Лунная танка. Сборник рассказов

– Ты уснул, – нежно ответила женщина на его вопрос: что произошло.

– Да – а? – протянул он настороженно, оглядываясь вокруг. Он всё ещё обнимал её, и они плавно парили по отсеку, слегка задевая стены и касаясь незримых в темноте каких-то мелких предметов. Взволнованно ища глазами призраков, виденных им до обморока, он всё ещё прибывал в возбуждении, но волна горького отчаянья отхлынула, и ему даже стало стыдно. Он ответственен перед нею, ибо он – последний, и потому не может позволить себе такую слабость, как страх. Так он решил, и как подтверждение собственных мыслей, покрепче прижал женщину к себе.

– Ты что-то ищешь? – поинтересовалась она, видя, как он нервно оглядывается.

– Нет-нет, нет, – поспешил он заверить её, а затем, помедлив, добавил: – Слушай, давай переберёмся куда-нибудь из этого отсека?

Стало почему-то темней. Он взглянул на иллюминатор: та же перчатка, что некоторое время назад выплыла будто из ада, прислонилась к стеклу, словно чья-то незримая рука пытается выдавить его наружу. Определённо, было в этой перчатке что-то недоступное человеческому пониманию, что-то живое, осмысленное.

– Зачем? – пожала плечами она. – Ведь все отсеки одинаковы, а здесь нет…

Она хотела сказать «…мертвецов», но голос дрогнул, когда она мысленно добралась до этого слова в предложении.

– Земля! – воскликнул он, будто увидел землю из корзины на вершине мачты, а потом зачастил: – Мы ведь говорили о земле, да-да, я помню. Вот куда мы сейчас отправимся. (Она вопросительно взглянула на него: не бредит ли он). Вот что нам сейчас нужно, да-да, просто необходимо, да-да. Как же я сразу не подумал! Как мне надоела эта невесомость! Ну, полетели! Быстрее! Быстрее!

– Каким образом ты собираешься попасть на землю, если даже радиосигнал SOS будет три года добираться? – прикрикнула на него женщина.

– Ты не поняла? – засмеялся мужчина. Он преобразился, когда к нему пришла идея, которой он обрадовался, словно утопающий спасательному кругу. Он приободрился, повеселел и сделался в глазах женщины похожим на сумасшедшего. – Ты ничего не поняла? – с издёвкой повторил он. – А на что нам имитатор?

– Какой ещё имитатор? – она попыталась оттолкнуть его, освободиться от его объятий. – Причем тут имитатор?

– Как причем? Гравитационный имитатор!

– Постой, – задумчиво произнесла женщина, перестав бороться и сделав паузу. Словно человек, который хочет внезапно пришедшею догадку облечь в логическую формулу, она стала рассуждать, не спеша, вслух: – Постой. Ты хочешь сказать, что… что имитатор в рабочем состоянии… Ты же сказал… что всё заблокировано?

– А чёрт его знает! – довольный тем, что нашёл предлог убраться отсюда, где его посещали призраки, он дал волю эмоциям: кричал и смеялся. – Ведь можно проверить!

***

…Они, держась за руки, летели по рукаву перехода между отсеками, прозванному пылесосным шлангом за гибкость и схожесть конструкций. Здесь не было иллюминаторов, но благодаря ребристым полупрозрачным стенам света хватало. Сквозь стены виднелись расплывчатые, синеватые пятна звёзд, тусклых, еле различимых, словно далёкие фонари, проглядывающие сквозь промерзлое зимнее окно. И так же, как и от зимнего стекла, от стен веяло холодом и одиночеством. Она пыталась ни о чём не думать. А он собирался с мыслями и уверял самого себя, что в имитаторе наконец-то наберётся мужества и признается ей. Он летел и подбирал нужные слова. Когда под ногами будет твёрдая опора, думал он, в голосе тоже будет твёрдость, и сказать станет проще. Только бы имитатор был в рабочем состоянии! Имитатор… Специальный отсек, вернее, даже не отсек, а самая, что ни наесть, натуральная, обыкновенная небольшая комната. Потолок, пол, стены – всё как на земле… Мощный генератор создаёт гравитационное поле с обычной для земных условий силой тяжести. А виртуальный симулятор модулирует земные пейзажи, запахи и шумы, создавая иллюзию, что находишься не в космосе, а дома. Каждому члену команды разрешалось всего лишь час в неделю проводить в имитаторе. Ограничение, вынужденное большим потреблением энергии. Но и этого считалось достаточным, чтобы не сойти с ума от невесомости. И сейчас он молил бога, чтобы машина самообмана работала. Самые разные мысли мелькали в голове. Вдруг подумалось, что всё-таки странная штука – человеческая психика. «Наверное, надо биться в истерике, ожидая необратимого, – думал он, – а я радуюсь при мысли, что снова ощущу пятками пол и буду делать это столько, сколько позволит судьба. И плевать на все ограничения. Только бы он работал». Он, действительно, отринул от себя все трагичные мысли и отдался тому юношескому возбуждению и трепету, как перед первым свиданием. Было ещё какое-то чувство стыда: не подумает ли она, рассуждал он, что я пользуюсь моментом, смертью её мужа, и тем самым совершаю некое вероломство. Может ведь сложиться впечатление, что меня движут не искренние побуждения, а соблазн сложившейся ситуации…

