Лягушка в молоке

Тони устало прервал меня:

— Ты не будешь горбатиться, как крепостная. Я сделаю то, что должен, и деньги будут. Я пытался этого избежать, но видно, ничего не поделаешь. Пиши дяде, мама. Я согласен.

Мария удручённо всхлипнула и прошептала:

— Напишу немедленно. Прости, сынок.

С этими словами она прервала разговор. Мы с Томом удивленно смотрели на Антонина. Он помотал головой:

— Не здесь. Я всё расскажу, вы же не отстанете. Пошли куда-нибудь в надёжное место.

Более надёжного места, чем оранжерея с тентакулой, я не знала. Тони мрачно шагал впереди, я семенила за ним, а Том сбегал куда-то и догнал нас около теплиц. Моя фасоль была очень умненькой, если я просила не трогать гостей, она нежно обнимала меня веточками и вела себя вполне респектабельно. Тони давно не видел тентакулу, поэтому отвлекся от грустных мыслей и удивленно рассматривал чудо-растение.

— Вот это да! Какая здоровая фасолина вымахала. Чем же ты её откормила?

Я погладила свою любимицу.

— Это она в благодарность в рост пошла. Я её люблю и хвалю, а ей нравится. Она же моя малышка.

Тентакула радостно застучала стручками, соглашаясь.

— А что она делать будет, когда ты через три года школу закончишь? Пропадёт без тебя, как думаешь?

Я счастливо улыбнулась.

— Мы с профессором Бири договорились, я росток заберу с собой. А к ней приезжать буду хотя бы раз в год. Я без неё тоже не смогу.

Том вытащил бутылку и бутерброды. Он сам разложил нехитрую снедь на моей парте и обратился к Долохову:

— Давай помянем Филиуса Малфоя, а потом ты нам расскажешь, что ты «должен» сделать. А мы все вместе подумаем.

Огневиски обожгло горло, но потом мягко согрело изнутри. Я не люблю алкоголь в принципе, но после грустных событий сегодняшнего дня не стала отказываться. Тони немного помолчал, а потом заговорил:

— У мамы есть дальняя родня, она его дядей называет. Неприлично богатый старик с отвратительным характером и ненормальной внучкой. Когда мы остались без дома и денег, мама ему писала, просила помочь. Он тут же ответил, что денег даст, если я женюсь на его внучке, как только школу закончу. Мама отказалась, конечно. Недавно он список приданого прислал, предлагал авансом денег подкинуть, если я Нерушимый Обет дам. Аннушка меня на десять лет старше, но совершенно ненормальная. Она — тихая, сидит да в куклы играет. Развитие у неё на уровне пятилетнего ребёнка, к счастью, она — сквиб. Ей три года было, когда дед с дочерью, зятем и внучкой из Крыма сбежал, вместе с белогвардейцами. Их Красные маги в угол загнали, а зять струсил и женой с дитём прикрылся. В них «Круцио» кинули, ещё чем-то, в ребёнка попали. Дочка сама мужа убила, но и сама погибла, а деда с внучкой Красные отпустили. Пожалели, подлечили даже. Только Аннушка так и не поправилась. Дед старый уже, его понять можно. Он внучку пристроить старается, боится за неё. Я, конечно, всегда мечтал по любви жениться, чтобы как у мамы с папой. Не повезло, видно, не судьба. Зато там дом в Швейцарии большой, дед обещал и подругу мамину с сыном у себя поселить. Летом отвезу туда маму с Амандой и Абрашей, не вечно нам у них кантоваться. После помолвки с барменом рассчитаюсь. Вас не смогу с собой позвать, простите.

Том решительно прервал Долохова:

— Ты об этом не беспокойся. Мы проживём, не волнуйся. Знаешь, ты — прав. Семья — это главное. Ради живой матери я бы то же самое сделал. Ты прав, Тони. Мы с тобой. Верно, Хел?

Я ласково погладила Антонина по плечу:

— Мы с тобой, что бы ни случилось. Ты сам принимаешь решение, а мы тебя поддерживаем. Знаешь, тебе не обязательно жениться на бедняжке. Поднатужимся и проживём все вместе, Тони. Подумай ещё. И помни, мы — семья. Можешь на нас рассчитывать. А если женишься, то я выучусь на колдомедика и вылечу твою Аннушку. Жилы порву, но вылечу. Мы с тобой, Тони. Навсегда.

Антонин немного повеселел, хлопнул еще стопку огневиски и хитро прищурился:

— А раз семья, миритесь! Надоело между вами разрываться. В семье обидам места нет. Ну? — он грозно нахмурил брови.

Том нерешительно прокашлялся.

— Прости меня, Хел. Только объясни, почему ты не захотела со мной на бал идти? Тебе Крис нравится? Я постараюсь понять, обещаю…

Я устало махнула рукой.

— Да ладно, я не сержусь. Кристофер мне не нравится, и бить его было не обязательно. Всё дело в платье, вернее, в полном его отсутствии.

Том удивленно наморщил лоб.

— Как нет платья? А то синее, оно очень даже красивое. И тебе идёт, ты в нём такая взрослая была.

Всё-таки мужики — идиоты. Даже лучшие из них. Вспомнил синее платье. М-да, клинический случай. Я тихо озверела и подпёрла руками бока.

— А скажи-ка мне, человек с прекрасной памятью, когда ты на мне это синее платье видел?

Том поднял глаза к потолку:

— Ну как же, на выпускной вечеринке у Слагхорна. Тогда, два года назад…

Тут он понял, почему я не ношу это «взрослое» красивое платье и потрясённо прошептал:

— Хел, я — идиот. Оно тебе маленькое, да? Короткое? Ты же выросла за два года. Хел, а я себе такого понапридумывал, ты бы знала!

Тони смеялся, а Том растерянно заглядывал мне в глаза:

— Да ты его уже выменяла на что-нибудь, я уверен! Ой, дурак, ой, прости!

Я злобно пробурчала:

— На четыре банки армейской тушёнки, еще летом, в деревне. Хорошее платье было, мы два дня на него пировали.

Долохов неожиданно серьезным тоном сказал:

— Хел, с меня лучшее платье, когда разбогатею. Я куплю тебе платье в самом модном салоне, и поведу тебя в лучший ресторан. Мы будем есть фуа-гра и пить самое дорогое шампанское. Я тебе обещаю.

Он повернулся к Тому и ехидно сказал:

— Вас с собой не возьму, будете с Абрашей слюной исходить. Хотя нет, Хел не позволит. Пойдём все вместе. Мы же семья.

Он подтолкнул нас друг к другу и обнял обоих вместе. Тентакула нежно гладила меня по голове и постукивала стручками друг об друга, по своему обыкновению. На бал мы не попали, но никто из нас об этом не жалел. Ночь мы провели в Больничном крыле, пригодились мои связи с госпожой Хэлси. Абраксас пришёл в себя через три дня, но прежним беззаботным мальчишкой больше не был. Он написал матери, её выписали из лечебницы через неделю, и она прислала флакон с воспоминаниями спасённой ведьмы. Мальчики посмотрели его в думосборе Слагхорна, но мне не показали. Том отрезал: