Лукавый сексуальный лжец

удержишься на небольших волнах.

– А на больших?

– Не думаю, что ты готов для больших, мистер Голубая Волна

[одноименный фильм – прим. перев.].

– Очень смешно.

– Ладно, сначала я, потом ты. Договорились? – предлагаю я.

Люк кивает, а я начинаю грести, примериваясь к волне. Еще три гребка, и

наклоняю доску, ныряя под волну. Вскакиваю на доску, а потом делаю так

еще несколько раз, после чего ловлю гребень самой большой из волн. Она

короткая, и мне едва хватает времени проскользить на ней, прежде чем она

разрушается подо мной. Всплываю, забираюсь на борд и плыву к Люку.

– Видел? – спрашиваю я, отжимая волосы. – Ты тоже так можешь.

– Твоя вера в меня впечатляет, – оглядывая воду, отвечает он.

– Я знаю, что ты сможешь, Люк. Давай, вперед.

Он выглядит испуганным, но ложится на борд и начинает грести.

Несколько раз оглядывается на меня, но продолжает плыть вперед. Сама

стараюсь держаться как можно ближе, наблюдая, как одна из волн

обрушивается на него, сбросив его с доски. Я превращаюсь в одно сплошное

желание оберегать и защищать. Люк снова и снова вскакивает на доску –

выглядя немного не уверенно – не останавливаясь и продолжая пытаться.

На небольшом расстоянии формируются новые волны, Люк оценивает и

гребет в их направлении. В животе порхают бабочки, когда я наблюдаю за

ним и подбадриваю:

– Не останавливайся… Доску вниз, бедра вперед, глубокий вдох! Да! –

кричу я, хотя он никак не сможет меня услышать.

Люк на мгновение исчезает под водой. После чего, судорожно вертя

головой по сторонам, появляется снова.

Заметив меня, он широко улыбается.

– Мать вашу! Кажется, я это сделал!

– Сделал, да! – я смеюсь от того, насколько он воодушевлен. – Как

думаешь, еще сможешь?

Он кивает и снова забирается на доску, убрав с лица мокрые волосы и

оглядывая поверхность воды.

Наблюдать, как Люк плывет, теплый от солнца и мокрый, как работают

его мышцы от нагрузки… Уверена, это зрелище мне не забыть никогда.

Заметив надвигающуюся волну, он направляется к ней. Я почти не дышу,

глядя, как он ныряет под нее, появляется на поверхности и, вскочив на ноги, съезжает по ней. Долго на ногах ему не удается устоять, и волна его

сбрасывает, но все равно он справился, от чего я чувствую нереальную

гордость за него. Когда Люк возвращается, стараюсь не смотреть на него,

потому что знаю: у меня на лице написано неподдельное обожание.

***

– Говорила же тебе, – я в десятый раз повторяю ему, когда где-то час

спустя мы плывем на досках к берегу.

Люк выглядит смертельно уставшим, но не перестает улыбаться.

– Теперь я понимаю, почему ты в такой потрясающей форме, –

оценивающе оглядывая мое тело, заявляет он. – Этот океан устроил мне

взбучку.

– Но тем не менее ты сделал это.

Добиравшись до берега, Люк падает на песок, тяжело дыша.

– Ага, сделал, – он закрывает глаза и пытается восстановить дыхание. –

Отец с ума сойдет, когда узнает. Он с детства пытался заманить меня сюда, но

я не поддавался. А Марго вообще не поверит.

– Хочешь, позвоню ей? Или напишу, если так проще…

– Ну нет. Ни за что не дам тебе ее номер, – приподняв голову, он смотрит

на меня. – Вы вместе слишком опасны.

– Мне нравится твоя сестра.

– А она тебя уже любит, – говорит он, все еще не отдышавшись. – Меня

реально пугает идея, если вы будете регулярно общаться.

Он зажмуривается и сжимает пальцами переносицу – я не удивляюсь, что

он еще не восстановился после неоднократного падения в жгуче-соленую

океанскую воду.

– Ты как? – спрашиваю я и протягиваю руку смахнуть с него пару

песчинок. Он замирает и поворачивается ко мне.

– Нормально. Просто немного жжет.

– Тоже терпеть это не могу. Поэтому мне трудно представить, чтобы я

специально что-нибудь втянула носом.

Люк издает смешок.

– Боже, я попробовал кокаин всего однажды на одной из бесчисленных

вечеринок на втором курсе. Я сразу понял, что могу захотеть еще, поэтому

никогда… – он замечает мое шокированное лицо. – Что?

– Ничего, – отвечаю я. – Но это гадость.

Он снова смеется.

– Зачем тогда заговорила о вдыхании всякого?

Я пожимаю плечами. Понимаю, что странно, раз я бармен и так серьезно

отношусь к тяжелым наркотикам, но я не раз видела, как, балуясь кокаином,

люди превращаются в бог знает что.

– Просто кажется, что это далеко не лучший выбор для спортсмена.

Люк весело хохочет.

– Да неужели?

Меня это тоже смешит.

– Извини, у меня просто рефлекторная реакция, – мне так тяжело

представить, как собранный и искрящийся здоровьем Люк делает что-нибудь

настолько глупое.

– Но если честно, – пихнув меня плечом, говорит он, – то импульсивные

поступки – не особо мое.

Усмехнувшись, я подбираю камень и начинаю рисовать на песке.

– Можешь попробовать не хихикать так глумливо, – Люк подается

вперед, и хотя его голос звучит игриво, в нем слышно едва заметное

напряжение, когда он продолжает: – Ты меня слатшеймишь [осуждение за

сексуальность, навешивание ярлыков, чаще употребляется по отношению к

женщинам, ориг. slut-shaming – прим. перев.], Логан?

Я выпаливаю, прежде чем успеваю обдумать:

– Неужели тебе не одиноко?

Вот же черт. Зачем я так сказала? Открыла дверь, куда мне совершенно

не хочется шагать.

Мой откровенный вопрос его удивляет.

– Еще как. На самом деле, я устал от этого.

– Тогда почему у тебя ни с кем нет…