Любовь хранит нас

— Я могу идти? — она наклоняет голову и заглядывает в мое лицо, уткнувшееся в дисплей электронного устройства. — Вам неинтересно? Устали? Или что?

— За город со мной поедешь. Два полных дня — пятница, суббота, а воскресным вечером возвращаемся на базу, то есть домой, — поднимаю голову и пытаюсь прочесть ее ответ по охренеть каким расширенным зрачкам. — Проживание, естественно, раздельное, о своей целостности не переживай.

— Нет. О совместном проживании с Вами, — ухмыляется и закатывает глаза, а я ловлю очередной приход от ее надменного взгляда, — не может быть и речи. Ха! Как говорится, размечтался!

— Легко ведь, да?

— Я сказала — нет! Но да, Вы правы, легче не бывает.

— Я про «размечтался» — без всяческих расшаркиваний, поклонов, челобитных, да и про «Алеша», про мое имя, которое ты произнесла. Спокойно и без истерик. Не сложно, Оль?

— Нет, — ухмыляется и подается корпусом ко мне, вперед, — это мой ответ о совместном внеплановом уик-энде. Никуда не собираюсь выезжать, тем более — с ночевкой. А имя…

Похоже, Климова истощилась или подбирает какое-нибудь уничижительное объяснение. Не стану спорить, пусть радуется хоть таким победам — через четыре дня одалиска будет не только меня ласково называть, но и стопроцентно лезть на шею.

— Тебе понравится! Уверен! — откидываюсь на спинку стула, указываю подбородком на опустошенную корзинку. — Вкусно? Ты все? Теперь проветримся, таинственная незнакомка? Покатаемся? А?

— Мне пора домой, — вытирает ручки, поправляет волосы, поднимает воротник и теребит ручку своей сумки. — Вы меня проводите?

— Даже подвезу, одалиска, — ловлю яростный взгляд, ухмыляюсь и легким касанием притрагиваюсь пальцем к кончику симпатичного носика. — С ветерком и музыкой! Тебе понравится, изумрудик!

Одновременно с ней выходим из-за стола, я властным жестом, чего греха таить, по-хамски, нагло, очень борзо и самоуверенно, заграбастываю себе под бок вовремя не сориентировавшуюся девчонку, а, оглянувшись на одно мгновение назад, тут же замечаю скалящуюся рожу Макса и его поддерживающий дружеский кулак:

«?No pasaran!* Брат! Победа будет за нами! Смирняга, я желаю тебе удачи — она тебе, зверски чую, вот-вот понадобится!».

А я, подмигивая Зверю, одними губами говорю в ответ:

«Прорвемся, брат!».

* * *

*?No pasaran!* (исп.) — (Они) не пройдут! — политический лозунг, выражающий твердое намерение защищать свою позицию.

Глава 4

Красивые стройные ножки, обтянутые в черный невесомый капрон, сапожки, тонкий невысокий каблучок, слишком узкая и строгая юбчонка с выглядывающими острыми коленками, коротенькая распахнутая косуха с заклепками, массивным замком с чьей-то черепной коробкой на бегунке, белоснежная футболка и шейный платочек в мелкий красненький горошек, повязанный вокруг изящной тонкой шеи. Ну, как-то так, таинственная незнакомка. Ты прекрасна, ни дать, ни взять, ни доказать, ни опровергнуть — тут только лицезреть и наслаждаться, облизываться и слюнявить самому себе сильно дергающуюся грудь. Господи, а там что? Твою мать! Что я вижу — просвет, просвет, ткань слишком тонкая, а там под ней определенно лифчик, он же — бюстгальтер, и он же — хранитель мужской радости и одновременной грусти? Естественный фетиш для таких, как я! Что это? Мой адский сон — я вижу и не могу потрогать, я улетаю, отъезжаю и… Ольга медленно подходит к автомобилю, упирается двумя ногами в землю и открывает переднюю дверь.

— Доброе утро, Алексей! — привычно произносит, затем пытается растопырить ножки, чтобы забраться внутрь. — Я… Я… О, Господи! Прошу прощения. Одну минуту.

