трава росла кустами и оказалась ветвистая и сухая, больше трёх метров высоты. Длинные тонкие листья её торчали в разные стороны в неподвижном воздухе. Откуда-то налетели назойливые мелкие мушки, они лезли в нос, в глаза, всюду. Нестерпимо хотелось пить.

Вечерний лагерь разбили на опушке леса. К ночи наступила относительная прохлада, но с темнотой вокруг лагеря началась вакханалия гиен - они выли, глухо стонали и заходились зловещим хохотом. Это нервировало: похоже, всем предстояла бессонная ночь.

– Не надо было убивать гиену, господин Винский, - вдруг сказал Дон-Моду.

Винский вспомнил свой утренний сон, от изумления онемел и уставился на проводника.

– Это плохо, - стал объяснять тот.
– Теперь дух убитой гиены будет мстить... О, дух не успокоится, пока не отомстит своему врагу.

– И как же он будет мстить?
– спросил Док, и его умное холёное лицо глумливо покривилось.

– У нас считают, что дух мёртвой гиены нашлёт на охотника других, живых гиен, -ответил проводник, задумчиво подняв брови.
– А те уж найдут способ.

– Какие милые истории вы рассказываете нам на ночь, Дон-Моду, просто прелесть, - сказал Винский насмешливо и добавил: - Ладно... Придётся сегодня спать в таком шуме. А завтра мы уже придём в деревню мандинка. И сразу же, если получится, надо попасть к колдуну. Правда, у вас тут всё так медленно происходит... Живёте вы, африканцы, как во сне. Ни о чём не заботитесь, никуда не спешите. Да и я здесь попал, как в тягучую резину... Где сны? Где явь? Ничего не понимаю.

Винский расстроенно замолчал. Тут совсем рядом, покрывая общий вой, раздался издевательский, даже настырный хохот гиены.

– Ах ты, тварь!
– вскрикнул Комбат, он вскочил, пытаясь разглядеть что-то в темноте за границей света.

– Не стрелять!
– остановил его Винский.

Док нервически вскрикнул:

– Неужели нельзя что-нибудь сделать? Это невыносимо!

И тут Винский захохотал, захохотал громко, надрывно, со злостью, явно подражая звериному хохоту. Все онемели, даже гиены притихли и, наверное, разбежались, потому что их какое-то время не было слышно. Но не успели все вздохнуть с облегчением, как вой раздался опять, сначала издалека, потом всё ближе, и скоро вопли гиен разносились вокруг с прежней силой, и ночью в лагере никто не спал.

****

Винский выглянул из палатки: чернокожий мальчик стоял поодаль и терпеливо ждал. Винский потряс ботинки, чтобы вытряхнуть из них насекомых, которые могли заползти туда, и стал обуваться. Из своей палатки вылез и начал трясти обувь Дон-Моду - Винский брал его с собой к колдуну переводчиком.

Комбат сидел у костра и занимался любимым делом: выбирал параметры стрельбы "винтовка-патрон" для разных охотничьих ситуаций.

Оторвавшись от блокнота, он сказал Винскому, зловеще сощурившись:

– Ничего не бойся. Моя винтовка на пять километров бьёт прицельно...

– Да иди ты!
– отмахнулся Винский.

Комбат захохотал, потерял равновесие и чуть не рухнул со стульчика. Из-за палатки выглянул Док и, уже откровенно зубоскаля, скороговоркой вставил своё:

– И даже не моги смотреть на местных женщин. Это я тебе, как доктор, говорю.

Винский презрительно фыркнул в ответ и кивнул Дон-Моду. Мальчик повёл их быстро, почти не оглядываясь.

Место, куда они вскоре пришли, казалось уединённым и диким - неприветливые скалы отвесно уходили здесь в тёмную воду. Огибая скалы, они вспугнули поспешно скользнувших в воду крокодилов и зашагали вдоль берега озера по сухим серым ракушкам, по скорлупе крокодильих яиц и по змеиным выползкам - ороговевшим кускам кожи, сброшенной змеями во время линьки. Высохшая скорлупа неприятно хрустела под ногами.