Любите ли вы САГАН?..

В сентябре появилось немалое количество критических статей. Они очень сдержанны. В газете «Монд» Эмиль Энрио объяснял, почему этот роман не вызвал у него большого интереса: «Несмотря на «смутную улыбку», это опять портрет ее маленького разваливающегося мирка, предмета ее наблюдений, столь удручающего мадемуазель Саган. В то же время совершенно очевидно, что у нее нет никаких иллюзий в жизни». Мадлен Шапсаль, ведущая литературную рубрику в журнале «Экспресс», посвятила ей обширную статью: «Франсуаза Саган делает над собой усилие и воскрешает эти приятные или мучительные воспоминания прошлого, которые составляют общее богатство, собственность всех тех, кто однажды оказался в человеческой плоти. Именно этим, возможно, объясняется то, что у нее столь много самых разных читателей». В другом номере журнала «Экспресс» Мадлен Шапсаль обращается непосредственно к автору. Она сообщает Франсуазе Саган о нескольких синтаксических ошибках, и это правда. Писательница не отрицает подобных фактов: «Я не люблю нарочито небрежного стиля, равно как и текста, перегруженного придуманными эпитетами. Для меня прежде всего важна мелодия фразы. Ошибка во французском языке не приводит меня в ужас». Это жесткое интервью несколько вывело из равновесия знаменитую романистку. Она признается с большой покорностью, которая когда-то умилила всю Америку, в своем желании однажды написать «очень хорошую книгу». Франсуаза особенно останавливается на чертах, общих для всех ее произведений: «Больше всего меня интересует одиночество». Андре Моруа не разделял мнения своих собратьев по перу. Он сравнивал Саган с Прустом, для нее, естественно, это был самый ценный комплимент. «Слабый запах небытия витает в этой книге, как и в двух предыдущих, — пишет он, — у него свой шарм, как у Саган, так и у Пруста». Такие параллели могут удивить. Тем не менее центральная тема их произведений одна и та же. Человеческие существа погружаются во время, и их уносит течение дней. Каждый в момент страдания считает, что его страсти вечны. А потом, постарев на один год, разбитые немощью, все собираются вместе вокруг остывших страстей. Этим вечером у Мапиграссов, при сохранении всех канонов, был устроен дневной спектакль с участием принца Германта, персонажа из произведения Пруста «Обретенное время». Что до Робера Кемпа, журналиста из «Нувель литтерэр», то он по-прежнему выражал восхищение молодой романисткой, которую повстречал на днях на церемонии вручения «Премии критиков»: «Прочитав роман «Через месяц, через год», я продолжаю рассматривать ее как существо необыкновенное, наделенное странным и хрупким талантом». Сама Франсуаза Саган уверяла, что ее последняя книга — самая удачная из всех: «Это мой первый настоящий роман, а не рассказ, где характеры героев мне не очень удавались. Мне он нравится больше, чем два первых романа, поскольку в нем больше действующих лиц, у него есть основная тема, на которой и строится вся книга. В предыдущих книгах единственным чувством, которое связывало героев, была страсть. Здесь им приходится бороться с неумолимо уходящим временем». Ежедневная газета «Франс суар» вместо публикации классического комментария к роману организовала опрос общественного мнения в одном крупном Книжном магазине на правом берегу Сены, чтобы определить, что представляют собой читатели Саган. Выяснился прежде всего тот факт, что после публикации романа «Через месяц, через год» стали больше продаваться романы «Здравствуй, грусть!» и «Смутная улыбка». Также был сделан вывод, что романы Саган продаются регулярно в течение всего года. Что касается читающей публики, то это на 80 процентов женщины (от шестнадцати до сорока лет) и иностранцы, которые считают ее достойным представителем французской литературы.

Несмотря на небольшой объем, роман «Через месяц, через год» вызвал неожиданные волнения, например, нелепый судебный процесс, затеянный одним из прагматичных журналистов, выразившим крайнее неудовольствие, обнаружив свою фамилию в романе. Фраза из книги: «Сорокалетний мужчина, худощавый до сухости, с выражением сарказма и угловатыми жестами, что создало ему репутацию жалкого человека», — попросту вывела его из себя. Он был так взбешен, что обвинил романистку в клевете. Франсуаза Саган, в свою очередь, выдвинула против него обвинение «в моральном ущербе, который нанес ей этот бесстыдный и бестактный процесс». К счастью, ото нелепое дело не имело продолжения.

Более мерзким было происшествие в Дюссельдорфе. В октябре 1965 года группа молодых немцев, от тринадцати до тридцати лет, сожгла на берегу Рейна некоторые произведения мировой литературы, «чтобы помешать этим тлетворным и порочным книгам попасть в руки других представителей молодежи». Среди них были романы «Через месяц, через год» Франсуазы Саган, «Падение» Альбера Камю, «Лолита» Набокова. Эти молодые люди принадлежали к Ассоциации абсолютистских христиан.

