Любите ли вы САГАН?..

* * *

К физическим мукам добавились мучения из-за юридических процедур, обернувшихся кошмаром. Правосудие пыталось определить, явились ли причиной происшествия вина человека, неисправность автомобиля или плохое состояние дороги. В то время как писательница находилась между жизнью и смертью в клинике Майо, жандармы, проводившие расследование на национальном шоссе-448, составили отчет: «Не представляется возможным с полной уверенностью утверждать что-либо о причинах дорожного происшествия, пока эксперты не осмотрят автомобиль, который в данное время опечатан. Очевидно, что не выявлено никаких механических неисправностей. Пока нет мнения специалистов, предполагаемой причиной происшествия остается превышение скорости, к тому же следует принять во внимание состояние дороги». В этот день мэтр Делонэ, следователь прокуратуры в Корбей, открыл дело против X. за нанесение непредумышленных телесных повреждений. В октябре того же года, то есть через несколько месяцев после аварии, Франсуаза Саган вернулась на «место преступления» вместе со своим адвокатом мэтром Жаком-Арнольдом Крокезом, со следователем Делонэ и его помощником, экспертом по дорожным происшествиям мэтром Роше, двумя бригадами жандармов и пассажирами: Вероник Кампион, Вольдемаром Летьеном и Бернаром Франком.

«— С какой скоростью вы ехали в момент дорожного происшествия? — спрашивает эксперт.

— Девяносто километров в час, — отвечает Саган.

— Восемьдесят километров в час, — говорит Вероник Кампион.

— Между девяноста и ста тридцатью, — возражает Бернар Франк.

— Сто километров в час максимум, — уточняет Вольдемар Летьен».

В гараже Плесси-Шене, где находился остов «астон-мартена», мэтр Крокез констатировал механическую неисправность автомобиля: «По неизвестной причине переключатель скоростей внезапно заклинило, когда водитель хотела дать задний ход». Саган подтвердила: «Он сломался, когда я давала задний ход…» Но эксперты заявили, что если машина действительно ехала бы со скоростью 80 километров в час, то водителю не надо было давать задний ход при торможении и переключатель скоростей не должен был сломаться. Однако при нынешнем состоянии автомобиля трудно определить, до или после удара сломался переключатель скоростей. Обвиняемая в нанесении неумышленных ударов и повреждений, произведенных по невнимательности, неосторожности и из-за несоблюдения правил, Франсуаза Саган попала под суд исправительного трибунала Корбей. Бернар Франк, которого представляет мэтр Стефан Экэ, и Вольдемар Летьен явились истцами на этом процессе, они потребовали миллион франков в качестве компенсации. «Любопытно, что мы тогда больше разозлились на Вольдемара Летьена, который подал жалобу, нежели на Бернара Франка», — рассказывает Вероник Кампион. В октябре 1958 года Франсуаза Саган подала апелляцию в суд последней инстанции, но 10 июня 1959 года 20-я палата апелляционного суда отклонила ее прошение и подтвердила первоначальное решение суда.

Другой конфликт произошел у Франсуазы Саган с профессором Андре Жювенелем. Несколько раз он присылал ей счет на выплату гонорара в миллион франков, который его пациентка так никогда и не оплатила. «200 тысяч или 300 тысяч франков — это было бы нормально, — заявила она. — Но я отказываюсь платить миллион. Хватит того, что я и так заплатила бешеные суммы, все думают, что у меня много денег. К тому же я считаю, что медицинские услуги, которые я получила, были не тем, в чем я нуждалась, и мне пришлось консультироваться с другими специалистами». Профессор Жювенель в ответ возражал: «Мадемуазель Саган никогда не говорила, что не согласна с суммой моего гонорара. Я несколько раз писал ей, но она не соизволила мне ответить». Кроме того, молодая женщина заявила, что у нее нет такой суммы, однако ее издатель Рене Жюльяр на это возразил: «Что касается денег, то у Франсуазы их столько, сколько она хочет. У меня она имеет нечто вроде банковского счета, на котором более 2 миллионов франков. Я выдаю ей деньги небольшими порциями, из-за огромного числа нахлебников, которые используют ее, но если бы завтра ей понадобилось 50 миллионов, я немедленно выдал бы ей кредит».

Для того чтобы избежать судебных процессов, адвокаты, мэтр Флорио, представляющий интересы Андре Жювенеля, и мэтр Крокез, ведущий дела Франсуазы Саган, попытались прийти к соглашению, но тщетно. 28 мая 1959 года они встретились в трибунале департамента Сены в палате по ведению гражданских дел. Мэтр Рене Флорио набросился на Франсуазу Саган: «Эта испорченная достатком девушка, заработавшая 500 миллионов, разбрасывающая деньги направо и налево, отказывается оплатить по счету гонорар хирургу, который спас ей жизнь. Подумать только! Она ограничилась тем, что послала ему почтовую открытку с видом Сен-Тропеза, на которой написала одно слово — «спасибо!». Мэтр Крокез контратакует: «Прежде всего моя клиентка не заработала 500 миллионов франков. Это чепуха. К тому же это не повод, чтобы ее эксплуатировали: в последнее время такая тенденция явно прослеживается. Сначала профессор Жювенель попросил за свои услуги 500 тысяч франков, потом, сделав подсчеты и узнав из газет о тираже ее романов, он потребовал миллион. Это действительно очень просто». Затем он продолжил: «Мы требуем привлечения экспертов, так как гонорары завышены. Расхождения Франсуазы Саган с ее лечащим врачом возникли по инициативе последнего: он потребовал, чтобы она поехала в психиатрическую клинику в Швейцарию. Моя клиентка посчитала, что, несмотря на травму головы, она не нуждается в таком лечении». По окончании выступлений трибунал отложил слушание дела до 10 июня. Закончилось оно в апелляционном суде: в конце концов спаситель Франсуазы Саган получил миллион и комиссионные.

Лето 1957 года. Друзья писательницы сопровождают ее в Боваллон на виллу, которую сдает ей бизнесмен Рене Мер. Ги Шеллер провел здесь около десяти дней и уехал в Кению; Аннабель, Жан-Поль Фор и Мишель Мань — постоянные гости. Она все еще не пришла в себя после, аварии. 21 июня 1957 года Франсуаза Саган праздновала свой двадцать два года в инвалидной коляске. Роже Вадим и Кристиан Маркан принесли ей десятки роз и полную коллекцию комиксов, похождений Тентена. Чтобы разрядить ситуацию, Жак Куарез украсил ногу в гипсе двадцатью двумя автомобильными свечами зажигания. В Боваллоне днем и ночью за ней ухаживает Аннабель — без конца ставит компрессы на ноги, которые то и дело сводит судорогой. Несмотря на боли, Франсуаза Саган непрерывно совершает прогулки от залива Сен-Тропеза в Лавандо, где Отто Премингер снимает фильм «Здравствуй, грусть!».

Право на экранизацию первого романа Саган ее издатель Рене Жюльяр продал за 5 миллионов франков дирижеру оркестра Рею Вентуре, который провернул очень выгодную сделку, перепродав его при посредстве Алена Бернейма кинокомпании «Коламбия» за 60 миллионов франков Компания тотчас подписала контракт с Отто Премингером на съемку полнометражного фильма. Романистка и кинорежиссер встречались в Соединенных Штатах два года тому назад, в 1955 году. Говорят, в этот день Опо Премингер уговаривал автора романа «Здравствуй, грусть!» самой сыграть Сесиль в своем фильме. Вместо ответа она попросту прыснула со смеху. Потом он связывался с Одри Хёпберн, но она отклонила его предложение. В отчаянии найти исполнительницу на роль Сесиль, режиссер объявил конкурс в Европе и Соединенных Штатах. Он попросил Элен Гордон-Лазарефф опубликовать условия конкурса в женском журнале «Эль». Из полутора тысяч кандидаток он отобрал пятнадцать, среди которых была и Мижану Бардо, сестра Брижит. В своем журнале «Эль» Элен Гордон-Лазарефф предложила провести референдум, в результате которого французы выбрали Жизель Франком. Она тотчас вылетела в Нью-Йорк на кинопробы. Отто Премингер остался недоволен: в ней нет «изюминки» Сесиль. Прежде чем остановить свой выбор на Жан Себерг, он просмотрел 18 тысяч претенденток и проехал 35 тысяч километров по всему миру в надежде найти редкую птицу. Чаша его терпения переполнилась, он думал было отказаться, и тут в Чикаго-Маршал-таун (штат Айова) он встретил восемнадцатилетнюю студентку. Жан Себерг преодолела 800 километров, чтобы доехать до Чикаго и участвовать в конкурсе. Именно ее он и искал. Сначала она проходила пробы в экранизации «Жанны д’Арк», потом — в фильме «Здравствуй, грусть!».

В Соединенных Штатах, в Англии и Франции это назначение стало событием в культурной жизни. В США эту новость шестидесятимиллионной аудитории сообщил Эд Салливан, один из самых известных радиокомментаторов.

Одновременно Отто Премингер в Англии, в отеле «Манчестер», собрал самых влиятельных журналистов. И наконец, во Франции Жорж Кравен, рекламный агент, информировал все радиостанции, агентства, телеканалы.

«Литературная мама» Сесиль и будущая Сесиль на экране встретились в мае 1957 года в залах Парижского дворца на светской церемонии, широко разрекламированной прессой. «Все мы — Жан, Сесиль и я — были одного возраста. Мы сумеем обо всем договориться», — заявила автор романа «Здравствуй, грусть!». Поиск исполнительницы главной роли был чрезвычайно сложным, но и написание сценария оказалось также не простым делом. Отто Премингер постоянно требовал от сценаристов изменить целые куски, каждый раз заставляя их все дальше отходить от текста романа. И вот в начале лета 1957 года прозвучало первое распоряжение относительно виллы Ля Фоссет, которую Элен Гордон-Лазарефф отдала в пользование режиссеру. Вся команда в сборе: Жан Себерг исполняет роль Сесиль, Дебора Керр — Анны Ларсен, Дэвид Найвен играет Реймона, Милен Де-монжо — Эльзу Макенбург, легкомысленную блондинку. Саган иногда наблюдала за персонажами, которые вышли из-под ее пера, через кинокамеру или украдкой, чтобы никому не помешать. «Я часто видела ее на съемках, — вспоминает Милен Демонжо. — Я не решалась с ней поздороваться, потому что она мне не очень нравилась. Ее слава казалась мне слишком раздутой прессой». Походя Саган подтрунивала над постановщиком, который плохо понимал ее черный юмор. «Если вам нужно снять эпизод с дорожной аварией, не стесняйтесь, зовите меня», — говорила она. После долгих обсуждений с Жан Себерг и Отто Премингером Франсуаза стала довольно сдержанно высказываться о фильме: «Сценарий кажется мне неплохим… А что касается Жан Себерг… не создается ли впечатление, что публика всегда априори удивлена выбором актера или актрисы для исполнения роли героя романа? Все представляли ее иначе. Тем не менее я убеждена, что скоро мы не увидим больше Сесиль из романа «Здравствуй, грусть!», в ней всегда будут присутствовать черты Жан Себерг».

На съемочной площадке Франсуаза Саган встретилась со своей подругой Жюльет Греко, которая исполняла в фильме песню «Здравствуй, грусть!» на музыку Жоржа Орика и Артюра Лорана и на стихи Жака Датэна и Анри Лемаршана:

Я живу одна в комнате. Скука знает мой адрес. Ее жалобный стон поднимается к небу. Иди ко мне, моя грусть!

В Нью-Йорке фильм «Здравствуй, грусть!» демонстрировался до официальной премьеры в кинотеатре «Капитолий» для актеров и нескольких зрителей, которые покинули темный кинозал с сомнением и разочарованием. Жан Себерг, никем не замеченная, появилась в сопровождении отца и брата, одетая в плащ-накидку. За океаном авантюра закончилась неудачей. Критика сочла крайне неудачной экранизацию романа, так же как и выбор актеров и их игру.

В Париже фильм «Здравствуй, грусть!» будет смонтирован в марте 1958 года с предварительным показом в «Рексе», куда будут приглашены актеры (Франсуаза Саган, находящаяся в путешествии в Милане, пришлет своих родствен-неков). Здесь он также не будет иметь большого успеха. «Кинескоп похож на бутылку с очень широким горлышком, — писал Клод Брюль в «Пари-пресс», — из него вырывается тонкий и прогорклый запах, который не чувствуется на ста восьмидесяти страницах романа». Заключение: роман восхитительно прозрачен, фильм бесполезно усложнен, в нем наряду с цветными эпизодами имеются черно-белые вставки, символизирующие прошлое. В фильме ведутся разговоры об измене, о медлительности, о банальностях, о дискомфорте. Что до Франсуазы Саган, то она не смогла скрыть своего разочарования: «Мне не очень удобно говорить об этом фильме. Я считаю, что он имеет слишком мало общего с моей книгой». Жан Херман, один из ведущих журналистов журнала «Синема», сделал любопытное замечание: «Средиземное море, отснятое в ванной комнате, застывает, козья тропинка становится неприятным местом, где любовники, скрестив руки, прыскают со смеху, как субретки, которых трясут изо всех сил, словно соцветия тмина».

