Лучший исторический детектив

— А вот мы находимся сейчас на Эрделевской улице. Вы знаете, почему она так называется?

— Нет, — схитрила Лиля.

— Её назвали в честь одного из моих предшественников, губернатора Херсонской губернии Александра Семёновича Эрдели. Сам он был действительным статским советником, затем тайным советником. Родом он из венгерских дворян, служивших при Екатерине II. Учился в Царскосельском лицее, но закончил образование в Ришельевском лицее в Одессе. Служил в канцелярии графа Воронцова. Пожалован орденами Святого Станислава 1-ой степени, Святой Анны 1-й степени, Святого Владимира 2-й степени. За расчистку судоходного канала в русле Днепра, открытие новых учебных заведений, создание Большого театра, благоустройство улиц, бульваров, рынков, ему присвоено звание почётного гражданина города, и улица, на которой мы находимся, названа его именем… Ах, простите, простите! Кажется, я совсем вас заговорил! Не желаете ли, сударыня, пройти в зал потанцевать?

— Желаю, — раскрасневшись, ответила Лиля.

Когда она закружилась в вальсе с губернатором, все расступились перед ними и вскоре они остались одной парой, оставшейся на паркете. Все наблюдали за ними, стоя по сторонам. Князь умело вёл свою партнёршу в танце, она легко кружилась по залу, видя перед собой то улыбающиеся, то недоумённые, то откровенно недовольные лица горжан. Свет ламп отражался в её золоте и брильянтах, лёгкий белый шарфик развевался вслед за ней… Лиля стала королевой этого вечера. За один вечер она стала желанной целью для мужчин и образцом для подражания или объектом зависти и неприязни для женщин. Отныне она была одной из самых известных жительниц города. О ней стали говорить в каждом доме. О ней судачили даже те, кто никогда её не видел. Таинственная незнакомка, приехавшая из Парижа, сверкавшая бриллиантами и модными парижскими убранствами, раздававшая направо и налево большие средства на благотворительность, единовременно покорившая сразу всю мужскую часть херсонской знати — эта особа в одночасье стала интересна всем.

Мостик в сердце херсонской знати был проложен. Теперь Лиля была представлена лучшим людям губернии, а это давало ей возможность бывать на самых аристократических балах. Отныне ей приходили приглашения из лучших родовитых домов.

А она продолжала работать на свою репутацию. Ей нужно было часто выходить в свет, чтобы её видели, чтобы о ней говорили, чтобы ею восхищались самые разные люди. Она ходила в театр «Варьете» при гостинице «Яр», художественный театр миниатюр Писаренко, театр «Опера» на Греческой. Они с дворецким даже посетили спектакль в доме Мещанского общества на Канатной улице, а также смотрели пьесу в помещении Товарищества трезвости на Военном форштадте. Были они и в иллюзионе Зайлера на Витовской — «театре живых фотографий». Как, оказывается, может быть богата духовно жизнь в провинциальном городе! И повсюду надо было успеть.

Лиля велела новым работникам взяться за стену.

— Только осторожно, — предупредила она их, — не разворотите всю. Здесь должна быть дверь, ищите её, только не завалите весь дом.

Сама же она завела в свою комнату дворецкого (чтобы их не услышали чьи-то бдительные уши) и стала в подробностях рассказывать ему то, что собиралась претворить в жизнь. Он внимательно слушал, соглашался. Только одно его беспокоило.

— Но кто может это делать? Кто пойдёт на это? Где мы найдём девицу на выданье, желающую рисковать своей репутацией?

— А она у нас уже есть, — ответила Лиля. — Это Наташа.

— Наташа?! — изумился дворецкий. — Но захочет ли она?

— А куда ей деваться? — усмехнулась Лиля.

Разговор прервали вошедшие Матвей и Данила.

— Принимай работу, хозяйка. Нашли твою дверь. Только отпереть её не могём, уж больно крепко стоит, а ключёв нету.

