Львиной Тропой. Пульс
Шрифт:
Риноа сделала глубокий вдох, навела на одного из них пистолет. Прицелилась, как учил её Ирвин в тире. Боец как раз замер на месте, увлечённо паля из автомата. Невозможно промахнуться.
«Не могу!» – воскликнула про себя Риноа, прячась обратно и опуская пистолет. – «Не могу я! Я не сиид, я ни на что не гожусь!»
На глазах принцессы сначала тимберского Сопротивления, а после – и Сада Баламб, выступили слёзы. Ей вновь стало страшно и одновременно с этим противно от собственной беспомощности.
– Скволл, – только и прошептала она, сползая на пол по стене. Невольно потянулась к цепочке, висящей под бронежилетом и курткой. На ней она носила обручальное кольцо своей матери,
Сад тряхнуло, девушка почувствовала как предательски задрожал пол. Останки внешней стены обрушились вместе с прилегающим к ней полом. Комната начала постепенно разрушаться.
– Скволл... – испуганно повторила девушка, вжимаясь спиной в стену.
Первые атаки по открытой площадке внесли панику в ряды защитников. Преобладающее большинство представляли необстрелянные старшие кадеты, сталкивающиеся в бою лишь с чудовищами, но совершенно пасующие перед людьми. Кадеты обратились в бегство. Квистис и Сельфи старались кое-как организовать оборону, но страх оказался жуткой заразой, поражающей сознание кадетов одно за другим. Ничего не оставалось, как самим медленно отступать, периодически отстреливаясь пара-магией и прячась за надёжными барьерами защитных контуров.
Сельфи напоследок бросила печальный взгляд в противоположный край, где когда-то, в день Весеннего Фестиваля, стояла сцена. Нунчаки, захваченные ею из Сада Трабия, служили для неё в этой битве своеобразным символом, им она собиралась сокрушить армию волшебницы и её саму. За Трабию, за то зло, что было причинено её северным друзьям. На практике же от них оказалось мало толку, оставалось рассчитывать только на навыки пара-магии.
– Всё равно в мой комитет никто не записался! – крикнула она, направляя мощный пара-импульс прямо в пол. Площадка задрожала, дальний её край начал обваливаться куда-то вниз, на виднеющуюся землю, увлекая за собой и многих спешившихся десантников.
– Где Командующий?! – крикнул за спиной Зелл.
– У ворот! – ответила Квистис.
Чертыхнувшись, Динхт побежал прочь, к воротам.
Во время второй волны мы хоть и были изрядно потрёпаны, но оказались более готовы к нападению. Передние атакующие звенья встретили появившихся в поле зрения десантников пара-залпами льда и молний. Твёрдые ледяные выстрелы при точном попадании отлично сбивали с курса вражескую технику, тогда как молнии вообще выводили из строя электронную начинку экзоскелетов, отправляя их в свободный полёт до земли.
Враг натиска не ослаблял. Потеряв несколько бойцов первых рядов, десант успешно воспользовался преимуществом своего оснащения, снова оттеснив нас от ворот гранатами и пулемётным огнём. Сверху опустилось ещё несколько тросов, через секунды должны были появиться штурмовые команды.
В этот момент произошёл жуткий выплеск пара-энергии. Не знаю, что нашло на Даггерта, возможно в пылу схватки, может быть ещё что-то, но силу он вложил нереальную, даже нас, обороняющихся, частично задело. Я ощутил это на себе, почувствовал как медленней бьётся сердце, как движения становятся заторможенными. Хэгг практически обездвижил наступающих. Адреналин в его крови делал своё дело, резко подняв его и без того высокий уровень работ с пара-полем на невероятную высоту.
