Люблю тебя

После нескольких минут петляния по дорогам Свиридов тормозит у стильного двухэтажного дома светлого цвета. Дом огорожен достаточно высоким забором, за которым виднеются большие тонированные окна.

— Приехали, — объявляет, паркуя автомобиль на дорожке у дома.

В крови начинает играть волнение. Страшновато. Не знаю, почему. Оказаться у Никиты дома в Германии… Это как ступить в святую святых. В его личную святую святых.

За забором и воротами у Свиридова приятная территория. Аккуратный газон, асфальтированная дорожка. Никита открывает ключом дверь, и я прохожу в дом. Сразу попадаю в гостиную. Свиридов и тут не изменяет себе — живет в стиле шведского минимализма. Пока я осматриваюсь, Никита подходит ко мне сзади и обнимает со спины.

— Я так рад, что ты приехала, — говорит в шею и целует.

— Я тоже рада наконец-то оказаться в весне. Надоела зима.

— Только весне рада? А меня видеть не рада?

Не знаю. Молчу, пока Никита посыпает мою кожу поцелуями. Я не могу понять свое отношение к Свиридову. Мне с ним хорошо, но это скорее привычка. Он какой-то «свой», что ли. Нового парня рядом с собой вообще не представляю. Не потому что люблю Никиту и мне нужен только он, а потому что к новому парню надо привыкать, его надо узнавать. Мне лень. Со Свиридовым все привычно и понятно. Секс у нас хороший, общество Никиты меня не напрягает. Я могу находиться с ним в одном помещении целый день и не устану, не захочу остаться одна.

Но об отношениях, как раньше, речи, конечно, быть не может. Мне это попросту не нужно. И чего-то более серьёзного я с Никитой не хочу.

— Рада весне, — отвечаю на вопрос после долгой паузы.

— Вредная.

— Честная.

Ник глухо смеется, разворачивает меня к себе лицом и целует в губы.

— А я очень тебя ждал и очень скучал. И безумно рад, что ты приехала. Пойдём, покажу тебе дом.

На первом этаже помимо большой гостиной с домашним кинотеатром находятся ванная и терраса. На втором этаже две спальни, еще одна ванная, гардероб и кухня с панорамными окнами до пола. Снаружи они затонированы.

Дом не сказать что огромный, но для одного человека все же достаточно большой. И кажется каким-то пустым, что ли. Никита в своей любви к минимализму дошёл до того, что кое-где в доме слышится эхо.

Он приготовил к моему приезду ужин. Сам. Никита умеет хорошо готовить, но не любит это делать. Предпочитает заказать доставку из ресторана, чем самостоятельно стоять у плиты. Я сажусь на высокий барный стул, делаю глоток вина из бокала и наблюдаю за тем, как Никита, повязав фартук, дорезает салат из свежих овощей. В духовке подогревается мясо, в мультиварке ждет гарнир.

— Это что, романтический ужин!? — восклицаю, когда, разложив еду по тарелкам, Никита садится за стол напротив меня и зажигает свечу.

— Он самый.

Ник подливает мне в бокал еще вина. А сам не пьет.

— Решил меня споить? — прищуриваюсь.

— Лиля, да расслабься ты хоть раз, — произносит устало. — Если ты ждёшь какого-то подвоха, то его нет. Я просто безумно рад, что ты приехала, и хочу, чтобы ты хорошо провела время.

Медленно выдыхаю. Ну что я, в самом деле. Ник накрывает своей ладонью мою. Слегка гладит ее, потом сплетает наши пальцы.

— Я тебя люблю, — говорит.

Эти слова из его уст уже звучат, как что-то само собой разумеющееся. Я не задумывалась о них, не вникала, а сейчас меня до костей пробирает от осознания, что Никита Свиридов по-настоящему меня любит. Дело не только в словесных признаниях, я чувствую его любовь. Даже в незначительных деталях: взглядах, жестах, прикосновениях.

Никита изменился. Стал серьезнее и взрослее. Наверное, сейчас я вижу такого Никиту, о котором всегда мечтала. Так забавно. Наши мечты сбываются, когда нам это уже не нужно.

Глава 42. Никогда не хочу

Лиля

Три бокала вина — и у меня начинает приятно кружиться голова. Щеки слегка горят, в теле появляется приятная усталость.

— Ты все-таки меня напоил, — отправляю в рот последний на тарелке помидор черри, кладу на нее вилку и отставляю в сторону. — Но я не против, — лениво потягиваюсь. — Мне кажется, я очень давно не пила вино.

Никита спрыгивает со стула, переносит посуду на столешницу возле раковины и подходит ко мне. Поворачиваюсь к нему на барном стуле. А сам-то не пил. Помнится, Никита говорил, что ему нельзя.

Кухня освещается только свечами на столе. В полумраке помещения голубые глаза Свиридова кажутся чёрными. Обхватываю ладонями его лицо и глажу колючие щёки. Потом перемещаю одну руку на сильную шею. Внизу живота начинает слегка поднывать. Хороший секс стал бы отличным завершением сегодняшнего дня.

Но Никита не спешит. Рассматривает меня в свете свечей. Он задумчив. Боже, ну какие сейчас могут быть мысли? Мы неделю не виделись. Первой тянусь к нему и целую в губы. Ник отвечает. Обнимает меня за талию, устраивается у меня между ног, затем снимает меня с высокого стула и несёт в спальню.

Здесь полная темнота. Свиридов не включает свет, и так мне нравится даже больше. Одежда быстро летит на пол, мы оказываемся обнаженными на мягкой постели. Никита тянется к прикроватной тумбе, выдвигает ящик и что-то из нее достаёт. Не сразу удаётся разглядеть, что это. Догадываюсь, когда моей кожи касается шелковая ткань.

— Оу… — удивленно произношу.

— Я помню, что тебе тогда очень понравилось, — кусает мочку моего уха.

— А что повязка для глаз делает в твоей прикроватной тумбе? Ты часто ею пользуешься?

Тихо смеется, покрывая поцелуями мою шею.

— Ревнуешь?

— Вот еще! — фыркаю. — Просто обычно люди хранят в прикроватной тумбе то, чем чаще всего пользуются.

— Я купил ее перед твоим приездом и положил в тумбу, чтобы была под рукой.

— Не боишься заголовков «Футболист Свиридов был замечен в секс-шопе»?

Никита хохочет в голос, а я переворачиваюсь на живот и жду, когда он завяжет мне глаза. Мы занимались сексом с завязанными глазами шесть лет назад. Мне очень понравилось.

Шелковая повязка касается лица. Никита затягивает ее на затылке. Один орган чувств — зрение — отключился. Другие начинают работать с удвоенной силой. Осязание прикосновений становится острее. Контакт с Никитой кожа к коже разгоняет по телу волны жара. На языке усиливается работа рецепторов вкуса. От этого наши поцелуи приносят ещё больше удовольствия. Я смакую вкус Никиты. Обостряется обоняние. Запах Свиридова наполняет мои легкие, я задерживаю дыхание, чтобы насладиться им.

Действую на ощупь. Вожу подушечками пальцев по его лицу, шее, плечам, груди. По памяти очерчиваю контуры лилии. Целую ключицы, рисую поцелуями узоры. Никита укладывает меня на спину. Раздвигает мои ноги, и в следующую секунду я чувствую легкое жжение, а затем холод, будоражащий до мурашек. Ментол, догадываюсь.