Любовь Дикого

Но что-то нихуя не кайфую.

Телефон вибрирует.

Каримов.

– Ты когда приедешь? – спрашивает он.

– Еще не закончил.

– Часа хватит?

– Не уверен.

– Ладно, потом наберешь.

Дверь вдруг распахивается.

Лебедев подскакивает. Бросается к порогу. А она ему два чемодана выставляет. Сперва один, после второй. Оба огромные.

Хуй знает, о чем они говорят. Тут не слышно.

Но вид ее мне теперь еще сильнее не нравится.

Лебедев пытается в дом зайти, но она захлопывает дверь прямо перед его носом. Уебку приходится забрать чемоданы и свалить.

Он это не сразу делает.

Опять в дверь ломится.

– Катя, открой! – вопит так, что до меня долетает.

Когда он наконец уебывает, объезжаю дом так, чтобы оглядеть все окна. Притормаживаю, когда вижу ее.

Она подходит к столу. Застывает. А после резко оседает на стул. Роняет голову на руки. Вся сотрясается.

Блядь.

Катя рыдает.

Никогда ее такой не видел. Чтобы так заливалась слезами, всем телом тряслась, задыхалась. Бьюсь об заклад, обо мне так не плакала.

А об этом уебке рыдает.

Сука. Пиздец.

Даже мелькает мысль, что лучше бы она нихера и не знала. Не было бы тогда этого дерьма. Не захлебывалась бы она в истерике, не дрожала.

От ее слез аж корежит.

А от причины этих слез еще хуже. Ебать. Просто раздирает. То, как она по долбоебу убивается. А на меня ей совсем похер.

Ну ничего, блять. Это не надолго.

Помогу. Я так сучке помогу, что она про своего Лебедева быстро забудет. Она вообще обо всем забудет, кроме моего хуя во рту.

Клянусь. Я ей устрою веселье.

14

Много я ей времени дал. Даже слишком много. Заебало наблюдать, как она убивается. И по кому, сука? По Лебедеву. По этому блядскому уебку.

Если на люди выходит, нихуя не показывает. Маску держит. Документы на развод подает. Без адвоката. Сама разбирается. И про свои обычные дела не забывает. Все под контролем.

Но блять, когда остается одна…

Обрываю мысль. Насмотрелся достаточно. Даже мелькнула мысль, что зря все это вскрыл.

Пиздец. Знаю.

Было херово видеть их вместе. Понимать, что каждую ночь этот уебок мою женщину трахает. А по итогу еще херовее стало.

Прямо изнутри продирает.

Чувства вижу. Эмоции. Дохуя.

Ну ничего. Это все ненадолго. Я из нее хером лишнее выбью. Выебу нахуй. И день сегодня подходящий. Вечер. Главные дела закончил. Можно ехать.

Хватит за ней со стороны наблюдать. Выжидать. Настало время зайти в гости.

Завершаю дела в офисе. Заезжаю домой, чтобы оставить документы в сейфе. Защелкиваю замок, когда раздается стук в дверь.

Кто, блять?

Гостей не жду.

Рамиль уехал.

Иду в коридор. Открываю.

Охуеть. Вот это встреча.

– Поговорить надо.

Лебедев смотрит на меня. Стоит, заложив руки в карманы. Невозмутимый, пиздец.

Совсем охерел.

– Пошел нахуй, – бросаю.

Не до него сейчас. Не собираюсь отвлекаться. А то как начнем разговаривать, то хрен нас растащат.

Одного взгляда хватает, чтобы челюсти сжались. Кулаки прямо сводит. Аж костяшки похрустывают.

Я давно этому уроду приговор вынес. Но теперь его счет все пределы побил. Нахер вынес.

– Обратно в тюрягу хочешь? – оскаливается Лебедев.

Вплотную подходит. Рядом со мной останавливается и сквозь зубы выдает:

– Ну так до тюряги еще дожить надо.

Крыса угрозы кидает.

Заебись.

– Тронешь Катю – удавлю, – чеканит Лебедев.

И в квартиру заходит. Мимо меня проходит. В зал. Усаживается на кресло. Разваливается, будто в старые времена.

Достаю пачку сигарет. Закуриваю.

Ебануться, он страх совсем потерял.

Хотя нет. Интересно.

Усмехаюсь.

Надо послушать. По ходу просить пришел. За себя? За Катю?

Даже забавно.

– Без тебя разберусь, что делать, – бросаю. – Ты ей кто теперь? Никто, блять. Вот и уебывай.

– Нихера, – усмехается.

Да. Нихера. Тебе нихера не светит, Лебедев. Не простит она. И развод будет. Сам прослежу. Позабочусь, сука.

Усаживаюсь напротив него.

Тишина хоть ножом режь.

– Круто твои люди сработали, – вдруг заявляет уебок. – В отеле. Давно меня пасли? Хотя похуй. Даже если разведемся, Катю одну не оставлю.

Нарывается.

Дым выдыхаю. И снова затягиваюсь.

– Кайфово тебе, – ухмыляюсь.

– Чего?

– Знать, почему она замуж пошла.

Ну и ебало у него теперь. Даже если бы в кровь ему рожу разбил, меньше бы перекосило.

– Меня подставил – и жену получил, – продолжаю. – Охуенно жизнь у тебя сложилась. Но пора отдавать долги.

– Так это я тебе должен?

– Дохуя.

– За что интересно?

– Сам знаешь.

– Знаю, – кивает. – Никто тебя на то дело силой не тянул. Ты завязал, а потом опять в криминал полез.

– Ты чего херню порешь? – обрываю. – Забыл, как подпись мою на левый контракт получил? Или как в кофе мне то снотворное дерьмо подмешал, чтобы потом было проще вырубить?

– Я тебе нихуя не подмешивал, – отрезает. – А подпись – другая тема. Вижу, ты так ни черта и не понял.

Сучье позорное.

А его другом называл.

Дебилом был. По молодости гниль не разбирал. До последнего не замечал, какую схему этот урод выстраивал.

– А ты забыл, как девушку мою увел? – резко прикладывает Лебедев.

– Чего, блядь?

– Много ты тогда про дружбу думал? – выплевывает он. – Когда круги возле моей Кати наворачивал?

– Она никогда твоей не была.

– Ты видел, – цедит. – Все ты видел. А я как идиот еще тебя защищал, когда вас знакомил. Про срок твой первый молчал. Учебу выдумал. В Англии. Прикрывал.

– Ну пиздец теперь, – хмыкаю. – Отблагодарить бы, блять, тебя.

– Тебе похуй, – отрезает. – На всех. Кроме себя. Так всегда было.

– Завали ебало, – обрываю. – Надоела твоя хуйня.