Лягушка-принцесса

— Не могла, — вслух согласилась с ней Ника, предполагая, что их разговор, скорее всего, очень скоро дойдёт до ушей Пласды Септисы Денсы. — Но ты была обязана предупредить меня об этом!

— Но госпожа Септиса приказала перебрать ваши вещи прямо перед тем, как вы отправились на Ипподром, госпожа Юлиса, — еле слышно пробормотала рабыня.

— Не имеет значения! — подавшись вперёд, отрезала племянница регистора Трениума. — Ты вполне могла успеть предупредить меня о приказе госпожи Септисы! Это же мои вещи!

Последние слова она почти прошипела, буравя собеседницу разъярённым взглядом.

— Да, госпожа, — не поднимая головы, пролепетала та. — Виновата, госпожа, не наказывайте меня строго, госпожа. Я больше не допущу такой ошибки, госпожа.

— Сейчас же собери с верёвок все… мелкие вещи и сложи их в сундук! — приказала девушка, раздражённо подумав: "Нечего всем на мои трусы любоваться".

Получившая нагоняй служанка торопливо спрятала нижнее бельё госпожи на место, после чего вновь принялась тереть мочалкой и без того чистый пол.

Когда она унесла лохань с грязной водой, госпожа, вскочив с кровати, быстро спрятала пояс с деньгами в сундук.

Вернувшись в постель, она укрылась до подбородка лёгким одеялом, отметив про себя, что надо бы отремонтировать пояс и начать вновь его носить, иначе в один прекрасный день она может остаться совсем без денег. Вряд ли сами родственники польстятся на её крохи. Но вот за всех их рабов Ника не могла поручиться, особенно после того, как Финар передал Риате письмо от Ина Валия Дрока.

Вот только сейчас, когда рядом нет верной Риаты, придётся надевать пояс в одиночку. А это очень неудобно. Да и у тётушки могут возникнуть к племяннице неудобные вопросы по поводу столь странного предмета дамского туалета. В том, что хозяйка дома о нём узнает, девушка не сомневалась.

Гораздо проще носить с собой какую-нибудь драгоценность. Возможно, стоит купить на оставшиеся деньги браслет? Нет, он будет на виду, а в семействе Септисов ходить дома с дорогими украшениями не принято. Тогда стоит приобрести что-то вроде ожерелья и носить его под платьем, прямо на голое тело.

— Вот батман! — почти вслух охнула попаданка, резко садясь на кровати и испуганно зажимая ладонью рот.

У неё же есть ещё один сапфир, спрятанный во шве рукава рубахи почти подмышкой. Камешек небольшой, но удивительно насыщенного голубого цвета. Как же она могла о нём забыть?

"Совсем памяти не стало, — мысленно проворчала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы сейчас же не броситься во двор и не проверить сохранность сокровища. — Вот только бабуля правильно сказала: "Здесь в такой одёжке не ходят". Камешек надо перепрятать так, чтобы всё время был на виду, но в глаза не бросался".

Кулон на шее и карманчик в трусах девушка после недолгого размышления тоже отвергла. Во-первых, не гигиенично; во-вторых, во время стирки подобная деталь нижнего белья просто не сможет не заинтересовать её служанку. Теперь Нике следовало помнить, что рядом с ней нет ни одного человека, которому она могла бы хоть сколько-нибудь доверять.

Когда солнышко стало клониться к закату, Увра, посчитав, что вещи уже достаточно прожарились, принесла остальную, висевшую во дворе одежду.

Глядя, как рабыня аккуратно складывает платье, девушка вдруг поняла, как сделать так, чтобы сапфир, находясь под рукой, оставался незаметным для окружающих.

Вот только к проведению операции по маскировке драгоценного камня следовало подготовиться заранее.

Не желая встречать любимых родственников в постели, племянница регистора Трениума встала, заявив в ответ на ворчание бабули, что ей гораздо лучше, и она сможет спокойно поужинать за столом.

Торина Септиса Ульда, сидя на скамеечке, рассказывала внучкам очередную историю из времён своей молодости, когда со стороны прихожей донёсся какой-то шум.

— Хвала богам, наконец-то вернулись! — прервавшись буквально на полуслове, облегчённо выдохнула старушка.

Не утерпев, Гэая вскочила и бросилась навстречу родителям.

Хозяева вошли на семейную половину, громко смеясь и переговариваясь. Прижавшись к матери, дочь с горящими от возбуждения глазами расспрашивала её о гонках, а та что-то объясняла, энергично жестикулируя руками.

Глава семейства, заметив племянницу, лукаво улыбнулся.

— Я вижу, вам уже лучше, госпожа Юлиса?

— Да, господин Септис, — поднявшись со скамейки и отвешивая короткий поклон, ответила Ника. — Госпожа Септиса приказала напоить меня вином с мёдом, и сейчас голова болит уже гораздо меньше.

— А это не прогулка с принцем так благотворно повлияла на ваше самочувствие? — насмешливо фыркнула тётушка, сгоняя с лица улыбку.

— Какая такая прогулка? — моментально встрепенулась бабуся, а Гэая, отстранившись от матери, вопросительно уставилась на двоюродную сестру.

— О чём вы только думали, госпожа Юлиса, шатаясь по всему городу с его высочеством? — вскричала супруга регистора Трениума. — Разве приличествует девушке столь древнего и знатного рода вести себя так вызывающе?! Если вы не цените свою репутацию, подумайте хотя бы о нашей!

— Я не шаталась, госпожа Септиса, — с достоинством возразила племянница. — Я шла домой.

— Бок о бок с молодым человеком! — возмутилась Пласда Септиса Денса. — У всех на виду!

— С его высочеством мы встретились на площади у входа в Ипподром, — подчёркнуто игнорируя ядовитое замечание тётушки, продолжила племянница, обращаясь к криво ухмылявшемуся дяде. — Принц выразил желание меня проводить. Я отказывалась, но он настаивал. И что мне оставалось делать?

Она вновь перевела взгляд на пылавшую праведным гневом хозяйку дома, но не дав ей заговорить, продолжила с прежним накалом:

— Не могла же я посадить его с сбой в паланкин? Тогда разговоров было бы ещё больше!

— Вам следовало объяснить его высочеству, что подобное поведение не к лицу сыну императора, — чопорно, подобно старой британской деве времён царствования королевы Виктории, заявила Пласда Септиса Денса.

Её супруг, с пьяным любопытством следивший за их разговором, насмешливо фыркнул.

"Ты хоть сама-то веришь в то, что говоришь?" — с раздражением подумала Ника, но вслух сказала, разведя руками: