Лягушка-путешественница. Часть 2

– За это он проживает с семьёй в моей усадьбе, - нахмурился капитан, видимо, уловив упрёк в словах собеседницы.
– И получает часть платы за представления.

– В вашем городе есть свои актёры?
– поспешила сменить тему пассажирка.

– Да. Но они дают представления только зимой. В то время, когда бушуют шторма в море, решаются выходить только самые отчаянные рыбаки. А рачительные хозяева прячут корабли в сараях на берегу.

Чувствуя, что у неё есть ещё масса вопросов, Ника собиралась задать их на следующий день. Но погода внесла существенные коррективы в грандиозные планы девушки. С раннего утра зарядил нудный противный дождь, загнавший под крышу весь экипаж за исключением рабов и вахтенных. Пассажирка, не желая тесниться в каютке с капитаном, расположилась в трюме, где прятались ганты и трое храбрых матросов. Заняв противоположный от неё угол, они тут же принялись травить байки, вешая лапшу на уши Орри и Рейко. Женщины либо спали, либо слушали ужасно правдивые рассказы суровых морских волков.

Ника тоже не стала терять времени зря, забросав Риату разнообразными вопросами о её жизни в семье Тура Мария Друна. Вдруг край плаща, отгораживавшего её закуток, отогнулся.

– Впустите, госпожа Юлиса?
– улыбаясь, спросила Паули на ломаном радланском.

– Заходи, - вернула улыбку девушка, помня, что совсем недавно убила её соотечественницу и даже подругу.
– Вернее - заползай. Тут во весь рост не выпрямишься.

– Зато сухо и не дует, - сказала гантка.

Дождавшись, пока она усядется и расправит платье, Ника вежливо поинтересовалась:

– Что нужно, Паули?

– Служить вам хочу, госпожа, - огорошила её женщина, тут же добавив.
– Только не в рабах.

Девушка растерянно захлопала глазами. Предложение прозвучало так неожиданно, что где-то в глубине души тревожно звякнул колокольчик: "Уж не хочет ли она отомстить за Улсину? Втерётся в доверие, а потом прикончит".

Но жизнь у дикарей научила Нику хорошо скрывать свой страх. Мило улыбнувшись, она проговорила:

– Но путь мой далёк. Канакерн - лишь краткая остановка на нём.

– Так что?
– пожала плечами гантка.
– Возвращаться мне всё равно некуда и незачем.

Задумавшись, пассажирка краем глаза уловила ревнивый взгляд Риаты. Похоже, та уже видела себя единственной наперсницей и советницей хозяйки, что Нике совсем не понравилось. Тем не менее она со вздохом развела руками.

– Сейчас у меня слишком мало денег, чтобы тебе платить.

– За еду служить согласна, госпожа, - не задумываясь, ответила Паули.
– Когда деньги будут - заплатите.

Гантка смотрела открыто и прямо, не отводя взгляд, так что девушке ужасно захотелось ей поверить.

– Как же Орри?
– усмехнулась она.
– И остальные.

– Молод он, госпожа, - грустно покачала головой женщина.
– На Лаюлу больше смотрит. Плохо чужому счастью мешать. Рейко матросом у хозяина быть хочет. Другие пусть сами новую жизнь ищут.

Паули улыбнулась.

– А кто-то нашёл.

– Да ну!
– встрепенулась пассажирка.
– Кто?

– Прости, госпожа, - покачала головой собеседница.
– Рано говорить. Счастье уйдёт.

– А ты мне служить хочешь?
– Ника мялась, понимая, что необходимо задать тот самый главный вопрос. Но всё никак не могла решиться.

– Да, госпожа, - в который раз подтвердила Паули.

– Но мне же пришлось убить Улсину, - наконец, выдохнула девушка. Голос её дрогнул, в носу защипало, и она несколько раз моргнула, пряча набежавшие слезы.

– Что вы могли сделать?
– собеседница все же отвела взгляд.
– Улсина сама хотела вашей смерти.

Гантка опять посмотрела на Нику.

– Улсина мужа сильно любила. Горевала очень, когда умер. А её той ночью хозяин, а потом все... Такое нельзя простить.

"Я знаю", - согласилась девушка и поинтересовалась:

– Ты тоже не простила, Паули?

– Нет, госпожа!
– глаза у собеседницы вспыхнули, но тут же потухли.
– Я не буду мстить. Лучше уйти далеко. Не видеть этих арнаков.

Видя, что Юлиса всё ещё колеблется, женщина с неожиданным жаром вскричала:

– Верьте, госпожа, я буду хорошо служить вам... Только не рабой!

– Ладно!
– решительно тряхнула головой Ника, гадая, хватит ли её средств, чтобы содержать ещё одного человека.

Кроме небольшого запаса серебряных монет Наставник подарил ей два сапфира пронзительно синего цвета. Девушка зашила их в рукав одной из рубах, хорошо помня слова названного папаши, что продавать их лучше как можно дальше от Канакерна, чтобы ненароком не навести беду на Картена.

– Вот только в этой одежде ты будешь привлекать к себе ненужное внимание.

Она посмотрела на Риату.

– Ты должна помочь ей сшить платье, какие носят свободные женщины.

– Слушаюсь, госпожа, - с деланным смирением кивнула рабыня.

К счастью, дождь так и не перешёл в настоящий шторм. Корабль немного поболтало по волнам, отнеся дальше от берега, и все. Погода наладилась, стало даже теплее. Жизнь на судне текла своим чередом. Люди, вынужденные тесниться на крошечном пространстве, волей - неволей привыкали, притирались, приспосабливались друг к другу. Старые обиды, если и не забывались, то отходили на второй план, прячась в глубинах памяти. Дни проходили в более насущных, текущих делах и заботе о будущем. Матросы снова стали пытаться неуклюже заигрывать со своими попутчицами, иногда добиваясь от них негромкого смеха.

Крек Палпин теперь большую часть времени проводил на палубе. Но Ильде все так же ухаживала за ним, заботливо укутывая овчиной или крепко придерживая под локоть, когда тот, шатаясь, подходил к борту, чтобы справить нужду.

Тойни тоже поправлялась , хотя по-прежнему сторонилась матросов, а на пассажирку поглядывала с откровенной ненавистью. Орри и Рейко продолжали осваивать нелёгкую морскую науку, помогая ставить и убирать паруса. Даже маалы-рабы, казалось, смирились со своей печальной судьбой, изо всех сил стараясь лишний раз не привлекать к себе внимание.

Появились первые признаки того, что судно приближается к обжитым, цивилизованным местам. Один раз на горизонте появилось серое пятнышко паруса, в другой - чёрная чёрточка чужого корабля. В обоих случаях по команде Картена гребцы резко увеличивали ход, стараясь избежать нежелательной встречи.

Комментируя своё решение любознательной пассажирке, капитан говорил:

– В открытом море свои правила, госпожа Юлиса. Здесь нет ни друзей, ни земляков, ни добрых соседей. Только в гавани мореход может чувствовать себя в безопасности. Ни один город не допустит разбоя в виду собственных стен.