Стараясь превозмочь невольную заторможенность, мы наводили прицелы на врагов, пытались попасть в них заклинаниями, дотянуться острой сталью. На фоне общего замедления стремительней всех двигался сам виновник произошедшего. Скользя между фигурами нападающих, он умело полосовал тех ножами. В следующие несколько секунд, хотя кто знает сколько на самом деле, он уже вышвыривал труп десантника из
экзоскелета, зависшего прямо напротив нас. Не брось Даггерт всю свою мощь, нападающий имел все шансы сократить нашу численность. А вот дальше поступок Хэгга нас ошарашил ещё больше, чем его манипуляции с замедлением то ли времени, то ли живых организмов. Он запрыгнул в освободившийся экзоскелет и полетел в строну заходящего на новый таран Сада Гальбадия.Удивляться нам было некогда, на подходе были новые враги.
– Командующий! – окликнул меня один из прибежавших кадетов. – Нас теснят на втором уровне.
Стиснув зубы, я помчался за ним вглубь главного холла.
– Скволл! – по холлу несся Динхт, за ним еле поспевали Квистис и Сельфи. – Вот ты где! Риноа в опасности!
– Не она одна, – бросил я в ответ на бегу.
– Да что с тобой такое?! – возмутилась Сельфи. – Она же одна из нас!
– Как и каждый в этом Саду! – я остановился. – Значит так: Сельфи и Квистис – давайте к воротам на подмогу. Зелл, что там с принцессой?
– Нас выбили из общаг, она где-то там осталась! – крикнул Динхт.
– Скволл, нельзя её так оставлять, – осуждающе произнесла Трип. – Хотя бы потому что она клиент.
Будь оно всё неладно! Ведь знал же изначально!..
– Зелл, попробуй реорганизовать свои силы и перейти в наступление. Спасение Риноа на тебе, я пришлю к вам Ирвина!
Закончив раздавать указания, я поспешил к лифту. Уже в кабине меня осенило: а ведь Сад Гальбадия должен работать на таком же реакторе…
Квина Кадоваки заведовала медицинским комплексом Сада с самого момента его основания. В Баламб она перебралась из Доллета после того, как её муж погиб в столкновении с эстарцами во время Колдовской Войны. Детей у них не было, не сложилось. Медицинское образование и опыт Кадоваки позволили ей занять место в строящейся Академии, с тех пор она Сад не покидала, искренне привязавшись к этому месту и его обитателям, считая молодых юношей и девушек не просто своими учениками или же пациентами. Она считала их своими родными, своими детьми.
Сейчас, видя как её дети умирают защищая их общий дом, Кадоваки казалось, что земля выбивается у неё из под ног.
Медицинский комплекс сохранял дееспособность, вставшие на его оборону бойцы держались не в пример лучше другим участкам. Медперсонал трудился не переставая, раненные поступали ежеминутно. Раны были ужасающими, зачастую просто пара-магия была малоэффективна, тогда в ход шли старые проверенные медицинские средства.
В какой-то момент окружающие заметили что Квина явно не в себе. На операционном столе прямо передней только что умер молодой кадет. Кадоваки опустила руки, неподвижно замерла рядом со столом.
– Сейчас… – невнятно проговорила она себе под нос, срывая с лица маску и скидывая перчатки. – Сейчас, иду…
Кадоваки выбежала из операционной провожаемая растерянными и сочувственными взглядами.
– Спеклась, Бабуля, – произнёс кто-то. – Совсем тронулась, бедная…
Бабуля не тронулась. И не спеклась, как могло показаться. Квина Кадоваки услышала зов.
Второй уровень был ещё больше ввергнут в хаос битвы чем главный выход. Из аудиторий наседали десантники, кадеты и сииды из последних сил пытались сдержать их. Моё появление несколько их воодушевило, вместе с ближайшей группой мы перешли в наступление. Вероятно, я подвергся тому же эмоциональному состоянию что и Даггерт Хэгг несколько минут назад. Отправляя вперёд ледяное заклинание, я никак не рассчитывал что лёд примет такие огромные формы. С убийственной скоростью он снёс оказавшихся у него на пути десантников и разломал стену в аудиторию. Мы понеслись вперёд, не забывая прикрываться протектами…