Этот фильм дал повод Франсуа Мориаку высказаться без обиняков в своем «Последнем блокноте». Теперь становится понятным, почему эта ужасная девчонка, как он называл ее когда-то, так импонирует ему. «Я читаю резко отрицательную критику фильма по роману Франсуазы Саган «Здравствуй, грусть!». В этом фильме нам показывают определенную концепцию жизни и неприкрашенного счастья, отсутствие которого становится для нас очевидным. Если в жизни нет смысла, нет направления, нет цели, если она абсурдна, то поведение персонажей, стремящихся к поиску наслаждений, подобно хороводу мух в луче солнца, не имеет прощения, поскольку не всем дано стремление к справедливости и желание изменить свою жизнь».

В Боваллоне здоровье Франсуазы Саган идет на поправку, это означает, что она существует только для своих друзей, и ни для кого больше. Но издательству «Жюльяр» она необходима. 2 сентября 1957 года, задолго до выхода романа «Через месяц, через год», он уже объявляется литературным событием нового сезона. Уже в марте два французских продюсера оспаривают право на экранизацию романа, а американский иллюстрированный журнал «Лайф» за 40 миллионов франков приобретает эксклюзивную лицензию на публикацию отрывков данного произведения. Видя такой ажиотаж, Рене Жюльяр, не колеблясь, заказывает первую партию тиража в 200 тысяч экземпляров — мировой рекорд. Не успев выйти из типографии, эти книги раскупаются почти мгновенно, и в конце августа книжные магазины Франции уже заказывают еще 165 тысяч экземпляров. Необходимо переиздать 500 тысяч. Из них будет продано «лишь» 400 тысяч книг — несколько разочаровывающий счет по сравнению с невероятным успехом двух первых романов Саган: «Здравствуй, грусть!» был продан в количестве 850 тысяч экземпляров, а «Смутная улыбка» привлекла 550 тысяч читателей. Тем не менее продвижение книги на издательском рынке тщательно продумано. Рене Жюльяр дал особые инструкции своим сотрудницам Анн Рив и Роланд Прета. «Прошу вас обратить особое внимание на то, чтобы книга Саган ни под каким предлогом не попала никому в руки до 30 или 31 августа, — пишет он во внутренней записке. — Принимая во внимание тот факт, что я отказал очень влиятельным лицам, могу предположить, какие серьезные неприятности могут возникнуть, если что-то просочится в газеты или на радио до намеченного срока». В его отсутствие главный секретарь Мишель Буи, принимая эстафету, распространил среди сотрудников издательства внутренний циркуляр: «Ни один экземпляр будущего романа Франсуазы Саган «Через месяц, через год» не может покинуть стен издательства ни под каким предлогом, ни в каком качестве до официального дня продажи 2 сентября. Лишь только по заказу из-за границы книга может быть выслана раньше указанного срока, причем условия пересылки будут тщательно и в индивидуальном порядке проверяться иностранными службами». 2 сентября роман «Через месяц, через год» попал на книжные прилавки. Сам главный издатель, находившийся на отдыхе в отеле «Спландид» в Экс-ле-Бен, беспокоился о реакции прессы. «Мне бы очень хотелось, чтобы она лично подписала свои книги, — пишет он Мишелю Буи, — ее отсутствие может рассматриваться некоторыми людьми как признак высокомерия или равнодушия. За это она дорого заплатит. Если потребуется, пошли кого-нибудь в Боваллон с чемоданом книг, пусть она их подпишет. Попроси Ги Шеллера поддержать тебя в этом деле, пусть он уговорит Франсуазу». В конце концов в каждый экземпляр книги была вложена карточка: «Франсуаза Саган шлет вам наилучшие пожелания. Она сожалеет, что не может лично подписать вам свою книгу, поскольку все еще не поправилась окончательно после катастрофы и очень слаба».