Лучший частный детектив

— Увы, дорогой Ватсон, все сто. Более того, Даша не знает, по какой причине мы так срочно покинули ресторан сегодня и почему таким необычным способом. Дело в том, что этот неудавшийся, насколько я понимаю, Вечный жид необъяснимым образом в очередной раз нашёл её. Он сидел спиной к нам в пяти метрах от нашего столика, и я не уверен, что мне хотелось бы говорить с ним, не подготовившись к возможной опасности. Спишем это на интуицию. Кто знает, возможно, он и сейчас бродит вокруг дома, выискивая возможность попасть сюда.

— Суровый мужчина, должен заметить, но, пардон, не испробовать ли нам коньячку, господа, для ясности мыслей, так сказать.

Он ловко разлил по бокалам ароматный напиток и произнёс:

— За знакомство, Даша! За встречу, мой беспокойный друг!

Мы дружно отпили по глотку, и за столом воцарилось молчание. Мясные деликатесы, привезенные Успенцевым, были бесподобны. Это заметила даже Даша.

— Рад, что вам нравится. А давайте-ка по второй, после чего предлагаю всем прейти на «ты», просто для удобства общения. Надеюсь, вас не смутит, Даша, это предложение?

— Нет, не смутит, — ответила раскрасневшаяся девушка, — признаюсь, я впервые за последние дни чувствую себя в безопасности. Спасибо вам огромное!

— Даша, Холмс, ваше здоровье!

— И вам не хворать, дорогой Ватсон!

Даша, услышав последние реплики, рассмеялась:

— А почему вы себя так забавно называете?

— О, это давняя история, Дашенька. Мы с Игорем знакомы с детства, буквально с пелёнок. Когда-то, начитавшись Конан Дойла, мы решили, что вырастем и станем такими же знаменитыми сыщиками, как и герои его романа. Жизнь с тех пор внесла некоторые коррективы в эти планы, но, не стану скрывать, приключения в нашей жизни всё же случаются. Причём во многом мы обязаны этим Игорю, к которому они липнут, словно железные опилки к магниту на уроке физики.

— И вы всегда выходите победителями в схватках с необычными ситуациями?

— В общем, как ни странно это осознавать, да, мы справляемся с теми проблемами, которые жизнь время от времени подбрасывает нам.

— Знаете, Алексей, это радует. Значит, я могу надеяться, что и моя проблема будет решена. Как вы думаете?

— Интересно, и что бы ты ответила на моём месте? Впрочем, не нужно догадок. Я думаю, что всё будет хорошо. Давайте-ка выпьем по традиции за любовь и вернёмся к нашему человеку, которому, если я правильно понял, удалось получить философский камень.

Мы перешли к чаю, а Успенцев продолжил своё ненавязчивое дознание:

— Скажите, Даша, а как сложилась жизнь нашего героя в суровые тридцатые годы? Насколько я знаю, тогда не особенно жаловали всякого рода фокусников от науки.

— Да, — оживилась девушка, — в ожидании Игоря я прочла оставшиеся пять писем. Одно из них принадлежит Броцкому, в котором он просит мою бабушку непременно сберечь тетрадь и книгу, которую ей должен был передать его учитель. Остальные четыре письма написаны рукой Писаржевского. Одну минуту, я сейчас принесу наиболее любопытное из них, имеющее, как мне показалось, отношение к происходящим сейчас событиям. Думаю, вам, как великим сыщикам нашего времени, будет интересно послушать небольшую выдержку из него.

Даша вернулась, держа в руке лист бумаги, густо исписанный аккуратным мелким почерком.

— Из писем я поняла, что в тридцать седьмом году, незадолго до смерти Писаржевского, Броцкий был арестован. Видимо, кто-то из доброжелателей донёс в органы о его занятиях алхимией и магией. Серафим Павлович словно предчувствовал это. Незадолго до ареста он через своего учителя передаёт моей бабушке то самое единственное письмо с просьбой сохранить, во что бы то ни стало, тетрадь и книгу Страндена «Герметизм».

И вот что пишет Писаржевский в своём последнем письме:

«Странный всё-таки человек, этот мой талантливый ученик и Ваш друг. Зная о том, что сейчас исчезают без следа люди, он беспокоится не о том, чтобы выжить в этой мясорубке, а лишь просит меня передать Вам на хранение свой дневник и ничем не примечательную книгу совершенно вздорного содержания. Я пролистал её. Ничего такого, что могло бы привлечь внимание трезво мыслящего человека и серьёзного учёного. Сплошная мистика, густо замешанная на попытках описать процесс получения так называемого философского камня, якобы дарующего не только вечную жизнь, но и обеспечивающего доступ к неким потусторонним знаниям. И всё это в замысловатых терминах средневековых алхимиков. До сих пор не могу понять этого увлечения таким выдающимся человеком, каким природа создала Броцкого.

Хотя, впрочем, кто из нас не имеет недостатков. Как говорится: не судите, да не судимы будете.

Броцкий, как я уже упоминал, был арестован вчера ночью. А сегодня я внял его просьбам, но лишь частично, чтобы не подвергать Вас лишней опасности в наше тревожное время. Мне показалось разумным не передавать эту книгу Вам, как он просит, а надёжно спрятать её в таком месте, представление о котором в скором времени будете иметь лишь Вы одна. Увы, я совершенно нездоров, как ни прискорбно это сознавать, и мне трудно гадать, как долго я ещё буду пребывать в этом мире.

Вам ведь, наверное, приходилось бывать в доме Вюрглера на Бассейной, где Ваш друг не только снимал жильё, но и даже имел собственную лабораторию, в которой при поощрительстве хозяина дома занимался своей чертовщиной. Их, видимо, связывала общая тяга к сверхъестественным явлениям. Недаром ведь в народе о владельце дома ходили странные слухи, будто бы он не кто иной, как чернокнижник и колдун.

Я тоже несколько раз навещал Серафима Павловича в этом доме, удивляясь каждый раз способу проникновения в его святая святых. Взгляните внимательно на фотографии, которые я высылаю Вам вместе с тетрадью. Наверное, они пробудят в Вашей душе воспоминания о том времени.

Какие это были чудесные дни! И как молоды мы были тогда, но в особенности Вы, несравненная Варенька. Признаюсь, многие из моих сотрудников были тайно влюблены в Вас, но Броцкий не оставил им ни единого шанса. И это не удивительно: что за блистательный ум был дан этому человеку, а какая харизма! Пусть Бог хранит его там, где он сейчас находится против своей воли».

Даша умокла, и в комнате повисла тишина, лишь изредка прерываемая звуками, доносящимися со стороны набережной.

— Даша, я могу взглянуть на те фотографии, о которых упоминает Писаржевский?

— Конечно, вот они. Я была уверена, что вам захочется увидеть их.

На стол легли три черно-белые фотографии. Отпечатанные на толстой бумаге, они прекрасно сохранились. На двух из них были изображены с интервалом в десять лет Писаржевский и Броцкий. И в самом деле: на более поздней фотографии ученик выглядел значительно моложе, чем на предыдущей, а вот учитель постарел, и это было заметно.

— Интересно, — хмыкнул Лёшка, увидев даты на обороте, — может, твоему прадеду и в самом деле удалось получить нечто, продлевающее жизнь человека. Посмотрите, здесь он выглядит явно моложе, хотя это и противоречит здравому смыслу. А что, Игорёк, чем черт не шутит, когда Господь спит. Что скажешь?