Лиля с дворецким, забыв о Наташе, ринулись в кабинет. Посреди комнаты были разбросаны разбитые куски бута — это большие камни, из которых построен дом, строительная пыль, мусор, а в выбитом проёме виднелась металлическая дверь. Как её открыть? Мужики топтались на месте, не зная, что они ещё могут сделать полезного.

— Может, ломом попробовать её? — предложил дворецкий.

Матвей взялся за лом.

— Ну-ка, подмогни-ка мне, — сказал он Даниле.

Вдвоём они, надсаживаясь, пытались вскрыть дверь, но она не поддавалась.

— Стоп! — вдруг вспомнила Лиля. — Тут я видела ключ в ящике письменного стола, неизвестно, от чего он. Давайте попробуем.

Едва найдя ключ в ворохе бумаг, она вставила его в замочную скважину. Он, как влитый, вошёл в неё, но не поворачивался.

— Наверное, механизм застоялся за столько лет бездействия.

В него капнули несколько капель машинного масла. После этого замок послушно открылся. С замирающим сердцем Лиля толкнула дверь и… Дверь медленно отворялась. Глазам присутствующих представал чёрный провал. Это был потайной ход в человеческий рост.

— Дайте лампу, — сказала Лиля.

Ей подали зажжённую керосиновую лампу. Она вошла в проём двери и, освещая себе путь, сделала несколько шагов. Впереди была винтовая лестница, ведущая вниз. Лиля остановилась, понимая, что сейчас она не готова идти дальше. Надо найти крепкие верёвки, с которыми можно идти туда, прикрепив их у начала пути, чтобы не заблудиться в лабиринте.

— Наведите тут порядок, — распорядилась она, а сама пошла искать Наташу.

— Матрёна, — спросила она, входя в кухню, — а Наташа не у тебя?

— Да где уж ей здесь быть! Давеча попросила картоплю почистить, дак она фыркнула и пошла прочь. А третьего дня посылала её в бакалейную лавку, а она отказалась идти.

— Скучно ей, — ответила Лиля Матрёне. А про себя добавила, что не то происхождение у неё, чтоб она картошку чистила да к бакалейщику ходила. Но ничего, теперь у неё будет занятие, вполне подходящее для её аристократической родословной.

Она застала Наташу в постели. Та, похоже, не думала вставать. Глаза были заплаканы. Да, Лиля понимала, почему. Дочь боевого генерала, защищавшего Родину от завоевателей, имея поместье и средства на жизнь, вынуждена скитаться по чужим углам, есть чужой кусок хлеба, быть приживалкой и девочкой на побегушках. Но что поделаешь! У Лили тоже генеалогия не подкачала, ей в Зимнем Дворце быть надлежит, а она в каком-то Херсоне должна заниматься приблудной девчонкой.

— Вставай быстрее, — сказала Лиля. — У нас с тобой впереди много дел. Надо сходить в мануфактурный магазин, купить тканей, нашить бальных платьев и выезжать на балы!

По мере того, как Лиля говорила, у Наташи увеличивались глаза и открывался рот от восторга. Она бросилась на радостях обнимать Лилю. Едва не задушив свою благодетельницу в объятиях, Наташа спрыгнула с кровати, стала снимать свой пеньюар, готовясь к походу за тканями.

— Дворецкий! — попросила Лиляю — Сходи с Наташей по мануфактурным магазинам, на Суворовскую и на Ганнибаловскую, к братьям Знаменским. Присмотрите ей для бальных платьев материи. Надо девушку на балы вывозить, а она у нас всё равно что голая — ни одного бального платья.

— Лиля! — возопил дворецкий. — Но я в этом ничего не понимаю! Ни в тканях, ни в расцветках, ни в их количестве!

— Что, опять Лизу посылать? — Лиля не возражала. — Ну сходи с девчонками, будь им сопровождением и охраной, — она отправила их за покупками. Сама она не любила выбирать материал для платьев, это скучно и неинтересно. Гораздо больше ей нравилось золото и переливающиеся разноцветными бликами драгоценные камни. Это гораздо больше волновало её душу, нежели отрезы материи на полках.