Львиное Сердце. Дорога на Утремер

На следующий день Ричард перебрался на остров Фаро, завладел городом Баньяра и разместил Джоанну с её двором в Августинском приорате Св. Марии, придав в качестве защиты сильный отряд из рыцарей и пехотинцев. Вернувшись на следующее утро в Мессину, король захватил православный монастырь Св. Спасителя, расположенный на стратегически важной полосе земли у гавани. Без церемоний выдворив монахов, он разместил в обители склад осадных машин, припасы и лошадей. Такое самоуправство взбесило жителей Мессины, но одновременно и встревожило, поскольку, удерживая Баньяру и монастырь, Ричард установил контроль над проливом. Горожане гадали, каковы дальнейшие его намерения. Этим же был озабочен и Танкред.

ГЛАВА X Мессина, Сицилия

Октябрь 1190 г.

Всё началось с пустяка — ссоры между одним из воинов Ричарда и торговки хлебом. Он обвинил женщину в обмане, она пришла в ярость, и её приятели и соседи, очень недовольные этим нашествием чужестранцев, здорово намяли солдату бока. Затем мессинцы закрыли перед англичанами городские ворота и отгородили внутреннюю гавань цепью от их кораблей. Взбешённые таким обращением с крестоносцами, англичане решили силой вломиться в город. Только появление Ричарда предотвратило бунт. Не без труда успокоив своих разъярённых воинов, он предложил французскому королю и сицилийским чиновникам собраться у него на следующее утро в надежде уладить неприятности дипломатическим путём.

Мессинцев представляли наместник Жордан Лапен, адмирал Маргарит, а также архиепископы Мессины, Монреале и Реджо. Французского монарха сопровождали герцог Бургундский, графы Неверский и Лувенский, Жофре Першский и епископы Шартра и Лангра. Свита Ричарда включала архиепископов Руанского и Ошского и епископов Байонны и Эвре. Но до начала переговоров английский государь отозвал французского короля в сторону для беседы с глазу на глаз.

— Нам не отплыть в Утремер, пока весной не вернутся попутные ветры, — сказал он. — Раз уж мы заперты здесь, нельзя допустить, чтобы эти дурацкие стычки продолжались. Будет очень правильно, если мы с тобой, Филипп, станем выступать заодно. Я хочу сказать, что рассчитываю на твою поддержку в переговорах.

— У моих людей нет никаких столкновений с мессинцами. До прибытия твоей армии раздоров с горожанами не было, поэтому вину за беспокойство я возлагаю на неё, а не на местное население.

— Сколько при тебе людей — меньше тысячи? Сомневаюсь, что французов приняли бы так радушно, будь их столько, сколько со мной англичан.

— А быть может, всё проще, Ричард? Допустим, что твои солдаты не так дисциплинированны, как мои?

— Стоит ли напомнить, что врагом выступает Саладин, не я?

— А стоит ли мне напомнить тебе, что твои люди приняли крест, чтобы сражаться с сарацинами, а не с сицилийцами?

На этой не обнадёживающей ноте и начались мирные переговоры.

Обсуждение продвигалось успешнее, чем опасался Ричард, благодаря дипломатическим усилиям одного человека, епископа Монреальского. Жордан Лапен и адмирал Маргарит проявляли неприкрытую враждебность и сердито жаловались на дурное поведение англичан. Филипп заявил, что французы придерживаются нейтралитета и предложил посредничество, но выразил согласие со всеми претензиями сицилийцев, страшно разозлив Ричарда. Только архиепископ готов был признать, что неправы обе стороны. Он один не отклонил предложение Ричарда установить твёрдые цены на хлеб и вино и делал всё возможное, чтобы умерить бушующие страсти.

Жордан Лапен к подобной уступчивости не был склонен.

— Цены поднялись, потому как спрос на продовольствие сильно вырос, а не потому, что наш народ стремится обмануть англичан. Мне кажется, это должно быть очевидно любому, у кого есть мозги в голове!

— Очевидно то, — бросил Ричард, — что неправильно, когда каравай хлеба начинает стоить вдруг больше, чем три цыплёнка, или когда цена на вино взлетает за ночь в три раза. Ваш король, да отпустит грехи его Господь, постоянно говорил, что нет ничего важнее освобождения Иерусалима. Он пришёл бы в ужас от того, как его подданные пытаются ограбить христианских паломников, людей, принявших крест.

Жордан с яростью воззрился на английского короля с противоположной стороны стола.

— Мой государь Вильгельм пришёл бы в ужас при виде того, как эти «христианские паломники» по-варварски ведут себя в одном из городов его королевства. И лорды не делают ничего, чтобы обуздать их. Когда я пожаловался одному из твоих баронов на то, как его люди обижают наших женщин, он рассмеялся. Рассмеялся и заявил, что делают они это не с целью соблазнить жён, но чтобы подразнить мужей!

Ричард поспешно поднёс к губам кубок, но не успел спрятать усмешку.

— Они ведь солдаты, а не святые. Да, кое-кто из них флиртует с женщинами, напивается и устраивает драки в тавернах. Но я способен удерживать своих воинов в узде до тех пор, пока у них нет ощущения, что их водят за нос. Вот почему так важны твёрдые цены. Но и ваши люди тоже не ангелы. Я слышал, как они клянут моих солдат на рынке, насмехаются на ними и обзывают «длиннохвостыми англичанами».

Наместник указал на факт, что англичане не остаются в долгу, употребляя обидное прозвище «грифон» по отношению к горожанам-грекам. Ричард не ответил, переключив своё внимание на Маргарита.

— Мне докладывали, господин адмирал, что твои матросы рыщут по улицам и затевают ссору с любым встреченным англичанином.

— Они ведь моряки, а не святые. — Маргарит пожал плечами.

Взгляды греческого адмирала и английского короля встретились, и на миг в них блеснуло взаимопонимание между двумя солдатами. Но только на миг. Наместник снова завладел разговором, требуя от Ричарда возмещения за ущерб и угрожая полностью закрыть Мессину для англичан. Архиепископ Монреале поспешил заделать собою брешь, и убеждал решать проблему сообща, когда внезапно распахнулась дверь.

— Монсеньор, скорее! — Балдуин де Бетюн был весь красный и запыхался. — На дом Гуго де Лузиньяна напали!

Лузиньяны являлись одними из самых трудных вассалов Ричарда, но всё же именно его вассалов. Вскочив, король направился к двери и задержался, только когда наместник спросил, что намерен он предпринять.

— То, что ты не можешь или не хочешь сделать, милорд граф, — отрезал Ричард. — Я собираюсь восстановить порядок в Мессине.

Услышав своё имя, Морган обернулся и увидел своего приятеля Варина Фиц-Джеральда, спешащего к нему.

— Я только что узнал про нападение на дом Лузиньянов. Король разогнал толпу?

— Народ рассеялся, когда прискакал государь в сопровождении рыцарей, — кивнул Морган. — Но Ричард потерял терпение, Варин, и вернулся к себе, чтобы облачиться в доспехи. Думаю, он намерен взять город.

— Давно пора! Этот сброд хуже стервятников: норовят ободрать дочиста, а стоит кому из наших выйти на улицу в одиночку, его скорее всего найдут зарезанным на улице или плавающим в гавани. — Фиц-Джеральд замолчал и с любопытством посмотрел на младшего товарища. — А ты что так обеспокоен, Морган? Мы дадим этим вороватым ублюдкам заслуженный урок, и дело с концом. Почему ты тогда понурый, как горностай на Мартинов день?