Тоннель перехода заканчивался чёрным пятном входа в центральный блок. Царившая там кромешная темнота остановила их. Он знал, что там, во тьме, в жутких позах, застывшие в предсмертных конвульсиях, летают их товарищи. Он видел, как болезнь выворачивала их суставы, сковывая напряжённые до предела мускулы так, что кости рук и ног ломались от этих судорог. Видел страшные гримасы вместо лиц от адской боли. Видел, как из носа, ушей и глаз били багровые фонтаны крови, а изо рта шла розовая пена. Помнилось, как капитан, хватаясь за поручни, взялся за трубу довольно большого диаметра и сжал её так, что пальцы утонули в металле, хотя сам он не отличался физической силой. А та омерзительная, ни с чем не сравнимая улыбка, с какой он сжимал трубу, всё ещё стояла перед глазами мужчины. Он запомнил, как у него на глазах трескались и ломались белые зубы капитана, а осколки впивались в потрескавшиеся губы. Без музыки, без боя барабанов люди извивались в страшном, первобытном ритуальном танце, ритмической агонии боли. С выкрученными руками, согнутыми в неестественную сторону спинами, свернутыми шеями они внезапно застывали, точно чьей-то непостижимой волей проигрыватель жизни переходил в режим стоп кадра. Всё происходило так, словно банку, переполненную червями, извивающимися, переплетёнными в затейливый клубок, мгновенно заморозили жидким азотом.

И теперь им предстояло влететь в этот жуткий некрополь. Нет, не безобразного вида смерти боялся он, и не того, что во мгле придётся сталкиваться и прикасаться к трупам, он боялся, что спутница, не видевшая до сих пор этот театр смерти, не выдержит чудовищного зрелища. Но там… было темно. И зачем ей знать что там? Он решительно взял её за руку, другой рукой взялся за обод круглой двери и сильным рывком втянул себя и её туда.

Он решил пробираться вдоль стены, образующей правильное, замкнутое кольцо, с круглыми амбразурами выходов через каждые три метра, от которых тянулись такие же рукава переходов, как тот, по которому они летели сюда. Выходы светились серебряным, еле заметным светом, не нарушавшим, однако, мрак центрального отсека, освещавшим лишь ободок двери. «Если я правильно думаю, – рассуждал он, – то нужно пропустить четыре выхода, пятый будет как раз путём в имитатор». Он приказал женщине, чтобы она взялась сзади за его пояс и держалась, не отпуская его ни на мгновение, пока он, перебирая руками, поведёт их куда нужно.

Не так-то просто, как казалось ему вначале, было пробираться в кромешной темноте. Видения, что посетили мужчину накануне их совместного путешествия, вновь начали преследовать его. Ему чудилось, что за ним следят десятки глаз пребывающих здесь мертвецов. Он гнал от себя этот бред, и всё же чувствовал, что его тела кто-то изредка касается, точно проверяет, жив ли он ещё, или же мёртв, как они. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед, хотя руки и отказывались слушаться, костенея и теряя чувствительность. В невесомости, где все движения легки и не требуют почти никакого труда, он прилагал такие усилия, будто взбирался по вертикальной лестнице на одних руках с непомерным грузом, пристёгнутым ремнями к талии. Мышцы рук рвались от напряжения. Он тяжело дышал. От пота тело под комбинезоном стало мокрым и липким. Тем не менее, ему было холодно. Жуткий озноб пробирал его до мозга костей.

– А чем тут пахнет? – спросила женщина. Он тоже слышал тонкий, почти неуловимый аромат – запах тления, настолько слабый, что если бы не знал, что находится здесь, ни за что бы не определил, что испускает этот сладковатый дух. Вопрос женщины встряхнул его и заставил вспомнить, что он здесь делает и для чего ползёт. Мужчина откашлялся, чтобы появилась уверенность в голосе, и ответил:

– Не знаю. Должно быть, проводка горела.

Он оглянулся вокруг, но кроме темноты, ничего не увидел, даже женщину, которую для надёжности обхватывал ногами.

– Ты как там? – не прекращая перебирать руками, поинтересовался он.

– Ничего.

– Ты там держись, не отпускайся.

– Хорошо.

Всё ещё мерещилось, что вокруг него двигаются, заглядывая в лицо, покойники, норовят ухватить и привлечь к себе. Но короткий диалог с женщиной укрепил его, сделал бесстрашнее. «Нужно сосредоточиться на ней и только на ней. Не думать ни о чём, кроме нее. Господи, если бы не она, если бы её не было, давно бы сошёл с ума».

Он твердил себе, что не имеет права бояться, и полз, полз. Работа пошла живее и гораздо быстрее.