Лука Витиелло - другой перевод.

Я окинул Ромеро веселым взглядом.

— Ромеро, ты все еще продолжаешь это делать. Завоевывать сердца четырнадцатилетних девчонок направо и налево. — Ромеро покачал головой, ему было неловко от всего происходящего. Я обернулся к своей жене, которая все еще улыбалась, выглядя расслабленной и почти счастливой. Я знал, что мои слова разрушат это.

— Но мы должны вернуться. Женщины будут смертельно обижены, если ты не одаришь их своим вниманием.

— Я позабочусь о Лили, — сказала Джианна.

Я оглянулся и заметил сестру и брата Арии, направлявшихся к нам. Рыжая демонстративно игнорировала меня, а малявка пытался убить взглядом.

Я и Ария вернулись в столовую. Мужчины уже собрались вокруг простыней, а женщины столпились у стола. Я неохотно отпустил Арию, чтобы она могла вернуться к этой кучке ведьм.

Мужчины рассмеялись в ответ на слова Дюранта. Вероятно, оно и к лучшему, что я не слышал, что он сказал.

— А вот и счастливый муж, — протянул отец, протягивая мне бокал с виски. Я неохотно взял его. Судя по тому, как он и его братья улыбались, это была далеко не первая порция. Только Скудери, Данте и Фиоре казались трезвыми, что отнюдь не было удивительным, учитывая, что они были на нашей территории.

Жучиные глаза Готтардо сияли вызовом, когда он остановился рядом со мной.

— Итак, Лука, не хотел бы ты поделиться с нами, сколько раундов уместила минувшая ночь? Рассказать нам хотя бы об этом ты можешь?

Дюрант улыбался так, что мне захотелось вытащить нож и провести им от одного гребанного угла его рта до другого, чтобы все увидели, насколько широкой может быть его ебаная ухмылка.

— Я не собираюсь делиться ни малейшей гребанной частичкой своей жены, — прорычал я.

Мой папаша и его братья были мерзкими кусками дерьма. Столь же мерзкая садисткая жилка пронизывала все их существо. Порой я опасался того, что это бежит и по моим венам, и рано или поздно оно покажет свое истинное лицо. Я был жестоким и беспощадным, но не походил на своего отца. Пока что.

Отец покачал головой с громким смехом, который никак не отразился в его взгляде. Он был внимательным и подозрительным, и на секунду я даже забеспокоился, что он разгадает все представление. Но мой отец всегда таким был, и у него были на то причины. Он не доверял никому, и был прав. Все ненавидели и боялись его. Доверию не было места. Не то, что бы у меня была толпа тех, кому я верил, и, конечно же, не без оговорок. Я доверял Маттео, до определенной степени — Ромеро, но все остальные могли быть врагами, притворяющимися союзниками.

— Ох, какой ты собственник, когда речь идет о твоей юной прекрасной женушке, — проклокотал Дюрант. — Учитывая ее красоту и твою властную сущность, я удивлен, что ты согласился ждать целых три года.

Его ебаные глаза жука вцепились в Арию, которая разговаривала с другими женщинами, и что-то в этом взгляде вызвало во мне желание вытащить нож и воткнуть ему его в глаз, а потом затолкать его же глазное яблоко ему в глотку, чтобы он подавился им.

— Я предпочитаю совершеннолетних, — произнес я. Я чувствовал, как кровь в моих венах закипает, ярость выходила из-под контроля. Я сделал глоток виски, несмотря на то, что было слишком рано для крепких напитков, и взглянул на жену. Она улыбалась, но ее щеки и лицо покрывал яркий румянец смущения. Я слишком хорошо мог представить, о чем шел разговор. Ее глаза встретились с моим, когда она заметила мое внимание, и на мгновение я увидел едва заметную, заговорческую улыбку Арии, в которой не было привычного беспокойства и покорного страха — это была вспышка ее истинной натуры, человека, которым она была в окружении тех, кому доверяла. И это была та ее часть, которую я хотел видеть как можно чаще.

— Я все еще помню свою первую брачную ночь с Криминеллой, — сказал Дюрант с ухмылкой.

С этого момента они начали обмениваться историями своих первых брачных ночей.

Я был в шаге от того, чтобы разнести здесь все, когда пытка, наконец, закончилась, и большинство гостей разъехались. Я дотронулся до спины Арии, чтобы отвести ее наверх, в спальню, чтобы собрать вещи. Она была тихой и напряженной, и я не был уверен из-за чего — из-за демонстрации простыней или дело было в чем-то еще.

Мы практически дошли до спальни, когда мой брат решил почтить нас своим присутствием. Я хмуро взглянул на него. Мне нужна была его помощь во время показа простыней, хотя зная его импульсивность, особенно учитывая головную боль от вчерашней попойки, может, оно и к лучшему, что он ушел.

— Вам, влюбленные пташки, придется отложить ваши брачные игры. Мне нужно поговорить с тобой, Лука, — протянул он, внезапно став невероятно веселым. Херовый знак. Ария посмотрела на меня с явной неуверенностью, вновь без слов спрашивая, что делать.

— Иди. Проверь, все ли упаковала прислуга. Я скоро приду.

Арии не нужно было повторять дважды, и она поспешила в спальню. Ей было некомфортно рядом с моим братом, или, что более важно, рядом со мной. И я не был уверен в том, что дело только в том, что мы мужчины.

Маттео по-волчьи ухмыльнулся.

— Простыни — подделка, так же? Мой большой злой брат пощадил свою маленькую девственную невесту.

Я уставился на него, прищурив глаза.

— Говори, блядь, тише, — мы были одни в коридоре, но это могло измениться в любой момент, а затем вызвать кучу ненужных объяснений.

Маттео наклонил голову.

— Что же случилось? Ты нажрался и у тебя не встал?

— Иди на хер. Будто бы алкоголь когда-либо останавливал меня, — пробормотал я. Когда Маттео и я уходили в отрыв, мы всегда заканчивали вечер, вдалбливаясь в какую-нибудь девчонку.

— И что же тогда? — спросил он, искренне удивленно, будто бы мысль о том, что я смог сдержаться, была непостижимой.

Воспоминание о всепоглощающем страхе и безутешных слезах Арии вспыхнуло перед моими глазами.

— Она заплакала, — признался я, а взгляд на мгновение задержался на предплечье. Маттео, конечно же, проследил за ним, и отодвинул пряжку от ножа, выставляя на обозрение порез. Я вырвал руку из его хватки и вернул все на место.

— Ты порезал себя, — произнес он, изучая мое лицо. Маттео знал меня лучше всех, но все равно был удивлен. Его рот изогнулся в ухмылке, он покачал головой с очередным смешком.

— Я знал. Прошлой ночью я сказал Джианне, что не стоит переживать. Внутри тебя есть проблеск благородства для барышень, попавших в беду.

Херня все это, я никогда не чувствовал необходимости отступить ради кого-либо.

— Я не... — начал я, но потом до меня окончательно дошел смысл его слов. — Ты был наедине с Джианной?

Маттео кивнул с улыбкой, которая мне совсем не понравилась. Он указал мне идти за ним, удаляясь от комнаты. Я сомневался, что Ария подслушивала нас, стоя под дверью.

— Я поцеловал ее, и на вкус она даже лучше, чем выглядит.

— Я блядь просто не могу поверить, что ты заполучил больше, чем я в свою гребанную брачную ночь.

Маттео провел рукой по волосам.

— Женщины не могут устоять перед моим обаянием.

Он правда думал, что это смешно? Я ухватил его за плечи.