Лука Витиелло - другой перевод.

Стоило мне войти в пентхаус, как стало очевидно, что сегодня эту улыбку мне получить не суждено.

На лице Арии застыла ярость, когда она залетела внутрь с террасы.

Она, не помедлив, подлетела ко мне и начала бить кулаками мне в грудь, застав меня врасплох. Какого черта в нее вселилось? Я схватил ее запястья, успокаивая ее.

— Ария, какого...

Ария попыталась ударить меня коленом, но я ушел от удара, отпрыгнув в сторону.

— Выметайся, — прорычал я Ромеро, который тут же исчез в лифте. Ария уставилась на меня и вновь попыталась дать мне коленом по яйцам. Злость вспыхнула ко мне, и я кинул ее на диван, прижимая своим телом.

— Какого хрена, Ария. Что с тобой не так?

— Я знаю о Джианне и Маттео, — прошипела она, а затем ее ярость прошла, и она заплакала.

Я отпустил ее.

— И что с того? — я не мог поверить, что она потеряла рассудок от чего-то подобного. Ее сестра так или иначе вышла бы замуж. Я думал, она обрадуется тому, что ее сестра будет жить в Нью-Йорке.

— Конечно же, тебе не понять, ты же никогда никого не любил больше собственной жизни. Ты просто не в состоянии понять ощущение того, как разбивается твое сердце, потому что тот, кого ты любишь, страдает. Я готова умереть за тех, кого люблю.

Я бы отдал свою ебанную жизнь за Арию, даже не колебался, но она не знала этого. Я поднялся на ноги.

— Ты права, не понимаю.

Ария тоже встала с дивана.

— Почему ты не сказал мне? Ты неделями об этом знал.

— Потому что знал, что тебе не понравится.

— Ты знал, что я разозлюсь, и не хотел лишить себя шансов трахнуть меня.

Трахнуть ее? Она думает, что только трахаю ее?

— Конечно, я хотел трахнуть тебя. Но у меня сложилось впечатление, что ты тоже наслаждалась происходящим.

Лицо Арии исказилось от гнева.

— Ты же сам переживал, что я могу быть недостаточно хорошей актрисой, чтобы одурачить всех во время нашего маленького представления после брачной ночи. Видишь как, я одурачила даже тебя. Я заставила тебя поверить, что мне действительно было хорошо.

Некоторые жены притворяются, что они наслаждаются близостью их мужей, их прикосновениями...

Например, Нина, потому что это единственный способ выжить в браке с мужчинами типа моего отца.

Я старался не быть таким с Арией, но сейчас казалось, что так все и обстояло. Я жестко улыбнулся.

— Не ври. Я трахал достаточно шлюх, чтобы распознать оргазм.

Ария вздрогнула, ее глаза расширились.

— Некоторые женщины испытывают оргазм, даже когда их насилуют. И не потому, что от этого они испытывают удовольствие. Это просто реакция их тела.

Ей не нужно было рассказывать мне об изнасиловании. Я видел, что это делает с женщинами, как все было с моей матерью и Ниной. Ярость потекла по моим венам, желая выплеснуться наружу, но я подавил ее.

— Твоя сестра должна быть счастлива, что Маттео захотел ее. Лишь немногие станут терпеть ее, — холодно произнёс я.

Ария покачала головой, глядя на меня с отвращением.

— Боже, в этом все дело, да? Все потому, потому что она сказала, что он никогда не получит ее горячее тело, тогда, в отеле. Ему это не понравилось. Он не пережил того, что она безразлична к его пугающему обаянию.

— Ей не стоило бросать ему вызов. Маттео — решительный охотник. Он получает то, что хочет.

— Получает то, что хочет? Это не охота, если он заставляет ее выйти за него замуж, попросив руки у моего отца. Это трусость.

— Не имеет значения. Они поженятся, — я собрался уходить, начав уставать от этого разговора.

Краем глаза я заметил, как Ария кинулась к лифту, и моей первой мыслью было то, что она собралась сбежать.

— Ария, какого хера ты творишь?

Я был слишком медленным, чтобы успеть за ней. Двери лифта закрылись прямо перед моим лицом, он спустился на один этаж вниз. Напряжение охватило мое тело, когда я понял, что она направилась ругаться с Маттео. Блять. Я бесконечно нажимал на кнопку вызова лифта, пока он не приехал. Маттео не причинит вреда Арии. Не сделает этого, потому что она моя.

Когда я зашёл в его квартиру, Маттео стоял, прижав Арию к стене, держа ее запястья над головой. Мои пальцы дёрнулись, яростная волна желания защитить прошла сквозь меня.

— Отпусти ее, — приказал я. Маттео, не колеблясь, отпустил ее и отошёл, но я мог сказать, что он был адски взбешён. Глядя на его покрасневшую щеку, я мог догадаться о причине.

Я подошёл к ним, выискивая любой признак того, что Маттео навредил ей, даже если знал, что нужно куда больше, чтобы заставить его причинить женщине боль, особенно моей женщине.

— Ты больше не сделаешь ничего подобного, — сказал я брату, уставившись на него.

Маттео натянуто кивнул.

— Тогда научи ее манерам. Я не позволю ей вновь ударить меня.

Значит, я все правильно понял.

— Ты больше не прикоснешься к моей жене, Маттео. Ты — мой брат, и я схвачу пулю за тебя, но если это повторится, тебе придётся жить с последствиями.

Вызов застыл в глазах Маттео. Он не привык, чтобы что-то или кто-то вставал между нами.

— Я не ударю тебя вновь, Маттео. Мне не стоило этого делать, — произнесла Ария, удивляя меня.

Взгляд Арии метаться между мной и Маттео.

— Прошу прощения, если навредил тебе или напугал, — ответил Маттео. Я все ещё видел злость в его глазах, но не был уверен, направлена ли она на Арию или на меня за то, что я встал на ее сторону.

— Ничего подобного, — соврала она. Маттео видел это столь же явно, как и я. Я подошёл к ней и обнял рукой за талию. Она посмотрела на меня, ее глаза были полны непонимания. Она все ещё психовала из-за Джианны? Да бога ради, ее сестра рано или поздно выйдет замуж, и Маттео был не самым плохим вариантом. Он не будет издеваться над ней, какой бы огромной сукой она ни была.

Ария ещё раз взглянула на Маттео.

— Не женись на Джианне, — я в беспокойстве сжал ее талию, но она продолжила. — Она не хочет этого брака.

— Ты тоже не хотела выходить за Луку, и вот ты здесь, — произнёс Маттео, кивая в нашу сторону. Это было правдой, но он не принимал во внимание характер Джианны. Она не была столь же чувствительной, как Ария.

— Джианна непохожа на меня. Она не согласится на договорной брак.

Я взглянул на Арию, гадая, смирилась ли она с неизбежным, или этот брак был для неё чем-то большим, если ее слова о любви были правдой, а не способом сделать наш союз более приемлемым. Но больше всего я гадал, почему мне вообще не насрать на это.