Лучший исторический детектив
Шрифт:
Лиля брала пальчиками одну бумагу за другой. Содержимое письменного стола — Клондайк, в котором можно открыть многие неизвестные ей ранее страницы жизни семьи Мещеряковых. Она знала, что ищет прошлое, и оно здесь есть, это прошлое, но перед ней лежал такой ворох бумаг, что ей страшновато было подступиться к нему. А если признаться себе самой в глубине души, то ей было просто лень заниматься этим.
Она пошла к трюмо, полюбовалась в нём на себя, оценила свою внешность и фигуру, достала бусы, колье, браслеты, серёжки, кольца, перстни. Перемеряв все свои сокровища, она сложила их в шкатулки. «Мне надо блистать! — подумала она. — У меня столько всего
Убрав подальше предмет своей гордости, она вновь взялась за бумаги. Хотя мысли её витали вокруг только что спрятанных драгоценностей, она стала разбирать бумажные завалы. Она раскладывала документы в три пачки. Первая — те бумаги, которые уже потеряли своё значение и за давностью лет никакой пользы не принесут. Это пойдёт Матрене на растопку печки. Вторая — всё, что касается Капитолины Захаровны. Третья — всё о Михаиле Мефодьевиче.
Дотемна Лиля сидела над бумагами. Когда к ней зашёл дворецкий, она устало распрямила спину. Он спросил:
— Ты уже всё пересмотрела? Что-то нашла интересное?
Лиля задумчиво ответила:
— Они были самыми обычными людьми. Капитолина Захаровна во время Крымской войны 1854–1855 гг. была сестрой милосердия в госпитале здесь, в Херсоне, куда привозили защитников Севастополя. А Михаил Мефодьевич был полицмейстером Херсона, потом по возрасту вышел в отставку.
— И ты считаешь, что это самый обычный человек? Но ведь это объясняет потайной ход в доме! По нему могли приходить информаторы или он сам куда-нибудь тайно ходил, чтоб никто не знал. Ты же помнишь, что эта дверь когда-то давно была открыта? Значит, он пользовался ею по службе. А когда вышел в отставку, надобность в подземном ходе отпала, дверь замуровали.
— Слушай, а ведь ты прав, — встрепенулась Лиля. — Надо теперь узнать, куда ведёт этот ход. Интересно, знают ли о нём в полиции? Ведь отец мог держать всё в тайне, — подумав, она сама ответила на свои сомнения. — Если бы в полиции знали о существовании подземного хода, то постарались бы нашу семью переселить в другой дом, а сюда поселить нового сотрудника или сделать тут какое-нибудь помещение для полиции.
Глядя на дворецкого, она подытожила:
— Значит, в полиции не знают о существовании этого потайного хода. Никто не знает о нём. Он — наш! Мы можем им пользоваться беспрепятственно. Так что давай узнаем, куда ведёт этот ход!
— Лиля, нам нужна длинная верёвка, чтоб мы не заблудились. Я достану её, тогда мы с тобой, закрепив верёвку у входа, смело пойдём в подземный коридор. А иначе нельзя идти, не зная подземелий. Можно пропасть там.
Но она уже загорелась.
— Мы далеко не пойдём, давай немного пройдёмся, чуть-чуть! Ну дворецкий…
Не выдержав напора, он сдался. Они открыли металлическую дверь. На них дохнуло застоявшимся воздухом. Взяв керосиновую лампу, они шагнули в чёрный проём. Спустившись по металлической винтовой лестнице, они оказались в начале узкого подземного коридора. Они пошли вперёд, освещая себе дорогу лампой. Стены были выложены камнем. Неожиданно ход расширился, выведя искателей в большую круглую комнату, откуда шло ещё несколько ходов в разные стороны. Лиля умоляюще взглянула на дворецкого и тихонько, боясь нарушить тишину, сказала:
— Давай посмотрим, что там — и назад.
— Мы заблудимся. Ты же видишь, какие здесь разветвлённые ходы.
—
Тогда стой здесь, а я посмотрю, что там и вернусь к тебе. Я быстро, я далеко не пойду.Лиля пошла наугад по одному из направлений. Вскоре она упёрлась в стену. Откуда-то были слышны голоса. За стеной явно кто-то находился. Прислушавшись, она услышала пьяный смех и нетрезвый говор. «Какая-то попойка», — решила она. Ещё некоторое время постояв, послушав голоса, она поняла, что это питейное заведение. С помощью лампы осмотрев и ощупав стену, в которую она упёрлась, Лиля нащупала в ней почти заросшую щель. Значит, это дверь! Здесь тоже есть потайной ход! Только что это?
Вернувшись к дворецкому, она рассказала ему об открытии и добавила свои размышления:
— У отца в письменном столе среди бумаг есть карта города. Надо найти компас и с этой картой идти в подземелье. Тогда мы будем ориентироваться, где мы находимся и откроем много нового в этом городе для себя. Думаю, что в некоторые учреждения можно попасть не только с главного входа.
— Что надумала, чертовка? — спросил дворецкий.
— Давай мы сначала увидим, что нам даёт наша находка — этот подземный ход, а потом начнём строить планы.
— Надо со старожилами поговорить. Они могут знать, что это за подземные переходы, откуда они взялись и кто их копал. А если это вовсе не тайна и мы столкнёмся в них с такими же искателями приключений? Или, того хуже, с уголовниками? — предостерёг дворецкий. — Можно ведь и не вернуться из подземелий.
…Лиля забрела в тот уголок своего дома, куда ей по статусу заходить не положено — на кухню. Матрёна хлопотала у плиты, куховарила, готовя несколько блюд сразу. Ароматы её стряпни не могли оставить равнодушным никого. Она готовила по-сельски наваристо, сочно, красиво, аппетитно. Не съесть приготовленное ею было невозможно. И безучастно находиться рядом с кулинарными произведениями Матрёны тоже было невозможно.
— Вы уже проголодались, барышня? — извиняющимся тоном спросила она. — А обед ещё не готов. Борщ скоро поспеет, а пока есть только пироги, но они ещё горячие.
Она приподняла полотенце, где на блюде остывала горка пирожков. Лиля осторожно взяла один. Он действительно оказался горячим. Перекладывая его из одной руки в другую, чтоб не обжечься, она спросила:
— Матрёна, а ты местная? Херсонская?
— Я-то? Я из Белозёрки.
— Это там, где у Ганнибала имение было?
— Да, оно. Только я уж давно там не была, ещё девчонкой уехала оттуда.
Лиля, борясь с горячим пирожком, соображала, может ли Матрёна ей помочь — поведать о подземных ходах, а та, гремя ухватами, начала рассказывать о своём босоногом детстве, о детских забавах в Белозёрке. О том, как с деревенскими мальчишками обносили господский сад, а сторож там очень злой был, так если они замечали его, то бежали прятаться, чтоб он их не поймал и не высек.
— Мы в потайной лаз прятались и выходили через него в другом конце села, — говорила Матрёна.
Лиля забыла о горячем пирожке в руках.
— У вас в Белозёрке были подземные ходы? — удивилась она, услышав то, что хотела, но не надеялась услышать. — Но откуда? Кто их рыл?
— Да кто ж их знает? Это не нашего ума дело, моё дело — у печи орудовать горшками да ухватами, а кто да зачем ходы копал — этого мне знать не велено.
— А что тебе ещё известно о ходах под землёй?
Подумав, раскрасневшаяся у плиты Матрёна открыла полотенцем металлическую дверцу в плите, проверила, не нужно ли подбросить угля в неё, и сказала: