Лунный гамбит

Редкий случай единодушия среди моих "попутчиков". Честно говоря, мне и самому денег было жаль. Предстояли большие траты. Нужно покупать кожу для седел и сбруи, платить кожевнику, кузнецу, проводнику. И так, куда ни сунься. Этот артефактовый мир не слишком отличался от нашего. Без денег -- ни-ку-да! Но иного выхода я не видел. "Пятая" колонна весьма пригодится. А золото, в городах оно есть. Нужно уметь только взять. Главное с умом провести кампанию.

– - Добро, геор! Вели меня отвести к кузнецу и кожевнику. Попробую втолковать, что и как нужно делать.

А объяснить оказалось весьма не просто. До тех пор, пока не заблестело золото, их мозги совершенно отказывались соображать. Кожевник никак не мог понять, зачем шить столь сложную одежду для лошадей, когда люди ходят почти нагишом. А местный кузнец и вовсе ошалел, пока я ему объяснял, что такое формы и как в них заливать металл. Когда же узнал, что подковы это "обувка" для коней, стал посматривать на меня, как на чокнутого, с которым опасно спорить.

После общения с местными умельцами наведался к оставшимся в живых соратникам. Учитывая, что четверых я отправил на тот свет собственноручно, опасался, чтобы остальные не разбежались, но мое беспокойство оказалось напрасным. Все шестеро были заняты делом. Джигай присматривал за имуществом и лошадьми, а остальные на поляне у бамбуковой рощи обучали азам военной науки присланных сегодня новобранцев.

Почему-то вспомнились петровские рекруты: "сено-солома". Ему понадобились годы, чтобы создать боеспособную армию. У меня же времени нет, а вести в бой толпу дикарей безумие. Но безумен и весь этот мир. Поэтому и предстояло шить кожаную сбрую, отливать из высоко технологического металла подковы и гвозди? Да что там гвозди! Крышу сносит от одной мысли о собственной персоне!

"Пить, словно воду чужую жизненную силу? Носить ярмо клятвы на крови? А чего стоит проклятущий "Буратино" из племени гафов! Медея... Изида... Дара... Гиперборейцы... Атланты-алгары. И конечно же, особое место занимает проклятущая Жанна! Черти б вас всех подрали!" -- думал я, шагая к дому, приютившему Лию.

Жестом отослал прочь, вышедшую навстречу сиделку. Вошел в полутемную комнату. Лия сидела на лежанке, поджав ноги, опираясь на подушку, прислоненную к стене. Голова ее безвольно склонилась на плечо, поблекшие карие глаза безучастно уставились в одну точку. Черные спутанные волосы, свисали на худые плечи. За неделю она превратилась в старуху! Ключицы торчали, грудь потеряла прежнюю упругость и красоту.

Да как такое может быть?

– - Лия!

– - А, это ты, демон! Зачем пришел? Уже забрал мою красоту и молодость. Что еще тебе нужно? Жизнь? Так она теперь стоит немного.

Ее пересохшие, потрескавшиеся губы произносили эти гневные слова безразлично-усталым тоном. Бледные щеки покрывал нездоровый румянец.

– - Я ничего у тебя не забирал! За мной ты пошла по воле Изиды. Не так ли? Я ведь тебя не звал и силой не тянул. Вспомни, на берегу предлагал уйти, давал деньги.

– - Да, это все она! Изида велела следить за тобой, приказала отдать свое тело. И я отдала. Будьте вы оба прокляты! Ты убил моего Дазая, за то, что он не смог стерпеть позора? Не прячь глаз! Все знаю! Но теперь мне все равно. Жаль только, что не успею отомстить.

"Бедная девочка!
– - подумал я.
– - Вот так, походя, погубил ее жизнь. Бездумно использовал тело, а затем убил жениха. В общем, постарался "на славу". Как пел Высоцкий: "Ратный подвиг совершил: дом спалил!"

"Слышь!
– - возмутился Толян.
– - Ты что скулишь за этой козой? Да она сама ноги расставляла! Ведь нравилось! Хорошо, что тебе спящему глотку не перегрызла и ничего не откусила! Стукачка хренова".

Ну а "хренова стукачка" лежала, бессильно закрыв глаза. Дышала не глубоко, но часто, вздрагивая время от времени, а по щеке катилась одинокая слезинка.

Я вдруг поймал себя на мысли, что ее тело не пахнет больше мускатным орехом. Как не пытался, но слов утешения найти не смог. Тихонько повернувшись, вышел вон.

На душе было гадко, чувствовал себя последним мерзавцем. Да только изменить ничего уже было невозможно, а значит, нужно заняться делом. Оно лучше всего лечит душевные раны. Утром в путь. Нужно привезти металл.

Вернулся к роще, где готовили "рекрутов". Подозвал Диуна.

– - Хватит на сегодня! Пусть отдыхают. Завтра ты мне нужен на целый день. Ты и еще двое, наиболее надежных. Съездим в одно местечко. Нужно кое-что привезти.

– - Далеко, господин?

– - Не близко. И вес придется везти немалый.

– - Тогда лучше возьму Мистора и Джигая. Только лошади наши не годятся. Далеко не уйдут. Копыта еще не зажили. Загубим окончательно...

– - Вот деньги. Купи других, самых лучших, из тех, что найдешь. И еще, нужны веревки, ремни. Выступим с рассветом. Дара обещал прислать проводника. Знаешь, где я остановился?

– - Да, господин.

Возвращаясь, домой, вспомнил, что Овдий обещал сегодня отыскать Ладу. Я не терял надежды найти ее. Однако моим надеждам не суждено было сбыться. Девушка так и не появилась. Зато "комната забвения" была мне рада, дарила сладкие грезы, рассказывала забытые эльфийские сказки, пела тихую колыбельную почти маминым голосом.

* * *

Путеводной звездой нам служила несуществующая в нашем мире Атланта. Даже лучи восходящего Солнца не могли затмить ее сияния. Помню, Мирая рассказала, что гиперборейцы зажгли возле нее и Марса (то-бишь, Гномии) искусственные светила. Вот теперь она, возгордившись, блистает на небосклоне. Марс хоть и поближе, но не столь ярок. Возможно его "звезда" поменьше, вот он и "скромничает".

Воздух прозрачен и по-утреннему свеж. Тишину нарушают стук копыт да похрапывание лошадей. Идем молча. За спиной растаял в предрассветной мгле загадочно-мистический Древний Город, его зеленая бамбуковая корона, селение аборигенов.

По мере удаления от Феникса все вокруг быстро менялось. Зеленый, украшенный синими, желтыми и розовыми цветами травяной ковер уступил место выгоревшей на солнце сухой желтой траве и колючему кустарнику. А вскоре и вовсе, под ногами заскрипела бугристая, лишенная всякой растительности земля. Если в бамбуковой роще наш маленький отряд сопровождали звонкие голоса птиц, приветствующих рождение нового дня, то здесь царит полное безмолвие.

Лошади пугливо похрапывали, не желая удаляться от райских мест, то и дело приходилось тянуть их за кожаные ремни, наброшенные на шеи.

Впереди, опираясь на довольно массивный посох бодро шагал наш проводник. Смуглый, жилистый, худющий. Ему с одинаковым успехом можно было дать как тридцать, так и шестьдесят лет. Посох служил ему скорее оружием, а не опорой. За ним, ведя за собой лошадей, цепочкой брели мы.

Вардан (так величали нашего проводника), остановился, наклонил голову и стал, словно гончий пес принюхиваться.

– - В чем дело?

– - Места, господин, гиблые. Легко сбиться с пути. Чуть ошибешься с направлением и можно заблудиться.