Луна в кармане

ногами задрожал пол.

Я посмотрела на Изабель.

– Чудесно. Я выиграла.

Прошел час. Морган не вышла. Затем второй. К половине третьего утра, когда я уже клевала

носом, Изабель сказала, чтобы я шла домой.

– Нечего тебе тут сидеть, - сказала она, поднимаясь с дивана. – Я посплю здесь, а к утру все будет

нормально, - по быстрому взгляду, брошенному на дверь их комнаты, я поняла, что она не

слишком уверена в своих словах.

– Я могу остаться, - предложила я.

– Нет, - она снова опустилась на диван и вытянулась на нем, а затем выключила лампу, стоявшую

на столике рядом. – Иди. Увидимся завтра.

Я вышла на улицу. Свет на нашем крыльце так и манил к себе, напоминая, что моя постель ждет

меня…

– Эй, Коли, - вдруг окликнула меня Изабель. Я обернулась – в гостиной было темно, и я не

разглядела ее.

– Да?

– Ты-то почему так поздно не спала?

– Мы с Норманом закончили портрет, - пояснила я. – Все готово.

– Здорово, - зевнула она.

– А завтра он готовит для меня ужин, - тихо добавила я. – У нас что-то вроде свидания

– Правда? – кажется, теперь Изабель проснулась. – Во сколько?

– Не знаю. Наверное, вечером. Когда обычно ужинают? – Норман не был любителем точности,

если быть точной.

– Зайди ко мне, - донеслось с дивана. – Помогу тебе собраться.

– Правда?

– Конечно. – Изабель снова зевнула. – Завтра все будет хорошо.

Я тихонько прикрыла за собой дверь и пошла к себе. По пути в комнату, я миновала открытую

дверь Мириной спальни. Тетушка заснула прямо при свете, а на ее коленях лежал плеер. Она

слушала какую-то кассету, и я подошла, чтобы снять наушники с ее шеи. Забрав плеер, я заметила,

что он все еще работает, и, поддавшись какому-то странному порыву, надела наушники.

– … я не верю в провалы, - заговорила мама мне в уши веселым, уверенным голосом. – Каждый

раз, когда вы считаете себя проигравшим, вы признаете, что совершили ошибку, а те, кто признает

свои просчеты, никак не могут быть в проигрыше. Проваливаются в своих начинаниях лишь те, кто

сидит в кресле и ждет, что мир вокруг них изменится сам по себе.

Я улыбнулась. Продолжая слушать, я пошла к себе и встала у окна. Круглая желтая луна висела

прямо перед окнами, освещая окрестности нечетким светом. На крыльце маленького домика

горел свет, и на крыльце кто-то сидел. Кто-то, с мятым леем на шее, спрятал лицо в ладони. Кто-

то, чьи плечи вздрагивали, но чьего плача не было слышно.

– Если вы попытались сделать что-то, - продолжала говорить мама, - например, похудеть, сделать

себя лучше в чем-то, влюбиться или изменить мир, то вы уже достигли потрясающего результата,

пусть еще и не пришли к своей цели. Забудьте о поражениях. Если все идет не так, как вам

хотелось бы, не смейте опускать голову, вспомните о своих достоинствах, и начните сначала. И

еще раз. И еще!

Начните сначала, подумала я, думая обо всех вечерах, проведенных с Норманом, и о том, как

счастлива была Морган, когда рассказывала мне, что Марк выбрал ее. Где же теперь ее сияющее

кольцо?

Начните сначала.

Глава 14

На следующее утро на работе появились лишь мы с Норманом. Утреннюю смену я делила с

Морган, но она так и не пришла, так что кафе я открывала одна. К счастью, посетителей было не

так уж много, и я вполне успешно справлялась сама. Вначале я думала, что между мной и

Норманом будет какая-то неловкость – все же сегодня у нас свидание, но я ошиблась. Мы если

обезжиренные чипсы и играли в «балду», слушали радио - словом, все, как обычно. Какое-то

время он сидел над списком покупок к сегодняшнему ужину, но прятал его в ту же секунду, как я

появлялась в поле зрения, что безумно меня смешило.

День прошел удачно, но все же я была рада уйти в полтретьего пополудни и выяснить, наконец,

что же происходит в маленьком белом домике по соседству.

Дверь была все еще закрыта, и я пошла к Мире, в мастерской которой обнаружила Изабель.

– Это ненормально, Мира! – восклицала она. – Утром я встала пораньше, чтобы поехать в

«Старбакс» за этим их противным кофе, который ей так нравится, а она взяла и захлопнула

входную дверь! Всю ночь она плакала и слушала Пэтси Клайн (*американская певица, одна из

величайших вокалисток в истории музыки кантри), и это продолжается до сих пор. Мира, это

плохо. Очень плохо!

Я вошла в мастерскую. Мира сидела за столом, а Изабель – возле нее на табуретке. Они пили чай

со льдом, а из открытого окна слышалась музыка, гремевшая в соседнем домике. Грустная песня,

а за ней еще одна – точно такая же.

– Ее сердце разбито, - Мира подоткнула ручкой пучок. – Тебе нужно как-то смириться с этим.

– Мне нужно быть там! – возмутилась Изабель, махнув рукой в сторону дома. – Я всегда рядом с

ней, когда она так расстроена, и мне совершенно непонятно, с чего на этот раз виноватой

оказалась я.

Девушка выглядела кошмарно: волосы кое-как забраны в растрепанный хвост, красная широкая

футболка невероятно мятая, а на лице ни грамма косметики. Изабель поймала мой взгляд и

поджала губы:

– Я лишь на минуту вышла из дома.

– Конечно, - согласилась я. Ни к чему сегодня с ней спорить – или вообще бросать какие-то

взгляды, которые она может неправильно понять.

– Просто ей хочется обвинить во всем кого-то, - мудро заметила Мира.

– Так пусть и обвиняет Марка! – Изабель со стуком опустила чашку на стол. – Это он обманывал ее

и встречался с другой девицей, которую еще и обрюхатил, а я всего лишь…

– Говорила ей, что в нем нет ничего хорошего, что он ей врет, и что ей будет больно в конце, -