Luminosity - Сияние разума

Никто не должен был нам помешать, поэтому я размотала одеяло и веревки. Глаза у него были закатившимися, одежда все еще висела лохмотьями и была покрыта кровью, однако раны уже все затянулись и даже цвет кожи никак не говорил, что они вообще были. Цвет кожи по большей части уже просветлел — мелалин растворялся по мере того, как кровь преобразовывалась в топливо для вампира. Она уже был лишь слегка бежевая, и все. Я вытащила из туманных воспоминаний мысль, что примерно такой была кожа Лорана, и задумалась, является ли такой оттенок следствием незавершенности обращения или же того, что мистер Клируотер — коренной американец. Я выглядела куда бледнее его, однако я и человеком была достаточно бледной, к тому же европеоидной расы.

По моим оценкам, мистеру Клируотеру было лет примерно от тридцати пяти до сорока пяти, однако трансформация сгладила его черты и состояние кожи лица, так что теперь он выглядел лет на десять моложе предполагаемого возраста, эффект, который я ранее не замечала, поскольку он не сильно выделялся у тех, кто был обращен в молодости или в неизвестном мне возрасте. Я могла видеть, как его лицо становиться более симметричным. Словно в покадровой съемке его нос постепенно выпрямлялся, немного сдвинулся левый глаз, морщины разглаживались, постепенно исчезая.

Мне внезапно пришло в голову, что я не знаю его имени. Он был другом Чарли, так что я должна была его слышать, но сама всегда обращалась к нему как “мистер Клируотер” на письме, и не могла заставить свою человеческую память выучить его полное имя. Скорее всего, вряд ли он это забудет, так что он скажет мне, когда обращение завершится.

Он был удивительно тих. Я кричала больше даже со скидкой на мою частичную бессознательность. И он вообще ничего не говорил. Только иногда стонал.

Я все еще могла слышать, как бьется его сердце, так что он не умирал и не должен был умереть. Я ждала, затаив дыхание.

*

На рассвете последнего дня обращения мистера Клируотера я получила серию смс от Рейчел: все живущие за пределами резервации, кроме кузена Мэрилин, прибыли, и от капли яда на неповрежденную кожу “немного больно, но не слишком, и теперь все они пушистики”. Она также сообщила, что Бекки — черная “как Сэм, так что я единственная с белым мехом, хотя Нина тоже светлая, с небольшим желтым оттенком”.

Близнецы, похоже, не разделили между собой власть альфы. Она осталась целиком у Рейчел. Они рассмотрели возможность как-то разделить стаю пополам, чтобы сделать ее более управляемой. Муж Бекки, Калеб, попал в стаю с изумлением, но поскольку я покрывала все его расходы, его основные протесты, что он будет тут отдыхать вместо работы, никто, даже Бекки, не воспринял всерьез. Я не сказала, что буду рада, если придется покрывать деньги на инструктаж по серфингу дольше, чем ожидается, если он будет терять клиентов.

Сью Клируотер, маме Ли и Сета, рассказали о ситуации с ее мужем, и она отреагировала так, словно он умер — что явно не слишком подходит для позднейшего счастливого воссоединения.

Это натолкнуло меня на мысль, возможно ли, что мистер Клируотер, как вампир, нашел бы сверхъестественную пару в лице своей жены. Казалось, что особых причин для этого нет. Было бы милосердно предположить, что они любили друг друга, но только как люди — а я знала, что все человеческие привычки быстро исчезают, когда сознание хотя бы на несколько секунд захватывают сверхощущения вампира. Я знала, что людская любовь может испариться и под меньшим давлением, и что такое может случиться не раз в жизни.

Никто из старших Клируотеров, насколько я знала, не обладал необычной красотой или чем-то подобным, что могло бы коррелировать для обращения, как оно обычно проходит. Это означало, что если моя гипотеза о том, как создаются связи в паре у вампиров, верна, было бы крайне маловероятно, что мистер Клируотер будет привязан к миссис Клируотер, как Эдвард ко мне.

У меня было сильное искушение сказать себе: “Но если Сью действительно любит его, она будет рада, что он вообще жив!”. Но, если верить Рейчел, она отреагировала не так, словно биение сердца или температура выше определенной отметки почему-то важнее способности ходить, думать и говорить. И в любом случае, даже если она не рассматривает своего мужа-вампира как живое существо, известно, что настоящая любовь совсем не так самоотверженна, как книжная.

Даже Эдвард, в искренности которого я не сомневалась, вел себя, если поразмыслить, достаточно прямолинейно, чтобы быть рядом со мной-человеком. Если бы Элис просто спасла меня от машины Тайлера, а потом испарилась из моей жизни вместе с семьей, я бы, нетронутая волшебным образом усиленной эмоцией, могла бы закончить школу, пойти в колледж, выйти замуж примерно в возрасте родителей — и сделать все это, возможно, даже не вспомнив о существовании Эдварда. Я могла бы быть счастлива, насколько люди могут быть счастливы. Но Эдвард хотел, чтобы я была с ним, до паники избегая мысли, что может быть иначе. И он преодолел зов моей крови, глотая огонь каждого вдоха, выменивая это на возможность говорить со мной.

Я попыталась рассмотреть ситуацию с противоположной стороны, но воображение меня подвело. Я не могла представить Эдварда человеком, своенравным и непостоянным. Не могла представить его желающим и способным забыть меня. Все то время, что я его знала, основной чертой его личности было то, что я была во главе его приоритетов. Я не знала, как собрать мысленное изображение Эдварда, ведомого каким-то другим мотивом. Он был человеком, да, провел много лет, живя и мысля, даже когда я еще не родилась. Но представить себе это не получалось. И он мыслил так же — говоря о тех временах, он облекал это в такие слова, словно его жизнь до встречи со мной была лишь затянутым странным периодом ожидания. Словно я была причиной для его существования всегда, просто задержалась с прибытием.

Где-то в мире, подумала я печально, есть причина существовать для мистера Клируотера…

И возможно, это не Сью.

Я могла только надеяться, что он все еще будет любить своих детей, как и раньше. Я возлагала на это свои лучшие надежды — в конце концов, я же не перестала любить своих родителей. Да, сейчас они не так часто фигурировали в моих мыслях, однако я не думала, что их уменьшившаяся роль в моей жизни имеет иное объяснение, кроме как смена места жительства, большое количество путешествий и замужество.

Скоро будет ясно, какие изменения, кроме самых очевидных, стали последствием моих действий. Солнце поднялось уже высоко.

*

Сердцебиение мистера Клируотера ускорялось.

Я открыла все окна в машине: его кровь высохла уже достаточно давно, чтобы запахом не походить на кровь живого человека, однако лучше, если вокруг будет свежий воздух, когда он очнется.

Я вспомнила, что Джаспер говорил про сдерживание новорожденных. Не позволять им схватить тебя, не атаковать в лоб, потому что они будут ждать этого, позволять их атакам поворачиваться против них, тогда боль отвлечет их достаточно, чтобы остановиться…

Я тоже была новорожденной, так что у меня было еще одно преимущество перед обычными вампирами, но стратегия действий редко не окупается.

Мистер Клируотер свернулся в позе эмбриона, схватившись за сердце, издав тихий стон, выдававший его боль. Почему он не кричит? Потому что ему уже немало лет, он стоек по натуре или как-то влияют гены волков…

Его глаза распахнулись, сверкнув красным, и он вылетел из машины, насквозь пробив дверь, которая отлетела в сторону. Мистер Клируотер стремглав бросился в лес.