Ну-ну! Не извиняйся, Оленька. Просто чуть-чуть повыше ногу подними, но ни в коем случае не скрещивай! Ни-ни! Да что ж такое-то! Ну же, одалиска, еще немножечко. Ну! Ну! Ну! Нет! Увы! Климова поворачивается ко мне спиной, опирается ладонями о мягкую обивку и фактически запрыгивает задом в салон моей железной малышки. Вот же стерва! Рассчитывал на утренний экстаз — не вышло, «Алексей Максимович», снова не судьба. Ольга Климова — отъявленное динамо, задуренная аристократка с определенными садистскими наклонностями. И так уже четыре дня! Сегодня вроде пятый из начисленного срока — так, кажется? Я в этом совершенно не уверен. С ней теряется моя устоявшаяся временная петля, но мы точно топчемся на месте и никак не идем на планируемое дружеское сближение. Мой метод не работает, а стало быть, патента в ближайшем будущем мне не видать. Этой женщине не нужен друг, а уж тем более друг-мужчина. Она права!

— Прекрасно выглядишь. Словно рок-принцесса. Почти, как Дженис Джоплин, Патти Смит, Кейт Буш или субтильная Пи Джей Харви.

— Спасибо, — усаживается плотнее, мостится и ерзает по креслу пятой точкой, по-моему, на отвешенные комплименты ей плевать. Она скукоживается, опускает подбородок, сосредоточившись, не глядя по сторонам, запускает карабин ремня безопасности в нужный паз. Замок, щелчок — «мы» пристегнулись! Ве-ли-ко-леп-но!

— Спасибо, что подождали, — бухтит себе под нос.

А у меня был выбор, одалиска? Хотя, есть, правда, один — не правильный, не качественный, не совсем хороший, но я сам себя загнал в капкан, поэтому:

«Не отступлю и не сверну, все, что намеревался сделать, буду выполнять».

— … Я уже готова, можем ехать, если Вы не возражаете, — официально сообщает, как будто в центр управления полетом телефонограмму отсылает. Всем недовольным видом указывает направление будущей поездки. — Кого-то еще ждем?

— Оль?

— Да, я слушаю, — обращает на меня грустный сосредоточенный взгляд и абсолютно не моргает. — Что-то не так? Все отменяется? Мне выйти? Я на сегодняшний день свободна?

Ну, что сказать! Вот и подтверждение моего над ней насилия! По-моему, красотка лелеет надежду на долгожданное спасение, потому как выдыхает с явным облегчением и с надеждой заглядывает мне в глаза? Да перестань! Что ж ты делаешь, царевна Несмеяна? За те бесславно сгинувшие, канувшие четыре дня, что мы благополучно с ней просрали, не сдвинулись ни на йоту, ни на жалкий сантиметр, ни по одному пункту, из перечисленных в придуманном контракте, не прошли — глухо и вообще безрезультатно, четыре выстрела и все стопроцентно мимо. Видимо, я постарел, утратил навык и сбил настроенный прицел — растерял себя в случайных знакомствах, да просто на коварном женском фронте бесславно сгинул! Годы все же не идут «Алешеньке» на пользу. Наука врет. Увы!

Зависаю на одно мгновение на ее распахнутых глазах, но вовремя спохватываюсь, нахожусь и с улыбкой гордо сообщаю, что:

— Нет-нет, ничего не отменяется, но тебе нужно переодеться. Красиво, но не то. Абсолютно не подходит для того места, куда мы едем. Но ты, как всегда обворожительна, прекрасна, само очарование и уникальность. Правда-правда. У тебя этого не отнять.

Всю выданную мужскую азбуку пропускает мимо ушей и с некоторой обидой и натяжкой в голосе вещает:

— Вы же не сказали, куда именно мы едем, поэтому я решила, что загородная прогулка планируется в какой-нибудь музей под открытым небом или парк…

Ух ты ж, как интересно! Ну да, ну да, как в пионерском лагере! Кино, аттракцион, возможно, лодочка, затем купание на первой мели, Боже упаси, если кто-нибудь утонет на второй, карманные деньги на походы по сувенирным магазинам, лавкам, а на финал — танцульки, дискотека для старших отрядов, мальчишеские руки на тонкой талии и тайное желание прижаться к едва-едва наметившейся груди понравившейся девчонки. На это был твой стратегический расчет?

— Ты едешь отдыхать и наслаждаться, а я работать, — усмехаюсь. — Ра-бо-тать, слышишь, но с последующим релаксом — куда же без него. Банька, раки, шашлыки и миленькие девчонки, — немножечко мечтаю. — Может быть, и ты чем-нибудь расслабляющим порадуешь меня…