Львиной Тропой. Пульс

По всему выходило, что договор был исключительный, как минимум он не был ограничен временными рамками. Мы поступали в распоряжение нанимателя, то есть Риноа Пинвилл, с момента установления контакта и вплоть до провозглашения независимости Тимбера. Мы и только мы, никакой подмоги, никаких замен. И ни слова о Саде Гальбадия.

Наша группа переглянулась. Определённо, впереди нас ждёт какая-то подстава. Хотя подставой уже был тот факт, что нас практически навсегда продали этим бездарям. Значит поэтому у Крамера был такой виноватый вид?

– Это охренеть как долго, – протянул Зелл с раздосадованной миной на лице.

– Только не нужно вот таких трагичных лиц! – с нажимом произнесла Риноа. – Мы наняли сиидов не для того, чтобы выслушивать жалобы! В документе всё ясно прописано. Есть возражения?

Зелл топнул ногой, отчего Зон попятился, а Уотс зажался в угол.

– Спокойней, Ёж, – произнёс я. – Возражений нет.

– Вот и отлично! А теперь, – Риноа прошлась по комнатке. – Теперь нам нужен новый план… Для начала стоит понять, где мы ошиблись.

– Кому-то просто стоит лучше проверять информацию, – Зон многообещающе посмотрел на Уотса.

– Минуточку! – воскликнул тот. – Не я ли говорил что это слишком подозрительная информация?! Это ты в неё вцепился, как гизард в жертву!

– Не ты ли заверял нас что информация стопроцентная?!

Клоуны.

– Ребята, сейчас не время искать виноватых, – остановила зарождающийся конфликт Риноа. – Нам нужно придумать, что делать дальше.

– Риноа, я смогу добыть сведения, но только когда мы прибудем в город, – произнёс Уотс. – Сейчас никак.

– Можем в картишки перекинуться, – предложил Зон.

– Радио, – сказал я. Увидев недоумевающие взгляды, указал рукой на приёмник. – Включите радио.

– Зачем? – Уотс продолжал хлопать глазами.

Поверить не могу, они действительно такие недалёкие?

– С недавних пор в Баламбе начали ловить радиоволны, они пробиваются через Помехи, – пояснил я. – Думаю, что у вас тоже есть сигнал.

– Подозреваю, что ты не просто хочешь послушать музыку, – усмехнулся Зон.

– У вас же есть новостная радиостанция?

– Есть и не одна, – кивнул Уотс. – Думаешь, там скажут что-нибудь путёвое?

– Просто включите радио.

Уотс полез разбираться с приёмником. Ловил он плохо, видимо совсем был старенький. На помощь к нему пришёл Зелл. Совместными усилиями она смогли заставить его работать. Хрипя динамиками, приёмник голосом диктора поведал нам о проблемах с расплодившимися в лесах монстрах, о ценах на тимберскую энергоруду, о многом. В том числе и о прибытии президента Винцера Делинга в республику Тимбер с официальным визитом. О его целях обещались сообщить в следующем часу. Далее речь пошла о недавнем конфликте между Федерацией и Герцогствами. Ничего нового по этой теме мы не услышали: Федерация утверждала о непричастности регулярной армии к этому инциденту и валила всё на мятежников, обещалась разобраться и сурово покарать виновных.

Как же! Плавали, знаем.

Совы переглянулись.

– Как вы считаете, зачем Делингу вообще приезжать к вам? – спросил я.

Лидеры сопротивления вновь принялись играть в гляделки.

– У меня есть версия, – Уотс, словно в школе, поднял руку вверх. – Телестудия.

– Верно! – подхватила Риноа. – Я частенько гуляла с Анжело в том районе, видела, что вокруг неё было достаточно оживлённо в последние дни. Много гальбадианцев в форме. Возможно, что в штатском не меньше.

Вот вам и ответы на все вопросы.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, – произнёс Зон. – Мы уже обожглись один раз, не хотелось бы снова подставляться.

Хоть кто-то из них решил учиться на собственных ошибках.

– Я всё проверю как прибудем! – воскликнул Уотс.

– Только чтобы не как в этот раз! – Зон погрозил ему кулаком. – Я вот что подумал, а зачем Делингу вообще наша студия, у него что, своих мало?

– Вы ближе к Доллету, – вступил в разговор Зелл. – По радио говорили о конфликте ФГН и Герцогствами. Сказали то же, что и до этого. Якобы это недоразумение и результаты бунтов в армии.

– И? – Риноа внимательно смотрела в нашу сторону.

– В Доллете находится весьма мощная башня связи, – пояснил Зелл. – Она может передавать сигналы через эфир, за пределы Гальбадии, минуя Помехи. В Баламбе тоже есть связь, как недавно сказал Лев. Есть версия, что гальбадианские инженеры как следует покопались в ней.

– Ёж, – одёрнул я Динхта. – Ты много говоришь.

– Мы ведь на одной стороне! – возмутилась Риноа.

Ошибаешься, мы просто на тебя работаем. А если бы было иначе, то всё равно тебе не стоит знать о наших делах в Доллете, особенно теперь, когда мы столкнулись со спецслужбами. Мало ли.

– Хорошо, – кивнул Зон. – Допустим, президент хочет выступить на телестудии и чтобы его услышал весь мир или хотя бы часть его. Но что такого важного он хочет всем сказать?

– Мир во всём мире! – весело воскликнула Сельфи, решив, наконец-то, выйти из своего мрачного состояния. – Любовь, дружба и жвачка!

Сильно сомневаюсь.

По лицам присутствующих я понял, что не один так считаю.

– Что ж, до Тимбер-Сити ещё минут тридцать ехать, – Зон достал колоду карт. – Может, всё же перекинемся?

Фигура в оранжевых одеждах, активно работая локтями, спешно покидала платформу, на которую только что прибыл экспресс Баламб-Тимбер. Народу из Балабма этим рейсом прибыло очень уж много, что ещё сильней портило настроение.

Для себя Квистис Трип уже усвоила, что этот день она вряд ли когда-нибудь забудет.

Всё началось ещё до рассвета, когда её в срочном порядке вызвали в деканат, выдернув из постели. Сейфер умудрился сбежать. Это обнаружил дежурный, который вместо того, чтобы как любой уважающий себя кадет вопреки уставу завалиться спать, решил сделать очередной обход вверенного ему этажа. Он и обнаружил отрытую камеру с нелестным посланием на стене. Смятый баллончик краски, который Квистис предъявили в деканате, был одной из многих капель в чаше терпения всемогущего руководства, и без того давно уже переполненной.

Поначалу Трип решила, что её попросту разыгрывают. Сбежать из камеры было невозможно, если только ему не открыли дверь. Ей предъявили записи видеонаблюдения. Тут-то у Квистис глаза полезли на лоб: на них отчётливое изображение праздно слоняющегося по своим апартаментам Сейфера, как и Сейфера, праздно лежащего, сменялось на смытое, едва заметное, пятно. Это же пятно ночью плавно продефилировало прямо под объективами прямиком на выход. На записи из коридора в момент открытия двери камеры оказалась сильная рябь, разобрать, кто именно открыл Алмази дверь, было невозможно.