Лето 1957 года Саган провела в Боваллоне, где работала с Мишелем Манем. Они с вдохновением писали четыре песни, которые заказала Эдит Пиаф. Увы, они так и не будут никогда написаны. Но самое главное — они вплотную приблизились к сочинению оперы-балета, для чего композитор сочинил целый набор классических аккордов в сочетании с элементами джаза, в то время как из-под пера романистки вышло либретто. Ее друг Шеллер, будучи на вилле проездом, неодобрительно отнесся к этому творчеству: «Я всегда советовал Франсуазе послать к черту все эти шансонетки и все, что не касается ее романов. Ведь именно в романах проявляется ее подлинный талант». Но романистка не прислушалась к этим советам. В ее музыкальной пьесе «Неудавшееся свидание» речь шла о любви и отчаянии. «Случайно встретив, он полюбил ее с первого взгляда и поверил, что она тоже полюбила его, — пишет Франсуаза Саган. — Муж ждет ее в Нью-Йорке, а молодой человек у себя дома. Они знакомы вот уже две недели, однако в этот вечер она пообещала ему не улетать на самолете, в два часа ночи отправляющемся в Нью-Йорк, а прийти к нему и остаться с ним навсегда. Но, придет ли она? Она придет, но слишком поздно, когда он уже успеет принять большую дозу снотворного».

Осенью этот проект обрел более четкие очертания. Это будет балет продолжительностью в два с половиной часа в трех действиях, который поразит всех своей современностью. Его уже объявили событием культурной жизни конца года. Балет ставили в большой спешке: генеральная репетиция была намечена на 10 декабря на сцене «Театра Елисейских полей» в Париже. Но пока нет ни постановщика, ни хореографа, ни декораций… Конкурс танцоров еще даже не начинался. Шел поиск главных героев и артистов, способных хорошо танцевать и играть в комедии.

К первоначальному тандему присоединились несколько молодых знаменитостей 50-х годов. Постановка, которой изначально должна была заниматься сама Франсуаза Саган, была поручена Роже Вадиму, и он включился в творческий процесс сразу по возвращении из Ниццы, где закончил снимать свой фильм «Ювелиры лунного света». «Мне бы хотелось попытаться, — пояснял он, — устранить традиционную сухость, присущую балетным либретто. В нашем случае все будет очень конкретно, очень реалистично. Предметы будут здесь играть решающую роль, как это бывает, в фильмах и в жизни». Знаменитый постановщик планировал включить в балет кадры из фильмов. Джон Тора и Дон Луриа отвечали за хореографию. Для создания эскизов костюмов и декораций привлекли Бернара Бюффе, модного художника, который с головой погрузился в эту авантюру после нелегких переговоров с его агентом Пьером Берже, требовавшим не менее трех миллионов франков за каждый макет. «Неудавшееся свидание» было эклектичным и сложным произведением, — вспоминает Пьер Берже, — оно совсем не вызывало восторга. В центре всего стоял Роже Вадим. Это была игра, но игра интересная, потому что не хватало только Ив-Сен Лорана, чтобы застегивать пряжки. В работе над балетом объединились «ужасные непоседливые дети» послевоенного времени: Саган, Вадим, Бюффе, Мань. Это была новая культурная волна. Через десять лет после окончания войны каждый из нас думал, что воссоздавал «Русские балеты» и что мы были одновременно и Дягилевым, и Кокто. Что же, возможно!»

«Неудавшееся свидание» создавался в атмосфере всеобщего возбуждения, хотя предлагаемые идеи не всегда оказывались хороши. Франсуаза Саган настаивала на том, чтобы отдать главную женскую роль Жюльет Греко. Певица колебалась, однако потом, во время обеда, в конфиденциальной обстановке согласилась на это предложение подруги. Но исполнительница известной песни «Жаванез» с десяти лет ни разу не надевала ни балетной пачки, ни пуантов! Пусть Жюльет Греко подождет: у Роже Вадима есть идея получше. А почему бы не пригласить Брижит Бардо, его подругу и музу? Франсуаза Саган нашла это предложение блестящим, но признанная звезда французского кинематографа с сожалением отказалась от предложения, поскольку ее деловой график был расписан до конца 1958 года. Было предложение пригласить Джина Келли на главную мужскую роль, а кто-то в кулуарах поговаривал о том, что сам мэтр Пабло Пикассо мог бы помочь в создании декораций. Но время романтических мечтаний прошло, и каждый пришел к неумолимому выводу: для этого балета нужны профессиональные балерины и танцовщики. В поисках кандидатур романистка направилась в Лондон, в академию Волынина.

Балет «Неудавшееся свидание», общая стоимость которого доходила до 100 миллионов франков, не был закончен к декабрю, в «Театре Елисейских полей» он появился лишь месяцем позже в зале «Гарнье де л’Опера» в Монте-Карло.

