Лягушка-принцесса

— Увы, госпожа Септиса, принц меня не послушал.

— Ай да внучка! — залилась старческим дребезжащим смехом Торина Септиса Ульда, а Гэая смотрела на двоюродную сестру со смесью страха и восхищения.

— Если бы государь уже не попросил у меня вашей руки для принца Вилита, госпожа Юлиса, подобная прогулка вам бы даром не прошла, — ухмыльнулся регистор Трениума, погрозив ей пальцем. — Но уж если это случилось, то пусть весь Радл знает, что моя племянница скоро войдёт в род Тарквинов! Не так ли, дорогая?

Он лукаво глянул на супругу, всё ещё продолжавшую изображать из себя строгую классную даму из института очень благородных девиц.

— И всё равно! — упрямо проворчала та. — Подобный поступок бросает тень на всю нашу семью!

Покачав головой, Итур Септис Даум, пьяно махнув рукой, распорядился:

— Прикажите подавать ужин! Сегодня я намерен пировать со своими верными коскидами! Надо же и дома отметить нолипарии.

— Сейчас, господин Септис, — сухо отозвалась хозяйка дома и крикнула, направляясь на кухню. — Эминей! Куда ты запропастился, бездельник!

Позабыв о гонках и Ипподроме, Гэая подбежала к двоюродной сестре.

— Вы вот так прямо и шли до самого дома, госпожа Юлиса?

— Ну что ты, — поспешила разочаровать девочку Ника. — Прошли примерно с пол арсанга, потом я сказала, что очень устала и села в паланкин.

— Всё равно, — это много, — с завистью проговорила дочка регистора Трениума. — Наверное, это очень приятно, госпожа Юлиса, идти рядом с красивым принцем и не обращать внимания на всякие там сплетни?

— Приятно, — не стала скрывать собеседница.

— И чего взбеленилась? — глядя вслед гордо удалявшейся хозяйки дома, проворчала свекровь. — Вы же с ним уже жених и невеста. Вам вместе скоро детей делать, а тут, подумаешь, по улице прошли. Забыла, как сама с Итуром на диолиях обнималась.

— Но у нас с Вилитом ещё не было помолвки, — мягко напомнила старшая внучка. — Вот госпожа Септиса и беспокоится.

— Уж если государь сказал, то уж на попятную не пойдёт! — с непоколебимой уверенностью заявила Торина Септиса Ульда и недовольно проворчала. — Дурью она мается, вот и всё.

Женщины чинно ужинали на семейной половине, а из парадной части дома доносились неясные голоса, звон посуды и взрывы смеха.

Рабы регистора Трениума то и дело таскали туда блюда и амфоры, а его родственницы вели неспешный разговор, потягивая разведённое вино и заедая печеньками.

Ника наконец-то смогла поделиться своими впечатлениями о Ипподроме и гонках. Слушательницы изредка давали пояснения и обращали внимание на то, что она не заметила.

— На праздниках в честь Питра и Аксера устраивают бои пугнаторов, — проговорила бабуля и пояснила для старшей внучки. — Ну, для призовых бойцов.

— Отец рассказывал, — кивнула та. — Только я уже не помню: они проходят тоже на Ипподроме, или в Радле для этого есть другие места?

— На аренах, — пояснила старушка.

Ника энергично закивала головой.

— Ну, конечно! Теперь вспомнила!

— В нашем регисте есть Арена Кикила, — не обращая на неё внимание, вдохновенно продолжила рассказчица. — Только она деревянная и старая. Сын уговаривает наших богатеев сложиться и построить каменную, но те что-то не спешат порадовать граждан.

— В Кринифии в прошлом году такая открылась, — прожевав кусок, сообщила Пласда Септиса Денса. — Тогда ещё отпущенники Липид и Варий Мниуссии в честь своего покровителя трибуна Герма устроили травлю волков и медведей. Зрелище, говорят, было потрясающее.

"Значит, местные гладиаторские бои ещё только начали входить в моду", — подумала попаданка, машинально кивая головой.

Помогая хозяйке раздеться, Увра негромко поинтересовалась:

— Мне ложиться с вами, госпожа?

— Вот ещё! — возмущённо фыркнула девушка. — Спать будешь на полу. Под кроватью шкуры и одеяло. Не замёрзнешь.

— Да, госпожа, — проговорила рабыня с явным облегчением.

Утром, пока невольница бегала за водой для умывания, Ника потихоньку надрезала узкий поясок, которым подвязывала платье, а чтобы придать повреждению более-менее естественный вид, как могла растрепала края прорехи.

Одеваясь, она заметила "аварию" и долго сетовала по этому поводу. Поскольку запасным племянница вовремя не озаботилась, она попросила тётушку отпустить свою рабыню на базар.

— Пусть подберёт какой-нибудь пояс, а то этот того и гляди развалится.

Внимательно осмотрев повреждение, хозяйка дома осуждающе покачала головой.

— И где это только вас угораздило, госпожа Юлиса?

— Не знаю, госпожа Септиса, — беспомощно развела руками та.

— Ни к чему вам зря деньги тратить, — немного подумав, объявила супруга регистора Трениума. — Найдём вам пояс, только подождите немного.

Зная её скупость, девушка предвидела подобное развитие событий, и поэтому довольно улыбнулась.

— Спасибо, госпожа Септиса.

Позавтракав, Пласда Септиса Денса принялась раздавать задание рабам, потом пришёл торговец фруктами, следом за ним мясник, так что очередь до Ники дошла уже ближе к полудню.

Зато Ушуха принесла сразу три пояса.

— Выбирайте, госпожа Юлиса! — царственным жестом предложила тётушка.

И хотя племянница прекрасно знала, чего хочет, она самым внимательным образом осмотрела кожаный ремешок с рядами металлических бляшек, потом пояс, сплетённый из узких кожаных полосок, но выбор остановила на матерчатом.

— Если можно, вот этот, — смущённо проговорила девушка.

— Ну, если он вам так понравился — забирайте, — пожала плечами супруга регистора Трениума. — Только он уже не новый.

— А я украшу его вышивкой! — совершенно искренне обрадовалась Ника, поскольку собеседница, сама того не желая, ей сильно подыграла. — И он будет выглядеть чудесно. У вас есть цветные нитки, госпожа Септиса?

— Не знаю, — слегка растерялась хозяйка дома. — Надо посмотреть.

И тут же спросила:

— Так вы вышивать умеете?

"И на машинке", — так и вертелось на языке у попаданки фраза из классического советского мультика про Дядю Федора.

Нельзя сказать, что Виктория Седова сильно увлекалась рукоделием. Но оказавшись в инвалидном кресле, пробовала занимать себя и вышиванием. К сожалению, надолго её не хватило, но кое-чему она всё же научилась, поэтому могла с чистой совестью, ответить: