Lvl 1: Благодарные Мертвецы

— Мёрдок, я хочу, чтобы ты знал. Я не знаю, как у нас дальше всё сложится, проведём ли мы бок о бок долгие годы, или же вскоре разбежимся по разным городам... Просто знай: этот момент я сохраню в своём сердце навсегда.

— Да стреляй уже, пидарасина! — рявкнул я.

Выстрел я немножечко успел услышать, а потом наступила тьма.

Впрочем, она быстро закончилась. Я обнаружил себя стоящим в магическом круге у Сандры на работе. Сандры пока, ясен пень, не было. Я прошёл к стулу, шлёпнулся на него. Окинул взглядом инвентарь. Рабочая электруха вывалилась, легендарный Риккенбакер на месте. Рандом такой рандом, эх...

— Рандом-рандом окутал землю вновь, — тихонько запел я, положив голову на ладони. — Далеко-далеко нерандомная любовь... Рандом имеет нас, но за нами нет вины. К виртуалу мы прикованы наве-е-е-еки... Бессмертные навеки мертвецы.

Любовь... Вот и брат говорит, что любовь. Сердце у меня, значит, золотое. А любить я, значит, не могу и не умею. А если б умел — песни бы писал хорошие, а не то говно, что пишу.

Да, говно! Да, пишу! Зато у меня мечта хотя бы есть. Своя, чистая и не обосраная. Как батя завещал, которого я ни разу не видел, но какая-то частица меня была у него в яйцах, и эта частичка, может, передала мне на генном уровне этот ужас перед тем, чтобы жить без мечты.

Это легко — заменить мечту деньгами. Легко — просрать мечту, как мой брат. Кто он теперь на своём проекте? Винтик. И проект е**т со всех сторон все, кому не лень, а ведь он ещё на стадии «совершенно секретно». Когда же эта херь будет запущена официально, от мечты моего брата рожки да ножки останутся. Тем всегда и заканчиваются мечты — осчастливить человечество. Всё превратилось в говно. Союз — говно, перестройка — говно, девяностые — говно, двухтысячные — говно. И айфон говно, и фейсбук говно, и тик-ток говно. И проект моего брата ляжет вишенкой говна на этот говноторт.

Ну и где вы все, успешные, талантливые, гениальные, даже е**щиеся по тайм-менеджменту? Набиваете мешки баблом, чтобы потом оставить это бабло своим детям, чтобы хоть они попытались дотянуться до настоящей, необосраной мечты? Или вваливаете в церкви и благотворительность, чтобы хоть самих себя убедить, что в вашей жизни есть смысл? А когда мужик (ну или баба — один хер в данной ситуации) использует ваше драгоценное говно, чтобы реально сохранить своего сына, своего Колюнчика, вы хватаетесь за голову и бегаете в истерике, как пидарасы, во время полового акта нащупавшие вагину у своего партнёра.

Я плевал на вас.

Я блевал на вас.

Уроды.

Дверь открылась, я поднял на вошедших слезящиеся глаза.

— Коленька, — всхлипнул я. — Колюнчик! Деточка моя, сыночек. Я тебя не брошу. Я не такой, как все эти педрилы. — Я встал и, шатаясь, подвалил к Коле, обнял его. — Можешь на меня всегда положиться. Я тебя воспитаю, я от алкоголизма вылечусь — ради тебя. Мне-то самому плевать, я и алкашом поживу. А вот ради тебя — вылечусь. Век воли не видать, Коля! А нам с тобой и так её не видать...

— У-у-у, — протянула Сандра. — Погнали пьяные рыдания. Мёрдок, давай ты хоть оденешься, а? А то мне как-то неуютно смотреть на двух обнимающихся мужиков, один из которых голый.

— Мёлдок, — пролепетал Коля, и я, взяв шмотьё у Сандры, разрыдался.

TRACK_37

Я быстро пришёл в себя. Попил, поел, ещё попил, ещё поел. Здоровье восстановилось на три четверти, дальше не хотело. Больше того — начало уменьшаться. Ну, это мы знаем, да... Нацедил себе пивка в кабаке, выпил. Здоровья прибавилось. Зато потом шкала чуть уменьшится.

Девки выдали мне вчерашний заработок — негусто... Да и Миллер ещё за неделю снял. Сука злобная.

— Босс, мы как, репать будем сегодня? — спросил Рома, сунувшись в кухню, где я сидел.

— Без меня, — покачал я головой. — Тренируйтесь. Качайте навыки. А у меня пока дела. Менеджера нет — приходится самому шустрить, дела устраивать.

— Понял, — сказал Рома. — Иствуда п**дить можно?

— Нельзя. Барабаны п**ди.

— А если он залупаться начнёт?

— Поцелуй его — вот он охереет.

— Босс?..

— Ром, ну ты — взрослый человек, придумай что-нибудь, а?

— Ла-а-адно.

Когда я выходил, они уже начали лабать. А ничё так. Злобненько. Даже текст какой-то просится.

Нет, я не носил штанов с подворотами,

Нет, я не тусил с гопотой и задротами.

Нет, я не делал себе дорогие причёсочки,

И не вешались на меня гламурные тёлочки...

Господи, это что, рэпняк? Докати-и-ились. Алкоголизм — он такой алкоголизм.

— Вивьен, — кивнул я Вивьен на входе.

— Мёрдок, — кивнула мне Вивьен. — Отлично зажигал вчера.

— Спасибо, детка.

Я поднял ладонь, она по ней хлопнула. На том и разошлись.

Кабинет брата действительно уже восстановился. Я вошёл, устало шлёпнулся в кресло. Брат посмотрел на меня, потом — на другой монитор. Видимо, читал мои логи. Присвистнул.

— Н-да-а-а... Нашёл ещё один баг.

— Это какой? — зевнул я.

— На крыши домов забираться возможности нет. Официально. Тебя буквально притягивают все глюки. Или ты их. Вот и Рчн этот к тебе приполз.

— Он не глюк, — мрачно сказал я. — Он живой человек.

— Он умер, Мёрдок...

— Я тоже умер. А ты со мной разговариваешь. Может, я глюк?

— Извини, я... Я не хотел. Давай начнём с начала. Ты подумал над моим предложением?

— Подумал. В жопу твоё предложение.

— Не ожидал...

— И не надо было. Я возьму под крыло пацана и постараюсь вырастить из него не такую мразь, как все вы, а хоть что-то, похожее на человека. И за это я ничего не возьму. А ты мне просто так сейчас снимаешь алкоголизм. И больше мне нихера от вашей братии не надо.

— Может, денег?

— Я сказал: нихера! Победу одержит только тот, кто сражается. А я — воин, и я буду сражаться, пусть даже поле битвы мне досталось вот такое у**ищное. Не жду от вас никакой помощи, но и вы от меня хер чего получите. Ни помощи, ни информации, ни отчётов.