3 января, накануне генеральной репетиции, Франсуазе Саган оказали сердечный прием в княжестве: едва спустившись со ступенек голубого экспресса, она попала в объятия Бернара Бюффе, прибывшего из своего замка в Экс-ан-Прованс, и Мишеля Маня, элегантно целующего ей руку. Времени осталось лишь на то, чтобы оставить вещи в апартаментах в «Отель де Пари», которые раньше занимала Колетт, наспех выпить коктейль «Спутник», приготовленный для нее Виктором, барменом отеля. И вот она уже отправилась арендовать машину. Зная ее страсть к скорости, забыв о недавнем дорожном происшествии, в котором она чуть было не погибла, ей предложили несколько замечательных марок, но она благоразумно отказалась. Саган выбрала «бьюик», тяжеловесную машину с небольшой скоростью. Впрочем, аренда оказалась бесполезной, так как богатейший греческий судовладелец Аристотель Онассис, который находился в Монако на своей яхте «Кристина», предоставил ей свою машину и шофера в полное распоряжение. Разрешив все эти организационные моменты, Саган отправилась на репетицию, которая закончилась лишь на рассвете. На следующий день до поднятия занавеса каждый пытался подавить в себе чувство, что балет еще совершенно не готов. Сама писательница, заглушая в себе страх, беспрестанно металась между залом «Гарнье», где шли энергичные приготовления, и рулеткой казино, где перед ней разыгрывался другой спектакль. Наконец, уже ночью, прежде чем облачиться в длинное платье из красного атласа, украшенного дополнительными деталями для привлечения молодых людей, она поднялась на борт «Кристины» вместе со всей труппой. Там их ожидали Аристотель Онассис с супругой. Тина Онассис долго беседовала с Франсуазой Саган, вспоминая о своих впечатлениях от первого столкновения с большими деньгами, и вежливо поинтересовалась, как поживает жених Франсуазы Ги Шеллер. «В субботу утром он приедет в Монако», — сообщила ей Саган.

Как бы то ни было, но балет «Неудавшееся свидание» стал заметным явлением зимы того года. Все билеты были проданы, а опоздавшие могли купить их лишь на черном рынке по баснословной цене…

Среди людей, толпившихся в вечерних туалетах в зале оперного театра Монте-Карло, было немало знакомых лиц: разумеется, чета Онассис, Жан Кокто, Сомерсет Моэм, Али Хан, Рене Жюльяр. Все с нетерпением ждали появления Грейс Келли и принца Ренье, но их ложа так и осталась пуста. Принцесса, ждавшая второго ребенка, сказалась усталой. Через несколько недель родился наследный принц Альбер.

На афише — имена Тони Лендера, Владимира Скуратоффа и Ноэль Адам, бывшей мисс Ля Рошель, звезды ночного клуба «Нувель эв», подающей надежды юной дебютантки кинематографа. Они будут исполнять главные партии. Несколько лет спустя Ноэль Адам, ставшая женой Сержа Режжиани, будет вспоминать, что на эту роль ее пригласил сам Роже Вадим: «Мы плохо знали друг друга, а он искал балерину, которая в то же время была бы и драматической актрисой. Я ему подошла. Позже мне довелось познакомиться с Франсуазой Саган, которая оказалась такой же робкой, как и я. Это была моя вторая роль. Мне покрасили волосы в темный цвет, на мне были черные трико и очень высокие каблуки. Это было очень сексуально. В чем заключалась моя роль? Я изображала молодую девушку, которая явилась на вечеринку с бутылкой кьянти и отбила парня у другой девушки». Мишель Мань сам управлял оркестром из тридцати пяти музыкантов. Наконец свет погас. Занавес поднялся. На сцене декорации Бернара Бюффе.

Каждому акту соответствовала одна музыкальная тема. Акт первый — «Стрелки на часах — это женщины». Юный влюбленный студент (Владимир Скуратофф) приготовил ужин, купил розы и зажег огонь в камине. Бутылки шампанского, цветы, пламя огня и стрелки маятника — все изображается танцовщицами. Стрелки движутся в ритме довольно монотонной классической музыки. Юная девушка, возлюбленная (Тони Лендер), должна прийти, она обещала.

Акт второй — «Вечеринка с плохим концом». Под звуки джаза «Новый Орлеан» раздается звонок в дверь, студент спешит открыть, думая, что это его девушка. Но вместо нее к нему вламывается компания однокурсников, твердо решивших устроить вечеринку в его однокомнатной квартире. Молодые люди тут же разбиваются на пары. Очень красивая молодая женщина (Ноэль Адам) пытается обнять героя. Сначала он отстраняется, потом поддается искушению. Эта сцена, которая вскоре станет знаменитой, происходит в ванной. Время — 2 часа ночи, то есть когда самолет должен вылететь из Нью-Йорка. Ему на память приходит образ возлюбленной, и он в ярости выгоняет всех друзей из своей квартиры.

Акт третий — «Радость всегда приходит слишком поздно». Юный герой, лежа в кровати, вновь вспоминает прекрасные часы, которые он провел со своей Дульсинеей. На экране, появляющемся поверх декораций Бернара Бюффе, проецируются его мечты: руки, губы, места их свиданий… В отчаянии он решает покончить жизнь самоубийством и принять яд. Вдруг приходит она, огорченная из-за опоздания. Она сообщает, что ушла от мужа, чтобы остаться с возлюбленным. На вершине счастья они вдвоем исполняют па-де-де. Но яд начинает действовать, и молодой человек вновь оказывается в постели. Она думает, что он заснул, но он умер. Все очень напоминает «Ромео и Джульетту».