Лунные дни

– Хочешь пригласить меня на чашечку кофе?

Глеб оттолкнулся в последний раз и спрыгнул с качелей. Взъерошил и без того взлохмаченные волосы. Кажется, или он за пару дней оброс еще больше? Такой шевелюре просто позавидуешь!

– А ты согласишься выпить со мной кофе?

– А то! Если ты угощаешь, конечно.

– Угощаю... Покажешь, где это незаконченная стройка? Я тут прошелся - в вашем районе их просто навалом.

– Что, на место преступления потянуло?

– Ну вот, - пробурчал Глеб, отворачиваясь.
– Я поэтому и к Реве обращаться не хочу. Тоже так же по мне... проедется.

– Да пошли прогуляемся, подозреваемый ты наш! Тут минут десять неспешным ходом...

Они остановились перед длинным бетонным забором.

– Вот оно.

Глеб подтянулся на руках, заглядывая за забор. Мила тоже приникла глазом к щели между плитой и штырем.

– Пацаны какие-то прыгают...

– Это трейсеры. Они всегда по развалинам шарятся.

– Эй, ты куда? А я?

– Тоже полезешь через забор?
– не поверил Глеб.

– Ни фига себе! Я тебя сюда привела, а самое интересное ты себе оставляешь?

– Да нет тут ничего интересного, стройка и стройка... Ну, давай руку.

Мила воровато оглянулась, мимолетно посмеявшись над собой: взрослая тетка сигает через забор в центре города! Точь-в-точь, как в детстве за яблоками. Упершись кроссовками в выступы плиты, вцепилась в протянутую руку Глеба. Статуэткой Мила не была, и потому оценила легкость, с которой парень ее поднял на забор. А ведь не скажешь, что особо мускулистый. Так же легко принял внизу, сразу отпустил. Пошел, не обращая никакого внимания на поглядывающих сверху трейсеров.

Глеб до сих пор успешно избегал прикасаться к ней - помнил, как тряхнуло его в ночь несостоявшегося самоубийства. Он даже невольно задержал дыхание, опасаясь вновь ощутить ее запах - и правильно, а то зверюга еще, чего доброго, проснется. Однако в этот раз обошлось. Наверно, просто тогда он был здорово наадреналиненный...

Мила наблюдала за головокружительными прыжками и кульбитами парней в куртках с капюшонами: будь она чьей-нибудь родительницей, тут же слегла бы с сердечным приступом... вон, кое-кто уже и с гипсом на конечностях, а все равно неймется! Попыталась представить себя на их месте и не сумела: была она в детстве малоподвижным и послушным ребенком. Ага, зато сейчас наверстывает - шастает по заброшенным стройкам с парнем, подозреваемым в убийстве!

Подозреваемый меж тем шел вдоль забора, разглядывая фундаменты, открытые пролеты зданий, вознесенные вверх колонны с обвалившимися кое-где плитами перекрытия. Да уж, тут только фильмы про пост-ядер снимать да боевики-детективы...

– И что она здесь делала ночью-то?
– подумала Мила вслух.

Глеб отозвался, не оборачиваясь:

– Не здесь. Она поссорилась с сожителем и пошла к матери - следующий за стройкой дом. Рева говорит, ее утащили с тротуара за забор...

И там разделали на куски. Хорошо, что Рева не дошел до того, чтобы показать эти снимки Людмиле...

– Все равно не понимаю, - упрямо сказала та ему в спину, - почему этим делом занимаются маги, а не обычная полиция?

– На месте преступления нашли следы магии, вот и передали дело в СКМ.

– То есть, это какой-нибудь маньяк-волшебник?

– Почему сразу маньяк? Может, просто грабитель.

– Ага, и сидел грабитель всю ночь на стройке, ожидая, когда мимо кто-нибудь промарширует! Почему маньяк? Потому что убийца всегда ненормален, а значит - маньяк.

Много ты понимаешь в убийцах...

– Ее изнасиловали?

Глеб не выдержал:

– Нет, только разорвали в клочья!

Людмила вскинула руку к горлу знакомым движением - то ли защищаясь, то ли ужасаясь. Глеб глядел на нее, жалея, что сорвался.

– В клочья?
– повторила она слабым голосом.

Глеб отвел глаза.

– Да.

– Но кто... кто это мог сделать? Зачем? Может, какое-нибудь животное из зоопарка сбежало или из частного зверинца?

– Может.

– Или у магов убежало какое-то чудовище... ну... из их лаборатории? Мало ли они чем у себя занимаются!

Одно чудовище из такой лаборатории уже шастает сейчас по этой стройке...

Людмила оглянулась озабоченно.

– А пацаны ведь здесь паркурят, и никто их взашей не гонит!

– Он не будет охотиться днем, - успокоил Глеб.

Женщина, наверное, незаметно для самой себя придвинулась к нему поближе. С опаской оглядела нависающее над ними распотрошенное здание. Спросила вполголоса:

– Думаешь, он где-то здесь? До сих пор?

– Стройку обыскали, - повторил Глеб слова Ревы. Полицейский уверял, очень тщательно, но Глеб почему-то казалось, что тот все еще здесь.

Вот теперь Миле стало страшно. А ведь поначалу было так... забавно, слегка боязно... точно они играют в игру под названием "осмотр места происшествия". Здание таращилось на них проемами с выбитыми кирпичами, наблюдало темными провалами фундаментов, множеством почти неразличимых в крошеве камней и плит ям. Поглядывая по сторонам, Мила старалась держаться поближе к Глебу и потому просто наткнулась на него, когда тот резко остановился.

– Ой! Ты что?

Глеб стоял неподвижно, смотрел себе под ноги: лицо напряженное, ноздри раздуваются. Сказал негромко:

– Здесь.

Мила поняла его сразу, окинула быстрым взглядом ничем не отличающийся от других пригорок, заросший упрямой жесткой травой, пробивавшейся сквозь цементный мусор. Взгляд упорно цеплялся за ржавые пятна - но с таким же успехом это могли быть искрошившиеся кирпичи.

– Ты уверен?

Глеб еле заметно кивнул. Запах. Запах ужаса и крови... После полиции здесь потолклось немало народу, да вон хотя б те же паркуровцы. Местная достопримечательность, а как же! А потом еще пару раз прошел дождь.

Но запах черного ужаса остался... И остался еще один. Глеб медленно повернул голову. Сквозь закрытые веки след горел редкими кляксами: словно пятна пролитых чернил. Нюхач взял его и потерял в развалинах. Интересно, получится ли у него самого? Глеб повернулся, шагнул с по-прежнему закрытыми глазами. И вздрогнул от прикосновения.

Людмила встревожено заглядывала ему в лицо.

– Глеб, с тобой все в порядке?

Да, правильно, не сейчас. И уж точно - не с ней. Глеб неопределенно повел рукой.